Все её усилия остановить полёт ни к чему не привели: она пронизала собой ряд кресел, расположенных на нижней палубе, причём у мужчины, сидевшего в одном из них и читавшего газету, страница даже не дрогнула, когда Алли прошла прямиком сквозь него. Но и на этой палубе ей не удалось задержаться — она провалилась сквозь пол, и как ни старалась замедлить падение, из этого ничего не выходило; скорее наоборот — она полетела вниз ещё стремительнее.

Теперь она попала на автомобильную палубу — здесь плотными рядами, с заглушёнными моторами стояли машины. Тонкая сталь их кузовов не задержала её ни на секунду. Вот теперь Алли запаниковала.

— Помогите! — закричала она. — Кто-нибудь, помогите мне!

Но, конечно, никто не слышал её криков. Она обругала себя самыми последними словами за то, что не догадалась смастерить пару землеступов, прежде чем выйти в море.

После автомобильной палубы настал черёд машинного отделения. Валы вращались, поршни ходили ходуном, гудело и грохотало со всех сторон. Она попыталась выпрямиться, и ступни её пронзили корпус судна.

Сначала она почувствовала, как ледяная вода залива сомкнулась вокруг её лодыжек, затем охватила голени. Алли поняла, что если немедленно что-то не предпримет, то провалится сквозь днище парома, а после этого, как пишет Мэри, «её песенка будет спета».

— Помогите! — снова завопила она, взывая уже не столько к живым, сколько к силам небесным, таким же незримым для неё, как и для живых.

В машинном отделении она была не одна — там находился ещё какой-то человек, с нечёсаными седыми волосами и двухдневной щетиной на подбородке. Его голубая униформа свидетельствовала о том, что он принадлежит к команде парома. Видно, штурман на перерыве — мужчина чинно прихлёбывал кофе; при этом брови его поднимались и опускались, словно он вёл молчаливую беседу с самим собой.

Алли погрузилась в воду уже по пояс, ноги её бессильно болтались под днищем судна. И в этот момент её осенило.

Та девчонка из престижной школы, что не смогла пройти мимо пиццерии!

Когда Алли тогда «вселилась» в чужое сознание и чужое тело, она ощутила, что мысли юной девицы словно бы приподняли её над землёй. Наверно, так чувствовал бы себя воздушный змей, если бы был в состоянии что-нибудь чувствовать. Может, Алли удастся провернуть то же самое и с этим стариканом?

Неизвестно, выйдет ли из этого что-нибудь, но она обязана попытаться.

Сначала потребовалось пробиться сквозь стальную обшивку судна, и это оказалось делом чрезвычайно трудным. С одной стороны, толстый корпус парома задержал её падение, но с другой — чтобы протиснуться через прочную, вязкую сталь, Алли пришлось собрать в кулак всю свою волю. В конце концов, она приноровилась и начала отталкиваться болтающимися в воде ногами и загребать руками воздух — словно при плавании. К тому времени, как девочка пробилась к человеку, она погрузилась до самого пупка; через то место, где у неё когда-то был желудок, теперь струилась холодная вода залива.

«Ещё немного, и со мной покончено», — подумала Алли.

Паромщик спокойно сидел на стуле, не подозревая о разыгрывающейся перед ним драме.

Собрав последние силы, Алли потянулась к старому моряку и коснулась его. Она ощутила ток крови, стук сердца… И вот она уже поднялась в воздух, словно воздушный змей! Она уже больше не ощущала холодного тока воды, и…

— я так никогда не выиграю мне надо выиграть ни одного шанса у меня все шансы номера номера какие номера счастливые номера четыре двадцать пять день рождения семь двенадцать четырнадцать возраст внуков тридцать девять лет как мы женаты восемнадцать миллионов если я выиграю в лотерею ноги моей никогда не будет на стетен-айленде —

Алли не чувствовала своих ног. С руками происходило то же самое. Она ничего не чувствовала. Всё, что она могла слышать, были его мысли. Как будто её собственное тело перестало существовать и она превратилась в чистую духовную субстанцию, заключённую, словно в кокон, в тело и мысли другого человека. Она открыла глаза — оказывается, до того они были закрыты, а она и не подозревала — и то, что она теперь видела, сильнейшим образом отличалось от того, что она наблюдала раньше. Насколько ей помнилось, стоящая на столе кружка с кофе была зелёной. А сейчас Алли не могла с уверенностью сказать, зелёная она или красная. Она невольно скользнула глазами к красной лампочке над двигателем, и — вот чудеса — лампочка из красной превратилась в какую-то неопределённо белёсую. Вот теперь Алли стало ясно, что происходит.

«Я смотрю его глазами, а у него дальтонизм!»

Она видела, как кружка с кофе поднялась в воздух, приникла к её губам и снова опустилась на стол. Она даже почти что ощутила вкус кофе!

— выиграть я должен выиграть номера все эти номера —

Её мозг наводняли его мысли о выигрыше в лотерее, а человек даже не подозревал о присутствии чужого сознания.

Когда он в следующий раз поднёс к губам кружку, Алли могла бы поклясться, что почувствовала вкус кофе. А ещё через несколько мгновений ощутила нечто совсем уже запредельное: ей стало жарко! Жарко от горячего кофе, жарко от разогретого двигателя…

Она ощущала, как кончики пальцев касаются кружки. Кожу на затылке что-то легонько щекотало — да это же петелька на вороте рубашки! Правда, всем этим ощущениям не хватало остроты; такое впечатление, будто всё её тело накачали новокаином. Однако сомнений быть не могло: она снова воспринимала внешний мир через нервные волокна живой плоти! Это было до того неожиданно и непривычно, что на мгновение Алли позабыла всё на свете.

— номера номера счастливые номера — зудели в голове чужие мысли — у меня такие же шансы как у всех в десять раз больше если я куплю десять билетов —

И тут Алли опомнилась: она уже минуту, как сидит в этом дядьке, а паром-то движется дальше! А вдруг она прозевала возможность перескочить на судно МакГилла?! Наверно, теперь она может покинуть человека, но она до того боялась снова провалиться сквозь днище судна, что не осмеливалась на это. Вот если бы штурман, вместо того чтобы кофеи здесь гонять, поднялся на верхнюю палубу, то он доставил бы её туда, куда ей нужно!

— номера счастливые номера что если я их все сложу и разделю на семь? —

Алли уже не в силах была сдерживать своё раздражение:

«Прекрати думать об этой дурацкой лотерее! Вставай давай!»

И тут дядька поставил кружку на стол и встал.

Совпадение? Алли не была уверена.

Человек пару секунд постоял в недоумении, а потом медленно опустился обратно на стул.

Если её мысленный приказ заставил его подняться, может, ей удастся сделать это ещё раз? Алли, на этот раз уже сознательно, взвинтила себя до прежней степени раздражения и приказала:

«Вставай!»

И он опять встал.

— номера лотерейные номера почему я встал? —

О-кей, подумала Алли. Это что-то новенькое. Ясно, паромщик не имел понятия, что в его мозгу сидит кто-то чужой, и не мог отличить чужие мысли от своих собственных. Алли решила этим воспользоваться.

«Иди на верхнюю палубу, — сказала она. — Вечно ты в свой перерыв сидишь в трюме, никогда пейзажем не полюбуешься!»

— что-то здесь жарковато, наверно, надо подняться на палубу —

Паромщик направилася вверх по трапу. Алли вновь ощутила непривычное трение одежды о кожу. А на автомобильной палубе её вдруг пробрало холодом. То есть, она-то, конечно, не могла сама ощущать холод, но она чувствовала его через восприятие этого человека, её временного хозяина, и сообразила, что её воля толкала его наверх с такой силой, что он позабыл натянуть куртку.

«Следующая палуба», — внушала Алли. Он послушался.

На нижней пассажирской палубе было тепло, но не жарко, не так, как в машинном отделении. Штурман продолжал подниматься вверх и вскоре очутился на верхней палубе, открытой ветру и снегу. Наконец-то Алли в обличье старого моряка смогла облокотиться на поручни и при этом не провалиться сквозь них.