– Я, конечно, уже немного того, но что-то не возьму в толк, к чему твои подарки?

– Я ваш должник!

Вяло звякнул телефон, натужно прорываясь через чужие слова, крики… «Приезжай срочно… Последние анализы пришли… дело хуже, чем я полагал». Тревога в голосе врача пробивалась даже через хриплое завывание сетей. А у Василия перед глазами проплывали строки маминого дневника: «На следующее утро проснулась с высокой температурой. Это были, конечно, последствия моего длительного пребывания в мокром осеннем саду. Хозяйка квартиры провозилась со мной несколько недель. Наверное, догадалась о моей беременности, однако она вскоре неожиданно умерла от сердечного приступа. Мне же не пришлось распространяться о своем деликатном положении, потому что последовал мой перевод на работу в районный центр. А когда опомнилась – было поздно. Вот так ты и появился на свет из-за Аркадия, который помешал мне совершить этот грех. Так что должен его благодарить».

Аркадий же изумленно рассматривал подарки.

– Мы ведь полчаса как познакомились? За что мне все это?

– Да нет, дядя Аркадий, мы с вами знакомы давно, намного раньше. И это очень малая часть долгов, которые я должен отдать. Надеюсь, что успею…

Скукожившаяся фигура на фоне окна – это последнее и самое яркое воспоминание Василия о Трасовке.

Автомобиль наконец-то выскочил на трассу, и мотор, никем и ничем не сдерживаемый, сыто запел. Василию вспомнились последние строки из маминого дневника, обращенные к нему: «Может быть, из-за того, что вопрос о твоем рождении так трудно решался, счастье с тобой в жизни не встретится никак».

Василий вздохнул: «Нет, к большому сожалению, не успею…» – и надавил на акселератор…

Обязательно побывать в Софийском соборе – это не просто традиция. Профессиональному историку, естественно, важен тот факт, что собор сохранил фрагменты древних фресок, а также иконостас, который содержит несколько ценных реликвий. Михаил бывал здесь не единожды, однако в этот раз интересовали раскопки, которые велись в старейшем храме Новгорода, ведь он понимал их значение. Оторвавшись от экскурсии и надоедливой соседки, что пыталась фотографироваться на каждом углу, Михаил зашел в собор, медленно миновав небольшие группы женщин, и направился в дальний, темный угол.

Эта часть собора была отделена плотной пленкой, однако он нашел небольшой проход и оказался перед раскопом, в котором четко просматривалось несколько слоев. Игнорируя запрет, Михаил сделал несколько снимков. Неожиданно в зареве вспышки в самом темном углу храма взметнулась фигура, и Михаил понял, откуда слышался шепот, который он проигнорировал вначале. Немного привыкшие к темноте глаза наконец-то смогли различить стоявшую на коленях женщину в широкой темной косынке. Она только скосила немного глаза, но продолжала свою молитву страстным шепотом, а потом неожиданно подхватилась и, не обратив внимания на Михаила, растворилась. Только теперь он догадался, откуда распространялся этот тонкий, сладковатый запах, который смутил его вначале. Смешанный с ладаном и другими церковными запахами, этот шлейф был настолько специфическим, что еще долго преследовал его после выхода из собора.

В кассе Софийской звонницы Михаил купил билет и совершил прогулку по «боевому ходу» Детинца. Его всегда восхищало это название новгородского кремля. Почти сорокаметровый Кокуй отличался от других башен Детинца, внушая уверенность в обороноспособности наших предков. Михаил остановился возле Алексеевской башни, чтобы рассмотреть единственную сохранившуюся часть оборонительных укреплений Окольного города, которые представляли собой внешние стены Новгорода.

Сделав несколько снимков собора, Михаил спрятал фотоаппарат, потому что неопределенная погода не позволяла надеяться на приличные фотографии. Еще раз оглянувшись на собор, Михаил решил, что художественных снимков для выставки уже набирается достаточно. Сегодняшние фото, вобравшие в себя все пасмурные оттенки этого дня, вряд ли добавят что-то существенное для понимания исторической значимости объекта. Тем более что у него уже имеется подобная серия. Вспомнились намеки друзей об избыточности темных красок в его творчестве в последние годы. Кроме того, приближалось время встречи, на которую нельзя было опаздывать.

Город Михаилу был хорошо известен, однако точного места нахождения фирмы, которая вселяла надежду на спонсорство, он не знал.

Михаил направился к стоянке, где скучало несколько фигур, очевидно водители. Впереди довольно быстро шла женщина, в которой он не сразу узнал соседку по церковному пространству. Михаила поразило преображение этой женщины, когда она на ходу сбросила косынку, рассыпав шикарные медовые волосы по спине. Сев на сиденье БМВ женщина быстро сменила валенки на красные туфли, а на пальцы нанизала несколько колец. В момент с лица сполз покой и послушание, и через считаные минуты за рулем сидела современная гламурная бизнес-леди. Сыто рыгнув, автомобиль сорвался с места и сразу же набрал скорость, уносясь в сторону центра. Михаил имел немалый опыт общения с представительницами прекрасного пола, не переставая удивляться их врожденному умению преображаться, однако этот эпизод его почти сразил.

Двигаясь по пешеходному Кремлевскому мосту через Волхов, который напоминал застывшую в воздухе рыбу, Михаил в очередной раз удивился инертности псевдоисториков, которые не устают переписывать ложь о красном Волхове после посещения Новгорода Иваном Грозным. Массовые казни, конечно, были, но как могла река оказаться красной, если она в этот период была замерзшей? А вот отсутствие Ивана Грозного на памятнике «Тысячелетие России» новгородцам представлялось вполне справедливым – не совсем уверенно заключил Михаил.

Особой надежды на то, что удастся выбить деньги на издание альбома, у него не было. Действительно, если в Петербурге со спонсорами туго, то вряд ли можно надеяться на провинциальных бизнесменов? Тем не менее рекомендованная ему фирма произвела на него вполне приятное впечатление не только по форме, но и по содержанию. В частности, у Михаила традиционно больше доверия было к тем фирмам, где секретарями работают не длинноногие девицы, а «синие чулки» в очках. В «Роднике» было именно так. По-советски вышколенная женщина средних лет в очках ответила, что директора пока нет – на совещании в мэрии. Она попросила подождать и предложила кофе. Михаил вытащил коробку конфет, припасенную для подобных ситуаций. За чаем секретарь понемножку разоткровенничалась и рассказала, что на самом деле Кристина Игоревна не в мэрии, а в суде, где уже не первый день идет процесс по делу об убийстве ее восьмилетнего сына. Полтора месяца назад он был сбит пьяным водителем-мажором. Вот почему желательно не утомлять директора и не выводить из себя. Услышав это, Михаил подумал: «А может, наоборот – зажечь ее нашим перспективным делом, дабы отвлечь?» Его размышления были прерваны четкой фразой:

– Кристина Игоревна, к вам посетитель из Петербурга, который…

– Да, я в курсе. Спасибо, Мария Ивановна.

Михаил невольно улыбнулся тому, что строгая секретарь и в этом плане отвечает классическим представлениям. «Как в анекдоте про Вовочку», – не совсем к месту подумалось ему.

Прежде чем он увидел эту женщину, его внезапно обдало таким запомнившимся запахом, который неожиданным образом сочетал, казалось бы, противоположные ароматы: церковный и парижский. Да, он узнал свою утреннюю соседку по храму, хотя это было не так просто. На него глядели стального цвета глаза, ногти были столь ярко накрашены, что на фоне стопки белоснежной бумаги успешно притворялись каплями крови…

– У меня ограничено время, да и у вас, вероятно, нет его лишнего, поэтому предлагаю упразднить предисловие.

Пододвинув поближе к посетителю кофе, она с каким-то напитком в фужере устроилась напротив и окинула просителя стандартно-оценивающим взглядом. Михаил понял, что заготовленная им довольно кучерявая речь сейчас не пройдет и попытался лаконично раскрыть сущность проекта. Он внезапно почувствовал, что именно так надо говорить об издании историко-краеведческого альбома о Великом Новгороде, предназначенного для детей.