— Почему мы угоняем скот? — спросил Кэлин, когда они достигли деревьев.

— Это почтенная и славная традиция, малыш. Человек всегда должен с уважением относиться к традициям предков.

— Если это традиция, тогда почему мы не угоняем скот у своих?

Жэм рассмеялся:

— Баланс, Кэлин. Варлийцы украли у нас земли, скот, дома, даже наши традиции. Я краду у них скот — и иногда лошадей — и таким образом восстанавливаю чувство гармонии, баланса.

— Так ты их ненавидишь?

— Ненавижу? Их? Это почти то же самое, что ненавидеть море, в котором утонули твои друзья. Нет, парень, я их не ненавижу. Я их просто не знаю, совсем не знаю, а у меня есть принцип: не ненавидеть человека, которого не знаю. Так уж получается, что мне не нравятся все варлийцы, которых я знаю. Они и самоуверенны, и надменны, и действуют на меня, как колючка в заднице.

— А вот я ненавижу нашего учителя истории, господина Шаддлера. И когда-нибудь я ему покажу! Жэм покачал головой:

— Боюсь, что не покажешь. Учителям нельзя ничего показать, потому что они никогда не ошибаются. Если ты вырастешь великим человеком, уважаемым и достойным восхищения, то твой учитель выпятит свою костлявую грудь и скажет: «Это я научил его всему, что он знает». Если ты станешь разбойником и гнусным убийцей, учитель мрачно произнесет: «Я всегда знал, что из него не будет толку, и каждый день говорил ему об этом в лицо». — Возможно, я просто убью его, — бросил Кэлин.

— Вот еще! — Жэм остановился и повернулся к своему спутнику.

— Нет, приятель, этого ты не сделаешь никогда. Пусть твой учитель варлиец и пусть голова у него забита чепухой — хотя в этом я сильно сомневаюсь, — но он все же выбрал профессию, посвященную служению. Он бедняк, этот Шаддлер. Там, где он живет, обитают крысы. У него нет собственного дома и независимого дохода. Его плащ прохудился, а подошвы сносились и тонки, как бумага. Он мог бы зарабатывать намного больше в Эльдакре, занимаясь коммерцией или правом. Он преподает, потому что хочет служить, передавать знания молодым. И ради этого терпит бедность. Ненавидь его — кто против? — за палку, которой он бьет тебя по рукам, за то, что искажает нашу историю, — но никогда не позволяй себе мыслей о том, чтобы убить его. Ты понял меня, малыш?

— Да, Гримо, — соврал Кэлин, так и не поняв, что плохого в желании убить такого червяка, как Шаддлер.

Они вышли на вершину невысокого хребта и через некоторое время поднялись на холм, с которого открылся вид на городок Лунное Озеро. По берегам расположились пузатые рыбацкие лодки и вывешенные для просушки сети, а сам город напоминал ожерелье, облегающее крутой холм, вершину которого венчала круглая башня. Склоны холма представляли собой ступеньки террас, кое-где виднелись следы разрушений, затронувшие старинные стены.

— Что-то они не похожи на деревянные, — заметил Кэлин, вглядываясь в белые бока башни.

— Внешность бывает обманчива. Она действительно построена из дерева, покрыта штукатуркой и обложена мелким камнем. В те далекие времена, когда башня только возводилась, стены должны были защищать весь город. Варлийцы, строившие ее, находились тогда на враждебной территории. Горцы постоянно нападали на них. Примерно пятьсот лет назад восставшие панмоны перебили всех мужчин-варлийцев, оказавшихся за крепостными стенами и во дворе.

— Так они построили новый замок?

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, после того, как панноны разрушили его.

— А, понимаю. Нет, Кэлин, не построили. В этом не было необходимости. Панноны перебили всех мужчин и ушли. А сам замок так и остался стоять. Потом варлийцы заняли его снова и, используя в качестве военной базы, стянули сюда большие силы. Новой армией руководили рыцари Жертвы, и они уничтожили клан почти целиком.

— Эти рыцари… они, наверное, были очень сильны, да?

— Да, были. И сейчас сильны. В твоем возрасте, лет в пятнадцать, они становятся оруженосцами и целых пять лет обучаются владению мечом и булавой, пистолетом и мушкетом. Почти половина из них не выдерживает строгих испытаний, которые проводятся каждый год. А вообще, как мне говорили, из сотни желающих стать рыцарями белый плащ получают всего человек пятнадцать. Крепкие ребята. В давние времена сотня рыцарей справлялась с тысячей повстанцев. Они не сдаются, в них нет уступчивости. И они никого не щадят.

— Паннонам следовало спалить замок.

— Согласен, следовало. В этом, наверное, и кроется причина падения кельтонов. Мы выигрывали сражения, но проигрывали войны.

— Но почему? — спросил юноша. Жэм пожал плечами:

— Мы никогда не стремились к завоеванию чужих земель. Когда враг приходит, мы сражаемся с ним и побеждаем. А потом расходимся по домам. Если враг не унимается, если продолжает приходить, то в конце концов берет верх. Единственный способ избавиться от противника — это последовать примеру рыцарей. Иди за врагом и сожги его дом. Убей его, убей его мать, жену, детей. Тех, кому позволено остаться в живых, поработи и держи в страхе с помощью самых суровых законов. Нарушителей карай безжалостно, вешай, сжигай. Но мы так и не пристрастились к подобного рода зверствам.

— Но ведь Бэйн сражался против Камня и захватил его, — возразил Кэлин. — Он переплыл со своей армией море и добрался до самого сердца империи.

— Верно, ему это удалось. Но потом он снова привел армию домой. Да, он разграбил Камень, но не уничтожил его. Бэйн — великий воин, в этом сомнений нет. Однако через двадцать лет после его смерти войска Камня завоевали все южные земли. А еще через пятьдесят их форты уже стояли на холмах вдоль границы ригантов.

Путники начали спускаться по склону к Лунному Озеру. Подойдя ближе, Кэлин почувствовал в воздухе запах рыбы, густой, насыщенный и едкий.

— Воняет, — сказал он.

— Привыкать легче, когда забросишь немного рыбки в брюхо, — ответил Жэм. — Здесь, недалеко от берега, есть рынок, а на рынке одно местечко, где можно поесть. Бывал там пару раз. Меня здесь знают.

— Если тебя знают, то станут ли обслуживать? — с лукавой усмешкой спросил Кэлин.

— Здесь обслуживают каждого, у кого в кармане завалялась медная монетка. И не задавай глупых вопросов, ты, дерзкий нахаленок.

Добродушное настроение рассеялось, когда они вошли в город и увидели на площади виселицу, охраняемую десятью солдатами. На веревках болтались четверо: двое мужчин, женщина и юноша примерно того же возраста, что и Кэлин. Судя по всему, мужчину перед смертью пытали — у него были выжжены глаза и отрублены кисти рук.

Заполнявшие в этот час площадь люди не останавливались перед эшафотом, а, потупившись, спешили пройти мимо. Кэлин, видевший виселицу впервые, невольно замедлил шаг. Какой-то мужчина налетел на него и грубо выругался. Жэм схватил паренька за руку и увлек за собой.

Рынок, находившийся за площадью, через которую не без труда пробились Жэм и Калин, уже кишел покупателями и продавцами. В дальнем конце стояли несколько столов со скамьями, а еду готовили рядом на трех кострах и пяти-шести длинных каменных грилях. Желающих перекусить хватало, но Жэм нашел пару свободных мест. Они уселись и стали ждать, пока на них обратит внимание одна из служанок, шныряющих туда-сюда с тяжелыми подносами.

Через какое-то время к столу подошла полная женщина с округлыми плечами и торчащим зубом.

— Так значит, это ты? — холодно спросила она. — Снова ты.

— Рад тебя видеть, Мэг. Отлично выглядишь, — сказал Гримо.

Она нисколько не смягчилась:

— Если ты и сегодня учинишь неприятности, я позову солдат. Не сомневайся, я так и сделаю!

— Эй, успокойся, я всего лишь зашел позавтракать с племянником. — Жэм явно занервничал. Кое-кто из посетителей уже повернулся в их сторону. — Кэлин, это Мэг. По эту сторону Кэр-Друах нет никого, кто готовил бы рыбу лучше ее, — Юноша поднялся и поклонился. — Мэг, познакомься с Кэлином, сыном Лановара.

Суровое лицо женщины моментально подобрело.

— Вот как. Что ж, ты приятный паренек. Весь в отца, только глаза от матери. И, похоже, не лишен хороших манер. Но знай, о человеке судят по тем, с кем он водится.