На все ушло буквально полминуты.

Теперь, винтовка мне больше не нужна.

Я вновь занял позицию и открыл огонь одиночными. Эффективность огня снизилась, но я все равно кого-то ранил. И тут меня наконец-то заметили — это не могло продолжаться вечно.

По мне хаотично открыли стрельбу сразу из нескольких стволов. Пули защелкали по камням, рикошетя во все стороны. Одна из них чиркнула по плечу, распоров китель и зацепил кожу.

Ерунда, легкая царапина.

Отстреливающийся у вертолета солдат умудрился снять еще одного противника.

Воспользовавшись затишьем, прячась за камнями, я спустился по широкой трещине и рванул вниз, едва не сорвавшись со скалы. Переключил флажок на огонь очередями. Бегом бросился в сторону вертушки. Там снова загремела стрельба. Хоть духов осталось мало, кажется, они даже не думали уходить. Скорее всего, где-то поблизости были и другие группы, которые могли в любой момент подключиться к бою.

Я миновал половину расстояния, когда слева выскочил моджахед. Вооружен он был винтовкой. Благо, противник не ожидал встретить меня так близко и поэтому слегка растерялся. Я выстрелил первым.

«Двадцать два». Минус противник.

Снова вперед.

Действовал я без сомнений, как расчетливая машина. Эмоций не было. Подобную работу я проделывал десятки раз. Главное правило — если не ты, то тебя. Я на войне, тут по-другому не бывает.

Наверное, со стороны, молодой солдат, действующий с такой уверенностью, казался чем-то нереальным. Однако я не делал ничего феноменального, просто думал, двигался и стрелял.

Оказавшись у «Ми-8», я быстро заглянул в салон. Там было темно, у входа лежал раненый на походных носилках. На полу кровь. Внутри воняло жженой изоляцией.

Увидев меня, отстреливающийся от моджахедов солдат, тут же навел ствол автомата и едва не проделал во мне дыру. Я тоже не сразу понял, что передо мной вовсе не рядовой, а старший лейтенант. По смятым погонам сложно было что-то разобрать.

— Спокойно, свои! — рявкнул я, чем остановил его от необдуманного поступка.

Тот сдержанно кивнул и принялся искать глазами остальное подкрепление.

— Сколько вас? — спросил я, выглядывая из-за кабины.

— Пятеро. А вас?

— Я один!

— Сколько? — опешил тот.

Я решительно плюхнулся на землю. Увидел, что вертушка ударилась брюхом о камни, сломав шасси. Фюзеляж с правого боку был помят, кабина частично деформирована. Одна из лопастей срезана, словно резаком. Вряд ли этот борт еще сможет летать…

С той стороны показались чьи-то ноги. Выстрелил по ним не думая, а когда тело упало, закончил работу одиночным выстрелом.

А дальше все стихло.

Несколько секунд я выжидал, потом выглянул и осмотрелся. Духи ушли.

Убедившись в этом я, наконец, опустил автомат, сбросил полупустой рожок и выудив из разгрузки новый, вставил в гнездо. Щелкнул затвором.

Прошла минута, никто не пытался в нас стрелять.

Сталей продолжал смотреть на меня со смесью удивления и сомнений. Наверное, не мог понять, как это так, один непонятно откуда взявшийся рядовой, покрошил половину отряда моджахедов. И при этом действовал вовсе не как зеленый девятнадцатилетний срочник, а как минимум офицер спецназа. В общем-то, истина примерно такой и была.

— Боец, я не ослышался? — спросил тот. — Ты один здесь?

— Именно так! — кивнул я. — Проезжали неподалеку, решил вмешаться. И пока есть возможность, нужно уносить отсюда ноги.

— Но откуда ты тут взялся? Дезертир, что ли?

— А что, похож? — невесело усмехнулся я. — Нет, не дезертир. Совсем наоборот. Мы на патрулировании были, прямо перед нами рухнула вертушка сопровождения. Уцелел только старший лейтенант Васильев. Он же и рассказал, что вторая вертушка села где-то неподалеку. Моя группа разделилась, часть ушла искать вас, а я с молодыми повез раненого в часть. Увидел ваши сигнальные ракеты. Ну и вот.

— Сверхсрочник?

Я неопределенно махнул рукой.

Офицер сдержанно кивнул. Слава богу, он не стал бодаться и делая упор на звание, выяснять отношения. Поколебавшись, он заглянул в салон.

— Все целы?

Получив ответ, он направился к тому бойцу, что был сражен пулями душманов. Судя по всему, ему уже не помочь.

У меня оставалось еще пять рожков, но так много мне и не нужно. К тому же, можно пополнить — наверняка в вертолете что-то да найдется.

Не знаю, был ли офицер знаком с партизанской тактикой боевиков — она, в принципе, практически всегда одна и та же. Отойти, дождаться подкрепления и ударить с другой стороны. А то и с двух. Они ж как тараканы на кухне, лезут отовсюду.

— У вас рация есть?

— Сдохла. Даже доложить не успели.

— Хреново. Где военный советник? — спросил я.

— Здесь он. Ранили его! — из салона показалась какая-то черноволосая девушка в темно-зеленом комбинезоне. — Потерял много крови. Сам идти не сможет.

— Ясно. В любом случае, отсюда нужно уходить!

В салоне оказалась еще одна девушка в точно таком же темно-зеленом комбинезоне, но со светлой короткой стрижкой. Наверное, это и есть, те самые геологи, про которых говорил Васильев. Остальные погибли, в том числе и командир вертолета. Я не стал уточнять, как и почему, не до этого было.

Обстановка крайне напряженная. Казалось, даже воздух вокруг звенел от напряжения и опасности.

Медлить нельзя, нужно действовать. Еще неизвестно, сколько вообще духов в этих горах и какого черта они тут делают? А ведь разведка даже не в курсе, что твориться у них под носом.

— Товарищ старший лейтенант… Предлагаю уходить прямо сейчас. Берем раненого и идем на северо-запад. Тут всего в двух километрах проходит дорога. Там наши, а духи туда не полезут.

— Не дойдем. Как мы там с раненым пройдем? — возразил офицер, доставая из разгрузки карту. Расстелив ее прямо на земле, он принялся искать наше местоположение.

— Нормально, место там более менее проходимое… — ответил я. Честно говоря, в этом я был совсем не уверен. Одному там проскочить просто, с группой из четырех человек уже сложнее. А когда есть тяжелораненый на носилках, это уже серьезная проблема.

— Я прикрою, у меня оптика.

— А кто понесет носилки? — раздался голос из салона. — Куда мы с раненым?

— Предлагаете сидеть здесь и ждать, пока они вернуться⁈ — спокойно возразил я.

Никто мне не ответил. Это было очевидно.

Помимо двух девушек, старлея и советника, в живых остался еще и второй пилот, но при посадке он сломал руку. Тем не менее, лейтенант был вооружен Токаревым и решительно собирался защищать девушек внутри салона вертушки.

Дилемма — нести носилки могут только здоровые мужчины, я и старлей. Но тогда кто будет прикрывать?

— Стрелять умеете? — спросил я у девушек.

Коротко стриженная отрицательно покачала головой, зато вторая решительно выбралась из салона и подхватила с камней Калашников. Проверила магазина, передернула затвор и поставила на предохранитель.

— Я умею. У меня отец прапорщик. С восемьдесят первого года в Афгане. Вроде где-то на севере этого района его часть стоит.

Смутные подозрения закрались мне в душу. Да и черты лица у девушки были как будто знакомыми.

— Прапорщик? — задумчиво переспросил я, потом поинтересовался. — А как фамилия?

— Моя?

— Папина.

— Лось, — ответила она и зачем-то добавила. — Такая вот фамилия.

Ах, ты ж черт!

Ну, теперь-то понятно, почему наш старшина с такой решительностью и рвением поперся в горы искать выживших, несмотря на то, что не было приказа. Там его дочь… И произошло это сразу после того, как раненый Васильев сообщил нам, что на борту второй вертушки были гражданские геологи, да еще и женщины…

Старшина. Михаил Михайлович… Как отца я его, наверное, не понимал, ведь со своим ребенком я не виделся уже много лет и отцовские чувства задубели, будто смола на морозе. А вот как военного я его хорошо понимал. Ну, кто еще им тут поможет? Тот факт, что я случайно наткнулся прямо на место аварийной посадки, само по себе огромное везение. Без карты, потеряться в этих горах проще простого, особенно если навыков ориентирования на местности нет.