Возвращаюсь к реальности, точнее, стараюсь это сделать. Хочу встать, но ноги ватные. Подтягиваю колени к груди, туда же прижимаю и сумочку. Пальцы с силой сцепляются вокруг ремешка, пока ногти не начинают впиваться в ладонь, пытаясь отогнать наваждение.

Спустя полминуты, тянущейся целую вечность, решаюсь осмотреться, оценить ситуацию. Вижу мужчину в шлеме. Он лежит на земле. А мотоцикл – адский источник скрежета – валяется на боку неподалеку. Перевожу взгляд дальше, замечаю в груде коробок торчащий багажник мопеда. Крови нигде нет. Жертв, надеюсь, тоже.

Понимаю, что нужно собраться и проверить, не требуется ли кому помощь. Поднимаюсь. Чувствую, как саднит локоть. Пустяки, главное – рука работает. Ребро ладони разодрано, жжется. Впрочем, тоже мелочи. Что еще? Привкус металла… С чего бы? Аккуратно облизываю губы и почти сразу же догадываюсь – прикусила при падении, а может, и во время панического приступа. На этом существенные повреждения заканчиваются, поэтому стремглав направляюсь к мужчине номер один – тому, который упал с байка.

Что мы имеем: в шлеме, значит, голова цела, да и конечности не вывернуты – однозначно плюс.

– Эй, мистер, вы как? – Помню, что в Корее принято другое обращение, но момент для взвешенных и продуманных фраз не слишком подходящий. Сажусь на корточки напротив пострадавшего, аккуратно дотрагиваюсь до чужого плеча: мало ли, вдруг человек дезориентирован.

Незнакомец номер раз оживает, моментально снимая шлем. С любопытством и опасением жду, когда смогу увидеть лицо, надеясь на отсутствие ссадин. Но то, что в итоге открывается моему взору, не идет ни в какое сравнение с предположениями.

Соджин! Здесь и сейчас, тот самый Соджин! Какова вероятность?..

– Что? Ты? – ошарашенно лепечу я, пока глаза расширяются до неприличия. – О боже, Соджин! – Переключаюсь с растерянности на осознание, голос пропитан искренней тревогой. – Ты как? Где болит? Встать сможешь? – И пусть я не верю в совпадения от слова «совсем», поскольку считаю, что все в нашем мире систематизировано и имеет смысл, сейчас это не важно.

Парень, возможно, спас мне жизнь и заслуживает получить помощь без глупых расспросов и подозрений.

Помогаю знакомому подняться, точнее, пытаюсь, но он прекрасно справляется сам.

Оглядываю с ног до головы, снова интересуюсь самочувствием:

– Все хорошо? Голова не кружится? А ну, вдохни полной грудью, проверим, не сломаны ли ребра. – Совершенно бесцеремонно заглядываю под края расстегнутой кожанки, желая убедиться, что нигде не торчит осколок стекла.

Ли, как обычно, отвечает коротко, лаконично:

– Да в порядке я, в порядке. – А после бросает встречный вопрос: – Сама-то как?

Пытливый взгляд начинает сканировать меня, и я поднимаю руку, демонстрируя пострадавшую ладонь.

– Нормально, маленькая царапина, видишь?

Однако парень замечает припухлость на нижней губе, и я торопливо поясняю:

– Пустяк, прикусила. – Отмахиваюсь, вслушиваясь в слова на корейском, из-за которых брови стягиваются к переносице.

Вопрос о сути сказанного задать не успеваю: за спиной раздается грохот падающих коробок. Вспоминаю, что мы тут не одни.

– Господи, мотопедист! – Спохватившись, резко оборачиваюсь к парню, пытающемуся подняться. – Пожалуйста, узнай, как он! – обеспокоенно прошу… получается, снова спасителя?

Не суть, вернусь к этой мысли позже.

Без вопросов Ли огибает меня, подходит к пострадальцу номер два и вытаскивает из завала. Наблюдаю за парнями, чувствуя вину. Вот ведь дуреха! И зачем вышла на середину дороги?!

И хотелось бы заявить, что такое со мной впервые, но, увы, не скажу.

Быстрый разговор на корейском мне непонятен, однако мотопедист уходит без проклятий в мой адрес, то есть все нормально – Соджин СНОВА уладил проблему. От нервов закусываю нижнюю губу, но мимолетное прикосновение к ней вызывает острую боль, от которой я звучно шикаю.

Ли возвращается.

– А давай поедем в больницу? – не унимаюсь я. – Вдруг сотрясение?

Парень хмурится, отрицательно качая головой, вынуждая меня настаивать.

– Да у тебя колено и ладони разодраны, нужно хотя бы раны обработать, а то воспаление начнется.

Кажется, мои речи находят отклик в загадочном разуме Соджина.

Парень неожиданно вручает мне шлем и ретируется с фразой:

– Стой здесь.

И я, собственно, стою… Растерянно хлопая ресницами, наблюдая, как Ли поднимает мотоцикл, а после проворно удаляется в неизвестном направлении.

Тяжело выдыхаю. Адреналин неприятно отбивает чечетку в висках. Притягиваю к груди шлем, грустно прижимаясь к гладкой поверхности щекой. Сердце болезненно колотится, поэтому решаю присесть рядом с байком, опираясь спиной о стену здания. Пытаюсь проанализировать случившееся и объяснить себе, что все закончилось благополучно, настолько, что даже счастливые джинсы не порвала, те самые, в которых была на тестовом.

Видать, они взаправду приносят удачу!

Минут через десять сбоку гулко звучат шаги, но я реагирую лишь в ту секунду, когда знакомый голос говорит:

– Пошли.

Поднимаюсь, послушно плетусь следом, даже не задаваясь вопросом «куда». Хотя будем честны, Ли все равно не ответит.

Углубляемся во дворы, подальше от взглядов любопытных прохожих. Находим место на детской площадке. Парень замедляет шаг возле скамейки. Странный выбор, но я пока не способна объективно оценивать ситуацию.

– Садись, – командует Соджин.

Если бы я раздавала премии за кратность, он бы получил свою безоговорочно.

Присаживаюсь на деревянную поверхность, запоздало понимая, что до сих пор обнимаю шлем, точно мягкую игрушку. Ли вынимает из бумажного пакета набор для оказания первой помощи, стоически, не издавая ни звука, несмотря на то, что ладони разодраны в мясо.

Тяжело вздыхаю, решительно, но мягко забираю переносную аптечку из мужских рук и, стукнув по свободному месту рядом, требую:

– И ты садись!

Спутник морщится, готовый взорваться негодованием, но я грозно поднимаю пятерню.

– Как ты будешь обрабатывать мою руку такими клешнями? – Вопросительно изгибаю бровь, указывая на кровоточащие царапины.

Аргумент считается исчерпывающим: брюнет обреченно устраивается рядом, нехотя предоставляя мне ладони.

– Спасибо, – говорю с мягкой улыбкой. Убираю прядь волос за ухо, чтобы на глаза не падала.

Достаю маленький тюбик из коробки и аккуратно, чтобы не причинить боль, начинаю смазывать царапины мазью.

Герой опять держится стойко, почти как кремень. Сидит молча, не шелохнется, даже бровью не ведет.

– Но я бы посоветовала тебе сходить в больницу завтра. А если внутреннее кровотечение или еще что? Не хочется, чтобы ты из-за меня откинулся. – Мельком бросаю взгляд на спутника: от прикосновений к его коже ощущаю неловкость и смятение, хотя и не должна…

Похоже, чувство вины давит. Вины ведь? Что еще может заставлять сердце так взволнованно трепетать, будто сижу не на скамье где-то в Сеуле, а пытаюсь сдать школьный экзамен? Отвлекаюсь, погружаясь в свои мысли и, наверное, надавливаю чересчур сильно, поскольку Соджин произносит первое: «Ауч!» – и чуть дергает кистью.

– Прости! – искренне извиняюсь, виновато хлопая ресницами.

Стараюсь прикасаться еще мягче, но обилие страдальческих звуков только увеличивается, поэтому прихожу к выводу: кто-то явно прикалывается.

– Ой, хватит! – возмущаюсь сквозь широкую улыбку, заглядывая парню в глаза и кривлюсь, губа же лопнула. – Хочешь, подую, чтобы не так больно было? Но лучше тебе не дергаться! – Делаю суровое лицо и собираюсь заняться поврежденным коленом, торчащим из прорези джинсов.

Несмотря на возражения Ли, а также попытки парня действовать самостоятельно, процедура осуществляется значительно быстрее: кожа здесь не такая нежная, как на ладони.

– Наверное, ты мне жизнь спас, – констатирую, наклеивая финальный пластырь. – Мне жутко неловко, и, если ты не против, может, ограничимся первым из миллиона спасибо, что я тебе должна, ладно? – Отвожу взгляд от острого колена парня, тотчас попадая под прицел темных глаз.