Устранять последствия бури нужно было быстро: горы Шен, в целом, были очень нестабильным регионом, – сразу во множестве смыслов, – и одно бедствие здесь довольно быстро могло смениться другим. Акари жили в этом крае веками, и, чаще всего, были готовы к любым трудностям. На удивление привычно, даже «обыденно», жители деревни сплотились и заработали сообща; без суеты и лишней торопливости, без неосознанных метаний и растерянности, они брались за вверенную старейшинами работу.
Увиденное вселило двоякие чувства в Киракию. С одной стороны, вид сплочённой работы односельчан, их единство и взаимопомощь – вдохновляли её. С другой, вид побитой стихией деревни пугал: прошлым вечером, она и подумать не могла, что видимый ею шторм будет способен на такие разрушения. Эти мысли только усилились, когда она, с трудом протоптав себе дорогу сквозь сугробы к сараю, где ей нужно было достать лестницу чтобы забраться на крышу, увидела родной дом со стороны.
Хоть жилище каждой из семей в Ву'Лан и принято было именовать просто "домом", в общем же понимании, имелось ввиду, скорее, целое хозяйство, или же – владения, – ведь даже ныне маленькое семейство Хойен имело в своём дворе не только жилой дом, но и просторный ухоженный сарай, и ещё один домик, чуть меньше основного. Увы, сегодня "дом" Хойен не мог похвастаться опрятным и ухоженным видом, в котором его с таким брежением содержала Ири: буря не дала ему пощады. Основной дом заимел в крыше несколько проломов, его западная стена была завалена оледеневшим снегом, все окна были повреждены, а то, что вело в комнату матери и вовсе сломано, и кое-как прикрыто изнутри расшатанными ставнями. Сарай же, судя по его виду, и вовсе чудом пережил бурю – его так покосило и занесло, что было страшно пытаться войти внутрь, если, конечно, покошенную дверь всё ещё можно было открыть. Второстепенный домик, при беглом взгляде, мог показаться невредимым, однако он время от времени поскрипывал на лёгком ветерке, что вовсе не внушало доверия. Оградка семейного двора, – вернее, то что от нее осталось, – кое-как по-прежнему очерчивала границы владений Хойен, и лишь калитка, с примыкающей к ней частью заборчика, по иронии, осталась почти невредимой, добросовестно служа парадным ходом во владения семьи.
Вид побитого стихией дома потряс Киракию. Разумеется, она успела заметить образовавшийся в доме легкий сквозняк, и тающие горсти попавшего внутрь снега, но всё же, изнутри повреждения казались не такими серьезными, как снаружи. Дому был необходим ремонт. Раньше, ей уже приходилось видеть как мама справлялась с подобными проблемами, но то были легкие поломки. То, что случилось с их домом теперь казалось серьёзнее, и она не знала, придет ли кто-нибудь к ним на помощь, ведь "соседей" у них с мамой толком не было, а статус ослабевшей и вымирающей семьи отнюдь не служил поводом для помощи от односельчан.
– Ой-ой… -сорвался с губ девочки испуг. Она оглянулась к деревне, в надежде, что к ним кто-нибудь идёт на выручку, но односельчане сейчас были заняты домами центра, и пока не уделяли внимание одинокому дому на отшибе.
Уныние и обида подкатили к горлу Киракии, но вовремя всплывшие в подсознании память об отце, его характере и свершениях, мгновенно пресекли позыв отдаться слабости. Насупившись, она утерла нос, подняла уложенные на ближний сугроб ведра, и потащила их к сараю. Покошенная дверь долго не давалась девочке, – в какой-то момент, она даже хотела побежать домой, чтобы просить у мамы помощи, – но в очередной раз давшее о себе знать наследие отца проявилось в приступе упорства, которое и помогло ей осилить препятствие.
Занятая вверенным ей делом, усердно вкладывающая всю себя в процесс, девочка не замечала, как в окно за ней внимательно следит мать. Ири как могла подавляла в себе желание прийти на помощь, а то и вовсе взять дело в свои руки. Она прекрасно знала, что рутинное утреннее занятие сегодня, волею стихии, превратилось в настоящее испытание, – и тем более гордилась дочерью, показывающей способность справляться. Она была готова вмешаться в любой момент, но очень надеялась, что этого делать не придётся.
А тем временем, не побоявшаяся ступить во внутрь побитого природой сарая, Киракия уже вытаскивала лестницу наружу. Привычно забравшись на крышу, она приступила к очистке её от снега, разбивая обледеневшие участки камнем. Покончив с крышей, она посбивала огромные сосульки с её краёв, и принялась за следующую, постепенно набирая в вёдра собранный лёд, и присыпая его снегом. Следом, она занялась двором, а точнее, участками вокруг зданий, и дорожкой до калитки. Прежде, пока она перебиралась от крыши одного здания к крыше другого, она уже, так или иначе, понемногу расчистила двор от снега, в процессе успев образовать несколько сугробов, – так что эта часть работы оказалась наименее трудоёмкой.
Вернувшись в дом, Киракия обыденно наполнила котел собранным льдом, и в несколько заходов дополнила остаток набранным снегом. Оставалось лишь приготовить саму банную бадью.
Это был своего рода элемент роскоши, отличавший дом Хойен от прочих семей, где купаться привыкли в обычных деревянных бочках, или же, реже, в ямах Большой Бани. Годы назад, сам Хоно смастерил для Ири этот купальный сосуд, зная особую любовь своей жены к чистоте и гигиене. Ради этого, он даже обратился к помощи неких друзей, которых успел завести в странах Великой Равнины. Это был объемный, украшенный наружной резьбой, гладкий составной сосуд на платформе, казавшийся громоздким в собранном виде, и удивительно компактный при разборе. Он был сделан из металла, но каждая его деталь была легка, – даже Киракия могла без особого труда управиться с его сбором и разбором. Ни Киракия, ни сама Ири не знали, что это был за металл, и где придумали такие сосуды, – отец семейства много путешествовал, и оставил в тайне, где обучился мастерить подобные чудеса быта. Тем более сокровенным был его подарок, – один из многих его подарков, – для Ири.
Когда дело было сделано, Киракия вернулась к матери, и гордо доложила о исполнении её поручения. Не забыла она упомянуть и о плачевном состоянии дома, из-за которого она никак не могла перестать волноваться. Ири выслушала дочку, как всегда похвалила её за труд, и напомнила о вреде волнения.
– Переживания и паника никому и никогда не помогали, Искорка. –говорила она расслабленно. – Да, в деревне беда. Но такое бывало уже не раз. Не случилось ничего непоправимого, просто впереди всех нас ждет много работы. Мы справимся. -от чего-то, сегодня она была необычно спокойна, и Кира, несознательно, быстро подхватывала настроение матери с каждым её умиротворяющим словом. К превеликой радости девочки, Ири уже как раз готовила стол к завтраку, и попросила её занять за ним своё место.
Киракия ела с аппетитом достойным взрослого мужчины. Ири позволяла себе куда меньшее. И хоть старшая Хойен не любила говорить за столом, бурное общение во время трапез в кругу семьи считалось в клане добрым знаком, о чём Киракия знала от Ченшай, и чем активно пользовалась, не прекращая болтать в перерывах между пережевыванием пищи.
Сначала, она рассказала маме о проведённом вчера дне, а затем и о том, как сегодня ей удалось управиться со сбором снега. В красках описала то, какой удивительно могучей, даже завораживающей вчера ей представилась разразившаяся буря в небесах, и о том, в каком состоянии, помимо их собственного дома, сегодня оказалась вся деревня. На последок, она вспомнила наиболее интересное из всего того, что успела за последнюю неделю узнать в Храме Традиций.
А узнала она об очень для себя интересном.
Старшая Мать. Ей и раньше приходилось слышать этот титул в разговорах, но она никогда не придавала большого значения этому словосочетанию. Она никогда её не видела. Не знала, почему её так зовут. А теперь, ей рассказали, что так зовут некую женщину, авторитет и силу слова которой, – во всём клане! – мог оспорить лишь сам О'ран, глава всего клана! Для Киракии, узнать подобное казалось чем-то… почти что чужбинным. Как в её клане может быть женщина, обладающая таким могуществом? Почему, за что её так превозносят? Её храмовому классу рассказали о Старшей Матери, о её почтенном статусе и привилегиях так много, но оттого она не становилась Киракие понятнее. Её мучало любопытство. Она засыпала Ири вопросами, и, сама не замечая того, почти не давала маме возможности говорить, тут же перебивая её попытки ответить на вопросы потоком эмоций и впечатлений, предположений, и новыми вопросами.
