– Рутти и Гурукула находятся на одной параллели, поэтому у нас, всё так же как и тут. Даже Шани, всё такой же, с кольцами, – объяснил Нила.

– Такой же, или такая же Шани? – включился в диалог Сементий.

– Планета такая же, а личность, которая представляет эту планету, мужская и зовут его Шани, – начал объяснять Нила, – за каждой планетой стоит личность, и у неё обязательно есть имя. Ну и ещё туда же. У каждой планеты есть своя траектория, свой представляемый принцип движения, принцип отношения между планетами, её системы и так далее. Ну, вообще-то, ребята, вы должны это знать и без меня.

– Да я знаю, знаю я это всё.  Вот, к примеру, за искусственной планетой стоит Венедикт Первый! – сказал Сементий и показал пальцем на искусственный спутник Гурукулы.

Воцарившаяся тишина начала прерываться кхыканьем Нила. Чувствовалось, что Сементий затронул смехотворную струну руттинианца, которая начала выдавать нехилую порцию смеха.

Я уже вышел из кабинки, но Нила не останавливался заразительно смеяться. Он обхватил руками живот и, трясясь, еле выдавил из себя,

– Венедикт первый! Ха-Ха-Ха.

Сементий стоял в недоумении. Ведь на самом деле искусственный спутник так и назывался – Венедикт. Для него было очевидно, что если Венедикт Первый стал праотцом этой техно-цивилизации, создавшей искусственную планету, то, стало быть, он отвечает за последствия своих действий. А значит и представляет это гениальное сооружение, летающее вокруг Гурукулы. Нила не мог проследить материалистическую логику Сементия, и поэтому, считая, что получился каламбур: «Планету Венедикт, представляет сам Венедикт!», продолжал подхыкивать.

– Ух! Давно так не смеялся! Аж, живот заболел. Спасибо, друг, – успокоившись сказал Нила.

Я познакомил своих друзей и снова посмотрел в открытое окно. В чёрном небе, усыпанном мириадами звёзд, две огромные планеты начинали заходить друг за друга. Восприятие такой картины вызвало у меня плеяду мыслей, одна из которых, развернулась в моём уме. Я представил, что планета, созданная человеком, рано или поздно, будет вытеснена и уничтожена другими, неискусственными её собратьями. Всё-таки это вмешательство в устоявшуюся со времён творения жизнь и отношения планет, являющихся частью звёздной системы. И как любое инородное тело, как заноза, попавшая в плоть, всё равно будет удалена.

Поболтав ещё немного и понаблюдав за ночным небом, мы отправились спать. Теперь мой сон был беспробудным и продлился до первого крика дневального.

– Рота, подъём! Построение на плацу через десять минут!

В этот раз я довольно быстро осознал себя и своё реальное местонахождение. Можно сказать, что я принял игру и уже играл, стараясь не нарушать установленных правил, хотя и не знал точно, какой будет приз в случае победы. У меня появились друзья, а это уже был огромный плюс в разворачивающихся событиях.

Весь распорядок дня в школе был похож на тот ритм жизни, который был при прохождении мной службы в армии на Земле. Утром была пробежка, потом утренний развод на плацу, где назначались дежурные и выдавались наряды. После завтрака начинались занятия в школе. После обеда была физподготовка. После ужина было личное время, и в десять часов проходила вечерняя поверка, на которой проверялось наличие всех курсантов. Затем звучала команда «отбой», и все ложились на кровати. Вставать и ходить по казарме разрешалось только спустя один час. За это время большинство молодых бойцов засыпало от изнурительного дня.

В таком ритме проходила моя новая жизнь, к которой я быстро привык. Мне сильно помогали советы Нила, благодаря которым я всё делал хорошо и вовремя. Как выяснилось позже, руттинианцы были отличными стратегами. Они лучше предвидели всякие мелочи, которые всегда играют ключевую роль в победе.

Нитимианцы же были лучшими управленцами и воинами. Сементий был ярким представителем своей планеты. Однажды ночью после отбоя, он на спор залез по канату на крышу, прошёл по карнизу и благополучно спустился в соседнее окно. Если бы его увидел старшина или ротный, Сементий, получил бы три наряда вне очереди. В глазах товарищей, после этого случая, он стал настоящим смельчаком.

Между нами зарождалась мужская дружба. Человек, у которого есть настоящий друг, осознаёт его значимость в своей жизни и поэтому ценит эту дружбу, основанную на бескорыстном служении друг другу.

Время незаметно бежало, изменяя наши тела. У меня, как и на Земле, несмотря на то, что мы всегда были наголо подстрижены, ощущалась большая залысина. А у Сементия голова была гладкой, так как на Нитиме у жителей этой планеты волосяной покров вообще отсутствует. Везло только Нилу. Хорошая шевелюра в прошлом позволяла ему оставлять тонкую, еле заметную полоску коротко остриженных волос в виде ирокеза. За что он часто получал замечания от нашего старшины. Ирокез, по словам Нила, был своеобразным опознавательным знаком руттинианцев.

Земляне тоже были в нашей роте, но ничем особым не выделялись, и я ни с кем из них не подружился, хотя землячество всегда поддерживал. При встрече мы здоровались, а иногда, делились имеющимися новостями.

Мне нравилось общаться с новыми друзьями, Нилом и Сементием. Видя хорошие качества друг друга, мы старались быть лучше, устраивая дружеские соревнования.

Нам нравилось после ужина развалиться в густой траве нашего казарменного газона и, наблюдая за медленным проявлением Венедикта в тускнеющем вечернем небе, слушать захватывающие рассказы, связанные с жизнью на других планетах.

Однажды мы лежали на излюбленном месте, и я озвучил вслух свои мысли, которые текли в моём уме.

– Невероятно, но на Земле основная масса людей и не догадывается о существовании жизни на других планетах. Те же, кто догадывается, представляют это с точки зрения авторов фантастических произведений.

– А что было бы, если б каждый мог спокойно путешествовать по планетам, когда захотел? – подкинул тему для размышлений Сементий. Тут мне представилась картина, когда желание попасть на Гурукулу совпало сразу у нескольких сот тысяч человек из пятнадцати миллиардов, проживающих на нашей планете, и все они в один момент вселились в тела гурукулянцев. Этакое вторжение невежественного сознания в упорядоченную и почти райскую жизнь этой планеты. Можно будет смело сказать, что эта цивилизация будет обречена на погибель.

– Ну, вообще-то, все путешествуют после смерти, одни на райские планеты, другие на адские, – нарушил тишину Нила.

– Интересно, кому хочется путешествие на адскую планету? – усмехнулся Сементий.

На что Нила, сунув в рот сорванную травинку, начал открывать тайны мирозданья.

– Конечно, никто не хочет, разве что дурачок какой. Всё зависит от развития разума. Если человек развивал разум, то в момент смерти его сознание переносится на более высокий планетарный уровень. Можно сказать, как награда, что ли. Ну а если деградировал, то тогда сознание переносится на адские планеты, на более низкий планетарный уровень. Там человеку приходится испытывать больше страданий, чем было, и он начинает задумываться, что делает что-то не так. Включается разум, и душа снова после смерти рождается на планетарном уровне выше прежнего. Понятно вам, неучи?

Нила взял травинку двумя пальцами и кинул её, как копьё, в лысую голову Сементия. Она полетела по прямой траектории и впечаталась в гладкую кожу нитимианца.

Сементий резко повернулся, ощупывая место укола, и увидел улыбку на лице Нила. Он сразу вычислил причину зачесавшейся головы и, мгновенно сорвав пучок зелёной травы, кинул его в лицо ничего не подозревавшего друга. От неожиданности Нила еле успел закрыть глаза и тут же, вырывая двумя руками пучки травы, кинул их в Сементия. Не желая вмешиваться в поединок, я откатился в сторону. Мне было смешно наблюдать эту сцену. Смешно было и моим друзьям смотреть, как прилипает к лысой голове зелёная трава. Веселье продолжалось недолго. Вышедший из казармы старшина, увидел двух курсантов, вырывающих траву из газона, и громко скомандовал.