Когда подъезжали к первому зданию, Равна увидела, что в нем не менее пятнадцати метров от пола до конька крыши и в ширину почти сорок метров. Земля вокруг завалена большими кучами… чего? Отходов? Нет. Совсем рядом – пиломатериалы и полированная металлическая штамповка, все более или менее аккуратно разложено по поддонам. Цепи тропиканцев таскали носилки туда-сюда, перенося… в общем, сырье, чем бы оно ни было, к главному входу. Рикша свернула еще дальше на юг, чтобы не мешать движению.

Они снова повернули и подкатили прямо к углу входа, так чтобы не мешать носильщикам. Под портиком стояла восьмерка: Магнат встречал их лично. И при нем – его радиосинглет и стая-Божидар. В тени – еще одна вооруженная стая, охранник.

– Слава Силам, – сухо заметил Джефри, – что я не вижу здесь Хранителя.

Насколько можно было заметить, в свиту входила лишь еще одна стая, худощавая четверка.

Вылезая из рикши, Равна услышала детский человеческий голос. Она сперва решила, что это Магнат, но голос вопил:

– Равна! Равна!

Она обернулась – это был…

– Тимор!

Мальчик прошел между Магнатом и спешил, прихрамывая, к ней, раскрыв объятия. Равна бросилась по бетону к нему навстречу, Джефри за ней. Они встретились всего в нескольких метрах от поджидающих стай. Равна присела, обняла мальчика, подхватила на руки, прижала его к себе, как ребенка – каким он и выглядел. Сегодня он не стал возражать.

– Как я рада тебя видеть!

– Как я рад тебя видеть!

Поставив Тимора на землю и отпустив, она увидела бегущие по его лицу слезы. Он то ли плакал, то ли смеялся – может быть, все сразу. Через минуту он отвернулся от Равны и шагнул к Джефри.

– Привет, Тимор, – сказал Джефри серьезно и протянул руку. – Как жизнь?

Тимор пожал ему руку:

– Нормально. Ты теперь помогаешь Равне?

– Я… – Джеф глянул на Равну. – Да, Тимор. – И он еще кивнул в подтверждение: – На самом деле помогаю.

– Ты видел Гери и Эдви, Тимор? – спросила Равна. – Как они?

– Гери получше. Мы оба в камерах в главной башне. – Он махнул рукой в сторону дворца. – А Эдви, боюсь… Эдви…

– Эдви Верринг пал жертвой какой-то болезни вроде водянки. Я делал все, что мог, но увы…

Равна подняла голову и увидела, что Магнат в полном составе внимательно на них смотрит. Но голос – голос был тем, которым обычно говорил Хранитель, а синглет в радиоплаще стоял рядом с Магнатом. Равна не смогла удержаться от злобного взгляда на это ни в чем не повинное существо.

– Значит, Хранитель, – сказала она, – Эдви был на твоем попечении? Кто-нибудь видел тело, подтвердил твой диагноз?

При этих ее словах Тимор взял ее за пальцы и сжал их, предупреждая.

Но Хранителя вопрос не смутил. Он ответил с печальным придыханием:

– Диагноз был очевиден. Впрочем, я сохранил останки, ты вполне можешь их проинспектировать.

Тимор не отпускал руку.

– Непосредственной необходимости нет, – ответила она.

– Ну и хорошо, – нетерпеливо вмешался Магнат. – Тут не ты главная, Равна Бергсндот, – продолжал он. – Я тебя сюда привез выяснить, можешь ли ты работать на меня.

Часть его смотрела поверх ее плеча на Джефри.

Таким образом, начало экскурсии прошло не слишком гладко, но настроение у Магната менялось так же часто и быстро, как пробегали по небу облака, закрывая иногда солнце.

Людей провели через зал и вверх на длинную платформу, что шла вдоль всей сборочной линии. Магнат настоял, чтобы Равна шла с ним и впереди группы. Теперь в речах восьмерки часто слышались интонации Тщательника, голос гордого инженера, показывающего тонкие детали работы, имеющего мнение решительно обо всем. Его морды мотались, показывая на весь зал:

– Здесь тысяча двести метров в длину, и здесь две тысячи Стальных Когтей работают полную смену. Этот цех из самых старых, так что электричество сюда не подведено. Вся тяга – от паровых двигателей. Но я ручаюсь, что в вашем Домене нет ничего столь грандиозного, как одна вот эта фабрика.

Да, он даже похвастливее Тщательника. И все же такое настроение Магната было предпочтительнее многих иных возможных.

– Вы совершенно правы, сударь, – ответила она чистую правду.

Дальний конец помещения просто терялся из виду. Сюда влезли бы все производства и лаборатории Тщательника, и еще бы место осталось. На полу внизу не было видно когерентных стай, но Стальные Когти столпились почти плечом к плечу у рабочих мест вдоль линии. Работа шла быстрая, сложная, неустанная, как в той потогонной системе, которую свергли Принцессы. Равна подумала, что бы такое сказать приятное – может быть, восхищенный вопрос? Стоп. Была некая деталь картины, не влезающая ни в один из древних файлов. Поток воды по эту сторону сборочной линии, почти прямо под приподнятой дорожкой. Канал точно такой же, как на летном поле, и вроде бы по всей длине зала. Когда солнце сквозь застекленную крышу светило в воду, видны были мечущиеся в струе мелкие зверьки, похожие на спрутов.

– А кто эти водяные создания, сударь? – спросила она.

– Это каракатицы! – прозвучал тонкий голос Тимора.

Магнат пожал плечами:

– На межстайном они называются… – Он булькнул простой аккорд. – Это значит «маленькие пловцы с глазами по бокам и хватателями, струящимися с одной стороны тела». Вот эта их разновидность может запоминать и повторять простые фразы. Я их использую для передачи коротких сообщений, когда в нужном месте нет ни одной стаи.

Равна высунулась чуть дальше и посмотрела прямо вниз. Да, у этих созданий огромные стеклянные глаза. Щупальца длинные и все время шевелятся. И почему-то Магнат не находит в них повода побахвалиться? Интересно. Равна снова перевела взгляд на сборочную линию:

– Что делают на этой фабрике?

– Сегодня? Сегодня эта линия настроена на садовые водостоки. Хм. – Он что-то недовольно захмыкал про себя, будто сообразив, что это не подходит к его величественному образу. Повернул голову и затрещал на межстайном, обращаясь к своему радиосинглету. Как показалось Равне, с вопросом. Синглет несколько секунд помолчал, но когда ответил, бульканье прозвучало куда музыкальнее, чем обычная межстайная речь. Равна поняла, что он пропевает числа, упакованные в аккорды. Табличные данные. Магнат резюмировал по-самнорски: – Та сообщает, что в день делается двести тонн продукта, то есть пять тысяч дождевых водостоков в час. Но на эту партию все равно уйдет еще четыре дня. – Где-то у Магната был радиосинглет, сидящий среди армии клерков. – Дождевые водостоки используются в основном в регионе Хора. Сегодня внутренние продажи – мой самый большой источник дохода, когда сырье поступает бесперебойно. А через четыре дня мы будем делать здесь уже что-то другое. Гибкое производство!

– Да, сударь, – ответила Равна. – Мы видели ваши товары всех видов в Диких Княжествах. – Это была лесть, но притом абсолютная правда – и еще одна разрешенная загадка. – Но как вы организуете выполнение конкретных работ…

Если бы она говорила с «Внеполосным», использовала бы термин «технологический процесс».

Магнат величественно взмахнул головой:

– Вот здесь вступает в игру моя гениальность в деталях. Во мне есть парящий в эмпиреях изобретатель и есть вот этот мой интерес к мельчайшим деталям… – Два его элемента оглянулись назад, и вдруг он сменил тему: – Тимор! Ты меня задерживаешь!

Магнат еще при входе в цех отделил Тимора от Равны. С тех пор мальчику приходилось хромать, поспешая, за синглетом Та.

– Извини, – ответил Тимор, припустив вперед.

– Где твоя рикша? – спросила восьмерка.

– Там осталась… ой, а вот другая. – Тимор показал на небольшую вагонетку у внешней стены.

Магнат послал элемента и прикатил красную вагонетку к Тимору:

– Залезай. А то все время тормозить будешь. – Два его элемента глянули на Равну. – Обычно у меня есть слуга, который этим занимается, но в этой толпе для него мало места. – Он показал на следующие за ними стаи и тут будто впервые заметил Джефри. – Ты! – сказал он. – Иди сюда, будешь тянуть вагонетку.