— Возьми, пожалуйста. — он сел передо мной на корточки и вложил в руку связку ключей. — Я всегда жду тебя здесь, в любое время дня и ночи. Я помню, о чем мы договорились, и я ни капли на тебя не давлю. Я просто хочу быть уверен, что тебе всегда есть куда идти, вне зависимости от обстоятельств. — сделал небольшую паузу, видимо, подбирая слова. — Да и к тому же, вдруг со мной что-то случится — ближе тебя никого нет.

— Не говори так! — приложила палец к Диминым губам. — Я бы и без последнего аргумента согласилась. — хмуро пробубнила.

— Спасибо. — проурчал мне в коленку.

Дима ушёл в душ, а я прошла на кухню, чтобы заказать еды и посмотреть, насколько живо выглядит холодильник. Как и предполагала, что там не было ничего, кроме горчицы и какой-то тысячелетней мази. Как он вообще живет?! Видимо, сырники в тот раз оказались в этой квартире по какой-то досадной ошибке. Поняв, что это все надолго, решила продолжить закупку в более комфортных условиях — на диване.

Дело сделано, и я могу расслабиться. Лениво оглядываю комнату. Только малейшие детали дома расскажут о его хозяине так, как не расскажет даже он сам — сегодня у меня, наконец, уйма времени, чтобы исследовать все.

Никаких лишних предметов, этакий мужской минимализм. Замечаю тяжелую фоторамку. Единственную здесь. Подхожу ближе и беру ее в руки. Такое ощущение, будто она из серебра. В любом случае, работа очень искусная. Средней толщины, с витиеватыми узорами, она обрамляет черно-белую фотографию. Молодые, красивые, счастливые мужчина и женщина обнимаю двух маленьких мальчишек. Большеглазые дети широко улыбаются, показывая свои молочные зубы. Семья. В лице мальчика повыше проскальзывают знакомые очертания. Это Дима, понимаю я. Перевожу взгляд на другого ребёнка. Тимур. Симпатичный темноволосый малыш с пухлыми щечками. Настоящие братья.

Я не могла перестать думать о трагедии. Потерять ребёнка, что может быть хуже? Невероятное уважение родителям за то, что не зациклились на утрате и боли, а вытащили своего сына из этого кошмара.

Руки обвили меня сзади. Дима зарылся лицом в мои волосы и молча стоял. Я поставила рамку и нежно провела ладонями по сцепленным пальцам.

— Я хочу поверить, что не виноват. Ради нас. Не хочу однажды перегнуть, и потерять тебя.

— Я принимаю тебя таким, какой ты есть. Какой есть сейчас. Я полюбила тебя именно таким: бессовестным и нахальным. — развернувшись в объятиях, потерлась носом о еще влажную ключицу. — Это был несчастный случай. Жестокое стечение обстоятельств. Я уверена, Тимур бы не хотел, чтобы ты винил себя, потому что он любил тебя не меньше, чем ты его.

— Почему ты такая? — спросил Дима даже не то, чтобы у меня.

— Самая обычная. — притянула его за затылок и поцеловала. — Я так люблю тебя. — пробормотала в уголок губ.

— Я и люблю тебя, моя хорошая. — поднял меня вверх и, подхватив под попу, доставил на диван. — Уже заказала картошку, наггетсы, чизбургер и что-нибудь еще? — мерзко пропищал, вероятно, пародируя меня.

— Ни капли не похоже. — отвернулась, чтобы скрыть покрасневшие щеки.

— Очень-очень похоже. — продолжил дразнить меня Дёмин. Его язык скользнул по моей шее, мгновения — и нежная ласка сменяется грубым укусом.

— Держите себя в руках, Дмитрий Алексеевич. — мой голос тонет в предательском стоне, когда кольцо объятий становится слишком тесным.

— Кажется вы хотели сказать, чтобы я держал в руках вас, Мария Павловна. — мысли путаются, и я уже не нахожусь, что возразить. — Хорошая девочка. — рвано выдыхает, задирая мою футболку и целуя грудь.

Его руки все ниже: он развязывает шнурок спортивных штанов и проникает под белье. Приподнимаюсь на локтях и утыкаюсь в обнаженный торс.

— Зря ты оделась. — шепчет прямо в ухо. Он везде: его руки, губы, язык не дают мне ни секунды передышки. Тянусь к его члену, но не успеваю ничего сделать — в прихожей раздается звонок мобильного. — Прости, я должен подойти, это кто-то из своих. — сбитым голосом поясняет. — Все остальные контакты я утром заглушил.

— Конечно. — облокачиваюсь спиной на подлокотник и заворачиваюсь в плед. Посерьезневший Дёмин возвращается на диван и притягивает меня к себе.

— Да, мам. — Что значит приехали?! — Когда? — Где остановились? — Почему не предупредили?! — Что тебе сказала Вера?! — задумчиво потёр переносицу. — Ладно, приходите завтра к обеду. — Я не дуюсь. — закатил глаза, и я нервно хмыкнула. — Хорошо. Целую, пока.

С несколько извиняющимся видом Дима уставился на меня. Я вздохнула и спросила:

— Будем сами готовить или из ресторана закажем?

— Приготовишь? У тебя прекрасно получается. — такое умоляющее выражение лица — точно что-то новенькое. — Маме важно знать, что я в надежных руках. — усмехнулся.

— Хорошо. — в голове тут же открылась воображаемая кулинарная книга, однако факт того, что завтра придётся знакомиться с родителями, все еще казался мне каким-то розыгрышем. От тревожных мыслей меня отвлек только долгожданный фастфуд.

На завтра решила приготовить куриные крылышки в соевом соусе, салат с рукколой и креветками и брускетты. Насчет десерта я думала меньше всего — с учетом ограниченного времени и законным желанием успеть полениться, выбор пал на тирамису.

— Прости, я похозяйничала и заказала тебе всякого разного в холодильник. Не думаю, что ты долго протянешь на столовой горчице. — невинно похлопала глазками.

— Даже не знаю, как и реагировать. — укоризненно покачал головой. — То ли поблагодарить тебя за заботу, то ли придраться к слову «прости».

— Первый вариант, конечно. — не дав договорить, активно закивала.

— Пусть на этот раз будет по-твоему, но если… — очередная нравоучительная фраза потонула в поцелуе. Какой классный способ!

— Маша! — рыкнул.

— Хочешь, чтобы последнее слово всегда оставалось за тобой? — что-то я сегодня сама не своя. Я просто не в силах перестать его провоцировать, даже несмотря на все разбитые вещи до этого.

— Тебе нравится ходить по тонкому льду? — с вызовом смотрит прямо в глаза, а я чувствую, что мой распаленный мозг стекает все ниже. Это значит только одно — битва вот-вот будет проиграна.

— Ну, это как посмотреть: возможно это не я хожу по тонкому льду, а ты остро реагируешь на все подряд. — собрав остатки мыслей в кучу, выдаю.

— Вот как? Живо в спальню! Посмотрим на остроту твоих реакций. — сопротивляться было бесполезно. Дима был заведен до предела.

Мы заходим в комнату, и я вспоминаю про пресловутое зеркало.

— А может все-таки вернемся в гостиную? — мне становится ужасно неловко только при одной мысли, что придется стать не только участником, но и свидетелем данного процесса. — Или свет выключим? — надежда умирает последней.

— О нет, — раздается совсем рядом с ухом, — так ты снова начнешь показывать зубки.

Ну вот и все, моя надежда мертва.

Он рывком стягивает с меня футболку, подталкивает к кровати и снимает штаны. Даже не замечаю, в какой именно момент Дёмин расстается с собственными шортами, но уже через несколько мгновений он переворачивает меня на живот, подтягивает за попу к себе и заходит до упора. Сдавленно стону в подушку.

— Будь хорошей сучкой, подними голову и открой глаза. — влажно целует в спину.

— Пожалуйста… — моя мольба остается не услышана. Он наматывает мои волосы на кулак и задирает голову.

— Не хотела по-хорошему, будет по-плохому. — с язвительным смешком изрекает и хлестко шлепает по ягодице. — Смотри на меня! — рявкает.

Эта острая боль, сладкая истома, обжигающее возбуждение и унижение сплетаются в огромный клубок противоречий.

Дима садится и, не выходя, прижимает меня к себе. Неотрывно наблюдаю за нами: растрепанные волосы спускаются на бешено вздымающуюся грудь, в то время, пока Дёмин беспощадно вколачивается в меня. Развратное зрелище будоражит еще больше, опускаю руку на клитор и начинаю ласкать себя.

Оргазм уже совсем близко, но в этот момент Дима выходит из меня и за волосы подтягивает лицом к вздыбленному члену.