Дрейг покраснел и переступил с ноги на ногу.

— Как поживает великий Джас? — спросил он.

— Он умирает.

— Нет, он выкарабкается. Он же Колл Джас.

— Он человек, Дрейг. И смерть призвала его к себе.

— Мир меняется на глазах, — пробормотал он. — Ничто уже не будет прежним.

— Да, это так, — согласилась Ведунья и вышла на улицу. Райстер стоял в лунном свете, его плащ трепетал на ветру.

Сама его фигура источала одиночество. Живущая подошла, и он обернулся.

— Сколько еще? — спросил он.

— День. Самое большее, два.

— Он был моим отцом, Живущая? Я часто задавался этой мыслью, мы так хорошо понимали друг друга.

— Нет. Твоим отцом был не он. Почему ты не внутри, со всеми?

— В такие минуты я предпочитаю оставаться в одиночестве. Чара держится?

— С трудом. Но у нее нет выхода.

— Сначала Жэм, теперь и Колл Джас. Все великие люди уходят.

— Ты тоже один из них, Райстер. И Кэлин Ринг. И маленький Фиргол, который убил медведя, станет таким же, когда вырастет. — Они помолчали, глядя на скользившие вдоль горных пиков облака. — Ночи становятся теплее, — заметила она.

— Да. Скоро снова появится солнце, и вырастут цветы.

— Если ты когда-нибудь захочешь узнать, кто твои родители, — сказала Живущая, взяв его за руку, — просто скажи мне.

— А какая разница? — пожал плечами Райстер. — Я тот, кто я есть. Я ригант, а это главное.

— Главное — это желание быть ригантом.

В сотнях миль к югу на череп упала первая капля королевской крови.

Ведунья пошатнулась и закричала.

Райстер бросился вперед, успев подхватить ее в последний момент.

— Ты заболела?

— Отойди от меня, — прошептала она, уставившись на юг широко распахнутыми глазами. Райстер отступил на шаг и заволновался всерьез. — Дальше! — нетерпеливо сказала Живущая, махнув рукой.

Ее волосы заколыхались, шаль упала с плеч и отлетела, подхваченная порывом ветра. Там, где стоял Райстер, было безветренно. Ведунья, борясь с окружившей ее бурей, закричала что-то на языке, которого Райстер никогда прежде не слышал, пошатнулась и упала. Больше Райстер не смог стоять в стороне. Он подбежал к ней и поднял ее на руки.

В огромном доме кто-то закричал. Райстер внес потерявшую сознание Ведунью внутрь, увидел, что люди бегут по лестнице, и подумал, что, наверное, умер Колл Джас. Ригант уложил Живущую на длинную кушетку, нащупал пульс и, успокоившись, побежал за остальными наверх. В двери одной из спален толпилось несколько женщин. Райстер протолкался поближе: в комнате, на полу, сидел перепутанный Фиргол. Повсюду валялись разбросанные половики, простыни свисали со стропил, а огромная перевернутая кровать стояла на боку у стены.

— Что случилось, малыш? — спросил Райстер, заходя в комнату.

— Пришел человек с оленьими рогами, — ответил Фиргол со слезами на глазах, — и с ним была буря.

Райстер поднял дрожащего мальчика на руки. На щеке ребенка появился огромный свежий синяк, а на лбу — порез. В глазах собравшихся был страх.

— Мальчик одержим, — сказал кто-то.

Не обращая внимания, Райстер принес Фиргола вниз, к уже очнувшейся Живущей.

— Что случилось, Ведунья? — спросил он.

— Смерть и тьма, — ответила она.

Тайбард Джакел любил ходить в ночной дозор. Один, в холодной темноте, свободный от необходимости общаться с другими, он мог расслабиться и думать о чем угодно. Ему, конечно, нравилась компания Банни и Каммеля, да и посидеть в таверне в компании он любил, но только ночь позволяла так расслабиться.

Он сидел в саду рядом с особняком Гэза Макона, накинув на плечи плащ с одеялом, и думал о доме. За последние четыре года изменилось многое, и сейчас Тайбард вспоминал свою прежнюю необузданную жизнь, будто она принадлежала кому-то другому. Тогда он был шумным, заносчивым, презирал кельтонов и считал себя варлийцем. Ни для кого не секрет, что все варлийцы Старых Холмов имели примесь ригантской крови и служили привычным посмешищем для чистокровных эльдакрцев.

В эту ночь Тайбард вновь поймал себя на том, что вспоминает Чару Вард, единственную девушку, которую любил. Ее убили, а несколько дней спустя нашли изуродованные трупы убийц. Одним из них оказался друг Тайбарда, Лусс Кампион. Даже теперь Тайбард не мог понять этого. Лусс вырос вместе с Чарой и в детстве часто играл с ней на лугу, за домом аптекаря Рамуса.

Кто убил Кампиона и его дядю, так и осталось неизвестным. Многие думали на одноглазого Жэма Гримо, но Тайбард знал, что это был не он. Жэм прикончил бы мерзавцев не задумываясь, но расчленять трупы не стал бы.

Тайбард часто думал, как сложилась бы жизнь, если бы они с Чарой поженились. Наверное, у них уже родились бы дети. Девочка и мальчик. «Мальчик был бы, как я, — решил Тайбард. — Только я не дал бы ему вырасти таким же заносчивым».

Тайбард вздохнул. Где бы они жили? Чтобы прокормить семью, ему бы пришлось наняться чернорабочим. И все равно большего, чем делить комнату с крысами, они не смогли бы себе позволить.

Тайбард встал и вышел к воротам. Все было тихо. Вчера, припомнил он, горожане уже забили нескольких псов на мясо. «С этой войной когда-нибудь и я узнаю вкус псины», — подумал он и перевел взгляд на соседний пост. Каммель Бард, завернувшийся в одеяло по уши, лежал на снегу у низкой стены и спал сном младенца.

Если мимо пройдет Ланфер Гостен или капитан Мулграв, Каммеля снова выпорют, и поделом. Впрочем, Барда это мало волновало. Его воображения хватало только на то, чтобы считать окружающий мир еще глупее себя. Если с миром такое случится, то очень плохо закончится, ухмыльнулся Тайбард. Винтовка Каммеля лежала рядом с ним. Он хотя и догадался положить ружье под себя, но потом перевернулся во сне и оставил его открытым всем ветрам. Тайбард подошел, взял ее и осмотрел: в ствол снега не нанесло, а вот полку надо бы почистить. Решив, что делать все равно нечего, он вернулся к дверям, вычистил и перезарядил винтовку, а потом поставил к низкой ограде, поближе к Каммелю.

Два последних дня Тайбард провел в разведке, наблюдал за передвижениями войск. Странно, что в перемирие стали производить такие рокировки, но, с другой стороны, армейская жизнь всегда подчинялась недоступной его пониманию логике.

Как раз когда он задумался о том, что за жизнь начнется после войны, на дорогу выскочил хватающий ртом воздух Ланфер Гостен и с ним кто-то второй. Очевидно, они проделали весь путь бегом. Тайбард бросился к спавшему Каммелю и ткнул его ногой.

— Какого?.. — выругался Каммель, но открыл глаза.

— Ланфер идет.

Каммель вскочил как раз вовремя, чтобы подбежавший к воротам запыхавшийся сержант ничего не заподозрил.

— Этот человек говорит, что у него срочные новости для вас и генерала, — сказал он, неодобрительно покосившись на остановившегося рядом солдата. — Мне ни слова не сказал.

— Мне надо поговорить с Серым Призраком, — угрюмо сказал Джейкон Галоглас. — И поскорее, не то мы все погибнем.

Гэз Макон молча выслушал Галогласа, ускользнувшего из части, когда она проходила через лес, в трех милях от Шелдинга, поблагодарил его и приказал Ланферу Гостену поднимать людей по тревоге, а Тайбарду Джакелу — сбегать за Мулгравом.

Снова оставшись с Корделией наедине, он поцеловал ей руку.

— Прости. Ты подарила мне час, и теперь твоя жизнь в опасности.

— Я ни о чем не жалею, Гэз.

— Тебе пора идти.

— Без тебя я не уеду из Шелдинга.

Гэз сгреб ее в объятия и поцеловал в лоб.

— Уезжай, — сказал он. — Я найду тебя, где бы ты ни была.

Он открыл дверь и позвал одного из солдат проводить ее домой.

Корделия ушла. Гэз смотрел ей вслед. Она обернулась, помахала рукой, он помахал в ответ и вернулся в дом.

Дело было плохо. Две тысячи человек Мэйси подойдут к окраинам города примерно через час. Теперь, после вести о предательстве Винтерборна, сообщения разведчиков обрели смысл. К северу от Шелдинга замечены две колонны артиллерии. Одна свернула на восток, другая остановилась за лесом.