— Я бы с удовольствием, но мне надо домой. Несу лекарства для Банни и его матери.

— Я слышала, что ее побили, — сказала Чара. — Просто позор. Иногда мне кажется, что Морин какая-то ненормальная. Шула выздоровеет?

— Не знаю. Ей очень плохо.

Некоторое время они стояли молча, ничуть, однако, не тяготясь молчанием.

— Ты пойдешь на праздник Дня Жертвоприношения? — спросила девушка.

— Может быть.

— Если хочешь, пойдем вместе.

— Я был бы рад. Но наверное, нам не стоит этого делать.

— Мне все равно, что скажут люди.

— Дело не в том, что они скажут.

— Я их не боюсь. Ты мой друг, Кэлин, и я дорожу нашей дружбой, поэтому прятаться не собираюсь.

Одна из женщин окликнула Чару;

— Девочка, здесь еще много работы. Чара рассмеялась:

— Мне пора идти. Увидимся в полдень или, если хочешь, встретимся пораньше.

— Давай в полдень.

— Хорошо.

Чара улыбнулась и вернулась к дому.

Глядя ей вслед, Кэлин поймал себя на том, что представляет Чару без одежды. Он уже собирался повернуться, когда увидел лицо смотрящей на него старухи. Ему показалось, что женщина читает его мысли. Кэлин покраснел и поспешил по дороге вверх.

Срезав часть пути, Кэлин уже подходил к дому, когда заметил сидящую на краю леса Ведунью. Он не видел ее несколько месяцев и приветливо помахал рукой. Она кивнула и жестом подозвала к себе. Подойдя, Кэлин положил на землю сумку и сел рядом с женщиной на упавшее дерево.

— Да, нелегкий у тебя был денек, Сердце Ворона. Столько всего важного случилось.

— Всего лишь сходил в город и немного поцарапался.

— Ты видел оленя и привел в действие цепь событий, которые изменят судьбу ригантов.

Он покачал головой и заглянул в ее зеленые глаза:

— Я не видел оленя.

— Что ты думаешь о Гэзе Маконе?

— А что о нем думать? Он варлиец.

— Он понравился тебе?

— Я его не знаю.

— Ну-ну, перестань. У меня нет времени играть словами — если, конечно, это не мои игры. Так он тебе понравился?

— Да, к сожалению.

— Сожалеть не о чем, — сказала Ведунья. — Гэз Макон прекрасный молодой человек. Я рада, что он понравился тебе, как и тому, что ты понравился ему. Да, он прекрасный юноша, хотя и обречен.

— Почему вы так говорите?

— Он живет для того, чтобы оседлать коня бури. А на этом коне долго не ездят. Только красивые, смелые и, да, обреченные.

Кэлин усмехнулся:

— Каждый раз, когда мы встречаемся, я получаю новую загадку. Олени… кони…

— Но тебе это нравится?

— Да, нравится. Вы пойдете к нам? Мы могли бы вместе пообедать.

— Нет. Но за приглашение спасибо. У меня впереди долгий путь. Я возвращаюсь в лес Древа Желаний. Надо немного отдохнуть и почерпнуть мудрости у сидхов.

— Я думал, они ушли из этого мира.

— Нет, Кэлин. Они ушли только из Кэр-Друаха. На земле еще есть места, где можно жить в не тронутых человеком лесах и распространять магию.

— А почему вы сказали, что я видел какого-то оленя?

— Не какого-то. Того самого.

— Вы меня запутали.

— Конечно.

Она улыбнулась, а Кэлин не в первый уже раз спросил себя, сколько же ей лет. Когда Ведунья улыбалась, ее лицо становилось совсем по-девичьи юным.

— Мне столько, сколько хочется.

Он вздрогнул, словно от укуса.

— Вы умеете читать мысли? Ведунья громко рассмеялась:

— Для этого большого таланта не требуется. Ты молод, и все твои мысли у тебя на лице. Ты еще не научился скрывать их. А надо, по крайней мере для того, чтобы о них не догадалась мать Чары Вард.

Кэлин усмехнулся:

— Она очень красивая. Думаю, Чара знает магию, потому что когда она рядом, у меня сердце стучит, как барабан.

— Эту магию знают все женщины.

— Даже вы? — Слова слетели с языка, прежде чем он успел удержать их. — Извините, — быстро добавил Калин. — Получилось грубо.

— Грубо, зато откровенно. Да, эту магию знают даже Ведунья. Но я предпочитаю держать некоторые силы в себе. Безбрачие укрепляет мои возможности. Почему — не знаю. — Она посмотрела ему в глаза. — Впрочем, мое время в Старых Холмах истекает, и я не хочу тратить его на философские изыскания.

— Я тоже, — сказал Калин. — Тетя Мэв рассердится за драку, так что надо идти домой. Ну и влетит же мне от нее. У тети Мэв талант браниться.

— Да, строгая женщина. С ней трудно жить. Кэлин засмеялся:

— Это уж точно.

— А ты знаешь, как получилось, что вы с ней вместе? Он отвел глаза.

— Знаю, что мою маму убили через два дня после моего рождения. «Жуки» нагрянули в деревню и перебили всех, кто не успел убежать в лес. После этого меня растила тетя Мэв.

— Да, то была ночь отвратительной резни, — тихо сказала Ведунья: — Некоторым из женщин удалось скрыться в лесу. Но Мэв, вместо того чтобы прятаться, побежала к дому твоей матери. Убивший Гиану солдат стоял над ее телом, и Мэв ударила его ножом в горло. Убила. Так она отомстила за Гиану. А потом взяла тебя из колыбели и унесла в безопасное место.

— Она об этом никогда не рассказывала. Я и не знал.

— Твоя тетя — дочь ригантов. В ней течет кровь Руатайна и Мерии, двух великих героев прошлого. А еще Ланаха и Бедрила, державших когда-то перевал. Это старинная кровь. Такая же, как в тебе. Как в Гэзе Маконе.

— Варлийская кровь. Кровь убийцы.

— Чара Вард тоже варлийской крови, — напомнила Ведунья. — Но ведь ты ее не ненавидишь?

— Конечно, кет.

— А раз так, то думай, прежде чем сказать. Чара Вард — добрая, хорошая девушка. — Женщина внезапно погрустнела. Кэлин молчал, ожидая, что она объяснит, в чем дело, но Ведунья взяла свою сумку и, открыв ее, достала муслиновый мешочек. — А теперь выслушай меня. Рамус дал тебе хорошие травы, и они помогут Шуле, но не спасут ее жизнь. Когда придешь домой, положи вот это в пинту — не больше — кипящей воды, и пусть все остынет. Заставь Шулу выпить по меньшей мере половину. После этого она уснет глубоким сном, похожим на смерть. Вы даже пульса не найдете. Но не бойтесь. Она выздоровеет, но сначала проспит не меньше трех дней. Ты все понял?

— Да, спасибо. А теперь вы расскажете мне об олене? Ведунья улыбнулась:

— Пока я скажу тебе так: когда пес Ворон спас оленя, он принес тебе духовное имя. Оно связало тебя с этой землей. Вместе с тем в нем заключено некое пророчество. Однажды тебе тоже нужно спасти оленя. А теперь ступай домой и передай мои травы Мэв.

Силы еще не вернулись к Банни, и прогулка до скрытой за деревьями лужайки стала для мальчика нелегким испытанием. Теперь он лежал на траве, наблюдая за сражающимися на деревянных мечах Калином и Жэмом Гримо. В небе сияло солнышко, а трава была мягкой, как пуховая перина. Кэлин и Жэм, кружа друг вокруг друга, смеялись и перебрасывались шутками. Банни понимал, что ему оказано высокое доверие. Горцам было запрещено пользоваться даже деревянным оружием, и мальчик понимал, чем могут закончиться для его друзей такие вот забавы.

Похоже, все шло хорошо. Его мать проспала целых три дня, но, проснувшись, почувствовала себя намного лучше. Она плотно позавтракала, и на щеках у нее, как показалось Банни, проступил румянец.

— Не думай, малыш! — проревел Жэм Гримо. — Просто дерись!

Кэлин прыгнул на него, нанеся рубящий удар. Одноглазый воин легко уклонился. Для человека такого огромного роста и веса он двигался с удивительной ловкостью. Парировав выпад противника, великан ткнул мечом в плечо Кэлина.

— Вот ты и остался без руки! — радостно крикнул Гримо. — Сосредоточься!

— Как же сосредоточиться, если я не должен думать? — ответил Кэлин. — Бессмыслица какая-то.

— Знаю, но именно этому учил меня старик Ланаш.

— Наверное, он был тогда пьян.

— Он всегда был пьян.

— А кто это поднимается сюда по склону? Вон там, — показал взглядом Кэлин.

Жэм повернулся. Юноша подскочил к нему и ударил плашмя по ляжкам.

— Ах ты, мошенник! — возопил Гримо, и схватка возобновилась с новой силой.