Он оторвал от девочки взгляд. Не смог точно определить, как долго разглядывал столь зацепившую его в ней черту.

– Забери дочку в Храм Традиций, Ири. -монотонно произнес он, вставая в полный рост. – Этот дом сгорит. Хоно явится, чтобы остановить меня. А если нет – то его наследие сгорит вместе с домом его семьи. Но вы… вас я не трону. Никогда.

– Не смей сжигать мой дом! -голос девочки прозвучал заметно громче, и увереннее. В нем исчезли последние намеки на дрожание и слабость. Это был приказ. Каджар изменился в лице от охватившего его изумления, и снова поглядел на девочку.

"Как странно…" – подумал он. Киракия теперь глядела на него вовсе без страха. Она изучающе рассматривала чужака, будто бы открыв для себя его присутствие всего лишь секунду назад. Она дышала ровно и не тряслась в испуге. Больше не стояла в позе живого щита матери.

Она ничего не произносила.

Голос девочки оказался лишь отзвуком в сознании мастера. Прозвучавшим громко и ясно, четко и уверенно, – отзвуком. То, как девочка поглядела на мастера в ответ, было явным свидетельством того, что она все поняла. Знала, что заставило мастера оглянуться.

За окном снова разнесся сотрясающий пространство гул разразившегося грома. Прикрытая дверь дома задрожала под напором ветра.

Каджар ещё недолго поглядел на девочку, тщетно пытаясь осознать что происходило между ним и ею, а затем повторил своё требование к Ири:

– Уходите. Дом сгорит. -он заметил, как изменилась Ири. Отчаяние и бессилие отразились на её лице. Она с обидой и тоской оглядела стены прихожей, прощаясь с родным жилищем. Опустила взгляд. Встала с колен в полный рост, и подошла к Киракие.

– Кира, иди ко мне. -она нежно обняла дочку за плечи, и повела к двери наружу.

– Ма-ам? -Киракия попыталась остановиться, воспрепятствовать происходящему. – Мы не…

– Не испытывай терпение мастера больше, чем ты уже успела, Кира. Нам нужно уходить.

– Но он не станет…

– Ты его не знаешь, Киракия! -они подошли к двери. Ири потянулась к ручке, но ненадолго замерла в ожидании. Прислушалась.

Снаружи был слышен бег. К дому спешно приближались несколько акари, и судя по звуку, кто-то из них только что перемахнул через невысокий заборчик дома. Каджар тоже уловил это, и развернулся к двери. Его рука потянулась к рукояти О'Джатикая за спиной.

Ири отошла, а скорее даже резво отскочила вглубь дома от порога, ухватив Киракию в объятия. Мгновение спустя, дверь дома отворилась нараспашку, и внутрь спешным шагом вошли несколько мужчин. В полумраке прихожей Киракия не распознала почти никого из вошедших, – кроме старого мастера Жина, изредка гостившего у них дома с дружеским визитом. Ири, почему-то, очень не любила видеться с ним, и никогда не объясняла почему. Киракия очень хотела понять, что происходит, но мама не позволила ей более участвовать в разговоре взрослых. Воспользовавшись небольшой суматохой, возникшей из-за прибытия новых незваных гостей, она увела дочь в дальнюю комнату, и, попросив её сидеть тихо, закрыла дверь на засов.

Кира ещё долго слышала приглушенные разговоры, доносящиеся через дверь из самой гостиной. Тона менялись, голоса повышались и понижались, но слов было не различить.

Ей пока было невдомек, что поспешившая удалиться с глаз тётка Хана успела разнести весть о возвращении Каджара Харран среди своей семьи. О том, что глава семьи Ченшай решил вмешаться, и что к нему присоединились ещё несколько мастеров, в том числе сам О'ран клана. О том, что именно их вмешательство спасло дом Хойен от сожжения.

Пока что, она тщетно пыталась расслышать творящиеся в гостиной переговоры, и, в конце-концов, незаметно для себя уснула у двери, так и не дождавшись их окончания.

1. 12.1481 г. Н.Э.

На следующее утро Киракия проснулась не у двери, но в собственной комнатке. События прошлого вечера сейчас казались ей столь же туманными, как и покинутые сны, что удивительно быстро выветрились из её сознания. Девочка потянулась, зевнула, и встала с кровати.

За окном стояла привычная тишина зимнего утра. Ни малейшего отзвука прошедшей прошлым вечером бури. Обычно порывистый горный ветер сегодня был удивительно тих. Чистое небо нежного голубого оттенка радовало глаз нежным сиянием совсем недавно взошедшего над горизонтом солнца, словно бы вчера в нём и не бывало никакой воронки из неестественного тумана и чернеющих туч, что столь грозно искрились молниями.

Утро казалось обычным. Киракия уже слышала, как из кухни доносились звуки маминой готовки и её едва слышимое пение, которым Ири всегда сопровождала сие занятие. Аромат варенного риса, мяса, и душистых трав растекался по дому, вызывая сильнейший аппетит с самых первых нот. Мгновенно выведенная из утреннего полусна, Киракия резво помчалась на кухню готовая есть за троих. Она как всегда радостно поприветствовала маму, и приблизилась к очагу, чтобы лучше прочувствовать запах исходящий из подвешенного над ним котла.

– Пахнет вку-у-усно! -протянула она, касаясь маминого домашнего платья. – Когда будет готово? Я ну очень проголодалась!

– Ещё не скоро. -отвечала Ири, умиленно улыбаясь при виде обнадёженного взгляда дочери. Она быстро переложила нож, стоявший у края разделочной доски чуть подальше, исключив даже малейшую вероятность того, что приблизившаяся Киракия могла о него пораниться. – Пока что, пойди набери снега со льдом, растопи, и умойся. И приготовь бадью, пора купаться. –Киракия энергично кивнула, и сорвалась с места выполнять мамин указ, словно гналась с кем-то наперегонки.

Ири высоко ценила порядок и чистоту, умение следить и ухаживать за собой. Она усердно прививала эти качества и дочери, зачастую требуя от неё большего, чем ожидали от своих детей другие родители, – и, стоило отдать Ири должное, в отношении этих качеств сама она была одним из лучших в клане ориентиров. Её стараниями, дом Хойен всегда был образцово ухожен, подавая своим убранством пример домам некоторых иных семей, где за порядком следили сразу несколько, а то и десяток женщин. Это не могло укрыться от глаз односельчан, и Ири нередко ставили в пример подрастающим девицам в Храме Традиций, что вызывало у её дочери приливы гордости. Киракие было ещё очень и очень далеко до терпения матери, её выдержки и упорства, – но она старалась, с каждым годом всё больше. Ей очень хотелось быть на неё похожей.

Приложив некоторые усилия, чтобы суметь отворить оказавшуюся занесённой снегом дверь, Киракия, наконец, смогла выбраться из дома наружу. Тепло одетая, вооруженная палкой для сбивания сосулек, камнем для разбития льда, и парой ведер для сборки снега, она неуклюже вывалилась в сугроб, поднялась, утёрла лицо от снега, и огляделась.

Несмотря на ранний час, в поселении было уже довольно оживленно. Акари занимались устранением последствий прошедшей бури; расчищали дворы и примыкающие улицы ото льда, сбивали с крыш сосульки, чинили сломанное порывами ветра. Окончив с заботами своих домов, они непременно приходили на помощь родственникам и соседям, а уж после того, брались за общие нужды всей деревни, не взирая на то как далеки те были от интересов собственных. Так было принято.

А этим утром работы хватало всем, и взрослым и детям. Судя по оставленному аномальным штормом бедламу, стихийное бедствие грозилось уничтожить всё поселение. Некоторые дома малых семей были повреждены так сильно, что те были вынуждены временно переселиться к родственникам. На улицах, заледеневший снег запечатлел своими узорами кружащиеся воронки, а обломки чьих-то небольших заборчиков порой находили далеко на тропах, ведущих к спуску с горы. Почти нетронутыми остались лишь самые крупные строения во всей деревне, вроде Храма Традиций, Большой Бани, и нескольких родовых домов крупных семей. Само собой разумелось, что не пострадал и нерушимый Боевой Монастырь на самой вершине горы, – впрочем, частью деревни сию клановую святыню никогда и не считали.