Таковым фактом, например, была довольно странная традиция самого младшего из кланов акари: Ву'Лан был единственным из семи кланов, что настрого запрещал изучать боевое искусство в любом его виде женщинам. Это считалось ужасным проступком. Другие кланы не разделяли подобного предрассудка. Более того, правила, применяемые в Ву'Лан к женщинам в целом, некоторые другие кланы считали оскорбительным варварством, – однако Ву'Лан, как и всякий другой клан акари, яростно оберегали свои устои. И вели войны с теми, кто не был намерен мириться с подобным соседом.

По иронии судьбы, являясь самым младшим и меньшим из кланов, Ву'Лан заимели своим главным и заклятым врагом никого иного как клан Рэнно, – второй по старшинству, и первый в численности среди акари. Взаимная ненависть Ву'Лан и Рэнно была в Шен делом известным. Отдельные случаи мелких нападок и полноценные рейды случались не то что бы часто, но удивить ими было уже некого.

7. 4.1478 г. Н.Э.

– Нельзя, Киракия! -осекла мать дочку, ухватив дитя за рукав. Та радовалась весне как все дети, и, напевая любимую песенку, в припрыжку попыталась перейти на другой конец улицы немного обогнав маму. Со всей присущей детям её возраста беспечностью и неосмотрительностью, маленькая Киракия совершенно игнорировала тот факт, что впереди их шёл посторонний взрослый мужчина, глаза которого были плотно перевязаны красной лентой.

Мать удержала её при себе, принудив перейти улицу медленным шагом, никак не потревожившим покой впередиидущего мастера. Девочка остановилась. Весёлая детская считалочка умолкла, а радостная улыбка потускнела. С искренним непониманием и обидой поглядела на самого родного ей в мире человека, всем своим видом изобразив немой вопрос "почему?".

– Потому что ты – девочка. -строгим и поучительным тоном ответила ей мать. Девочка хотела запротестовать, и потребовать больших пояснений. "Что теперь? Почему?!" В их с мамой прогулку снова кто-то вклинился, и вновь они были обязаны уступить? Обида сжимала девочке горло. Данного ей ответа совершенно не хватало для того, чтобы унять возникшую досаду. Но она промолчала. Она уже знала, что задавать такие вопросы на виду у всех односельчан тоже было нельзя. Знала, что позже мама всё объяснит так, чтобы ей стало всё ясно и понятно. Но это случится не здесь и не сейчас, а тогда, когда они вернутся домой; оставшись в родном кругу доверия, мама отбросит тон напускной строгости, и заговорит ласково и тепло. Так, как она говорила только с ней.

А пока, стоило молчать. Молчать, и подчиняться. Таковы были правила родного клана, которые маленькой девочке еще предстояло учить и понимать. А самое главное – с ними смириться.

С последним у маленькой Киракии было трудно. Это был далеко не первый раз, когда она слышала "нельзя!". И очень часто, это было оправдано тем, что "она – девочка". Киракия училась правилам, но с трудом мирилась с ними. Нет, она вовсе не шла наперекор взрослым намеренно, – но упорно отказывалась поступать в угоду правилам клана вразрез с собственным чувством справедливости, что нередко оборачивалось проблемами для её матери.

Конечно же, её наказывали. Как мать, которая старалась делать это мягко, – так и заставшие ее проступки другие взрослые, что вовсе не жалели своевольное дитя.

Список неодобрительных для девочек поступков в Ву'Лан был велик, и Киракия ещё не знала его в полном объёме. Маленькая девочка терпела, обижалась, плакала, и жаловалась маме. Но ничего не менялось. Отнюдь, казалось, что все вокруг ждут перемен именно от неё. Ей не хватало сил идти против воли и указов взрослых, зато желания было – хоть отбавляй.

Удивительно, но поучительные выговоры и наказания, казалось, почти не оказывали на девочку влияния. Другие дети были гораздо более покладистыми: большинство без каких-либо протестов впитывали в себя традиции и устои клана как должное. Непослушания и проступки были редкостью, и, даже если они и случались, то спустя пару показательных порок даже самые норовистые малыши позволяли взрослым лепить из их характеров угодные клану личности.

Маленькая Киракия, однако, протестовала, бунтовала, терпела наказания взрослых и насмешки ровесников, но с невероятным упорством продолжала поступать так, как виделось лучше ей самой. В глазах жителей клана Ву'Лан такая черта характера вызвала бы одобрение, будь она присуща мальчику, – для девочки же, это была черта позорная, и совершенно неприглядная.

Те из односельчан, что знали её родословную, уверенно сваливали норов девочки на линию её отца. Тот был весьма непростым акари, имя которого оставалось на слуху соклановцев даже спустя годы после его исчезновения. Хоно Хойен, – так звали отца девочки, – тоже устраивали далеко не все обычаи и условности клана. Ему, однако, хватало сил прогибать их под себя, или вовсе поступать всему и всем наперекор, ибо в народе акари "право Силы" стояло выше всякого иного.

Именно за невероятную силу и крутой норов Хоно и помнили до сих пор. Именно за силу уважали его наследие.

Дочери Хоно было очень далеко до силы отца, и связанных с нею уважением и почетом в клане. Что хуже, далек был от неё и сам отец.

Это произошло уже больше двух лет назад. Глава их семьи отправился в неизвестное путешествие, из которого так до сих пор и не вернулся. На память от мужа, жене осталось обещание. На память от отца, дочери остались лишь тёплые, но размывающиеся со временем воспоминания, и образ, который стал идолом.

Киракия не уставала просить у мамы рассказать ей что-нибудь из того, что та знала о жизни папы до его исчезновения. Она всегда слушала так, словно бы это был первый раз. Даже когда слушала уже не раз рассказанную историю, девочка внимала ей с трепетом и интересом, коих не проявляла ни к чему другому.

Полная свершений жизнь отца была для дочери лучшим сборником сказок и приключений. Благо, матери не приходилось жаловаться на недостаток историй, которые она могла рассказать. Её пропавший муж редко проводил время в бездеятельности, отчего множество раз успевал проявлять себя в самых разных обстоятельствах. Что, впрочем, не мешало ей дополнительно приукрашивать образ любимого человека для родного дитя. Маленькая Киракия засыпала под рассказы о подвигах отца, и просыпалась подначиваемая примером его же стиля жизни.

Сама мать Киракии, Ири Хойен, радовалась обожанию дочери своего отца. Она разделяла эту любовь, и тосковала по мужу. Прятала от дочери слезы, и продолжала считать дни. Хоно дал ей обещание, и Ири знала, что он всегда держал своё слово. Она ждала.

Для Киракии же, память об отце была светочем жизни. Она страшно гордилась тем, что её отца помнят несмотря на долгое отсутствие. Тем, как его помнят. Что вспоминают его даже те, кто смотрят косо на неё, его родную дочь. А когда ей хотелось плакать или жаловаться на несправедливость, примеры стойкости и несгибаемости характера отца придавали ей сил.

Их с мамой прогулка по деревне окончилась у калитки невысокого заборчика, оградившего двор дома большой семьи. Это был главный дом рода Шайкай, – одного из самых сильных и влиятельных семейств клана, уступающих, пожалуй, только наиболее старому из ныне существующих во всём Ву'Лан, – Ченшай.

Как и полагалось родовому дому крупного семейства, сие жилище заметно выделялось среди домов поблизости своими размерами и внешними декорациями, ярко заявляя о своей уникальности всем вокруг. Просторное двухэтажное строение с широким двором, стоявшее несколько особняком от остальной деревни, было окружено несколькими домами поменьше, – вместе, они образовывали своего рода "квартал", принадлежащий роду Шайкай и его нынешнему главе, – могучему мастеру Асаи-ран. Меньшие дома семейства отдаленно напоминали основное, родовое жилище, – ибо строились по его приуменьшенному подобию. Они включали в себя похожие украшения, архитектуру, и, что немаловажно, цвета. Семейство Шайкай избрало своими родовыми цветами чёрный, что в культуре акари символизировал знания и защиту, и красный – что в первую очередь ассоциировался с кровью и пламенем, а главное с самим кланом Ву'Лан. Крыша дома, – широкая, с длинными свесными краями; с кровлей из чёрной черепицы и с массивным карнизом, – устремлялась своими окончаниями вверх, в равной степени эффективно исполняя как свои прямые функции, так и выступая в роли примечательности цепляющей глаз. Её поддерживали восемь окрашенных в красный цвет могучих колонн, а над нею вырос второй этаж дома, который хоть и был невелик простором, но зато оказался расположен достаточно высоко, чтобы сойти за третий в домах других семей, от чего открывал панорамный вид на всё поселение и даже горы в округе. Деревянные статуэтки, вырезанные в форме разнообразных мифических зверей и духов, взирали на гостей дома своим вечно-бдящим взглядом, а свисающие с крыши подвесные фонари были украшены лентами красного и чёрного цветов, вьющимися на горном ветру. На поддерживающих крышу алых колоннах были художественно вырезаны иероглифы на родном языке акари, что чужаки с равнины нелепо прозвали "акарикой". Иероглифы эти обозначали качества: Inne "Сила", Hon "Традиция ", Ren "Честь ", Jazai "Знание", Sseon "Отвага ", Yiyuro "Верность", Bopate "Упорство", Zen "Мудрость", и подобно тому как могучие алые колонны держали на себе их родовой дом, так и сии качества поддерживали благополучие всех Шайкай. Во всяком случае, так они о себе заявляли, и в то верили сами.