— Что случилось? — Маша растерянно оглянулась и села.

— Тебя повело, ты упала, облилась и поранила руку. Ну и головой стукнулась так, что отключилась на пару секунд. Руку мы быстренько подлатаем. А вот что с платьем делать? У тебя есть какое-нибудь белое платье? Тебе к алтарю выходить через полчаса, а все свадебные магазины — как до Китая раком. И курьером привезти не успеют…

— Нет, — Маша покачала головой. — Только клубничный костюм. Но Громов ругался, когда я его надела. Ему не нравится мой вкус.

— Дай тебе волю — ты бы весь гардероб сделала фруктово-овощным! — всплеснула руками Лена. — И почему ты своего жениха по фамилии называешь?

— Как-то так сложилось…

По итогу Маша шла к алтарю в нелепо большом платье бежевого цвета, который напоминал о застиранных старых занавесках. Его сшил какой-то известный модельер — мама Громова взяла этот наряд в качестве запасного. Маше хотелось плакать, потому что платье выглядело уродливо и сидело на ней невероятно нелепо. Сдерживая слёзы, она произнесла брачный клятвы и всё-таки расплакалась — но гости посчитали это за слёзы счастья и громко скандировали: «Горько! Горько! Горько!» Громов крепко и слюняво её поцеловал, и празднество плавно перешло в банкетный зал, где уже были накрыты столы. На Машу накатило непонятное веселье — наносное и фальшивое, но она почему-то не могла перестать смеяться и танцевать. Где-то на третьем часу она заметила в проходе высокую фигуру в одеянии жреца. Громов проследил за её взглядом и резко подобрался — взял её под руку, и они направились к нежданному гостю. Жрец развернулся и пошёл в комнату для ВИП-гостей. Они последовали за ним.

— Чем можем быть полезны? — почтительно поклонился Громов, когда захлопнулась дверь за их спинами.

— Перун передал вам поручение, — тяжеловесно уронил жрец.

— Буду счастлив исполнить, — Громов опустился на одно колено.

— Не ты, — жрец обошёл его и остановился перед Машей. — Ты. Твои способности отлично подходят, чтобы присмотреть за кое-каким питомцем. Животное очень опасно, тебе придётся постоянно заглядывать в будущее, чтобы оно не сбежало и не навредило себе.

— Хорошо, — кивнула Маша. — Когда приступать?

— Прямо сейчас. Брачная ночь откладывается, — жрец иронично покосился на Громова. — Питомец уже доставлен в ваш семейный особняк и помещён в подвал. Предупредите кого-нибудь, чтобы вас не искали.

Громов скрипнул зубами, но выполнил приказ, и скоро они ехали на чёрной «Волге» в сторону поместья. Громов несколько раз пытался заговорить с жрецом, но тот его игнорировал. Наконец, они въехали в ворота и остановились в гараже. Вход в подвал был на заднем дворе. Маша ощутила смутное беспокойство, стоило ей приблизиться к лестнице, ведущей вниз. В темноте скрывалось нечто опасное. По коже пробежали мурашки. Громов натянуто улыбнулся и выпрямился, но пропустил вперёд жреца и Машу. С каждым шагом темнота становилась гуще и… более живой. Маша могла поклясться, что чернота в глубине подвала следила за ними и примеривалась, как бы оттяпать кусок послаще.

— А ну пошла! — гаркнул жрец и швырнул вперёд заклинание. Подвал осветила ярко-голубая вспышка, под потолок взлетел яркий огненный шар. Земля зашевелилась, и Маша осознала, что стояла на чём-то… на ком-то. Она подпрыгнула от неожиданности, и темнота отхлынула, собралась в одну большую расплывшуюся кучу. Жрец бросил в эту кучу ещё одно заклинание и грозно произнёс: — Не трожь! Эти люди неприкосновенны! Если сожрёшь их, я тебя уничтожу! Поняла⁈

— Это… оно женского пола? — спросила Маша.

— Оно — воплощение голода. Не ищи в нём ничего человеческого, не обманывайся. Если дашь слабину, оно попытается тебя сожрать, — жрец вытащил телефон, набрал кому-то сообщение и предупредил: — Не дёргайтесь. Я продемонстрирую, как оно питается. Кормить его будут специально нанятые люди, но вы должны это увидеть, чтобы не мешать. Еда может быть слишком… эмоциональной.

У Маши похолодело в животе. Она взмолилась, чтобы всё оказалось не таким, как казалось. Чтобы ей не пришлось участвовать в противоестественных отвратительных вещах. Она с облегчением выдохнула, когда крепкий мужчина приволок в подвал здоровенную оленью тушу. Темнота утробно заурчала и бросилась на подношение — она слопала оленя за считанные секунды, и мужчина принёс следующую порцию. Через три оленя темнота успокоилась и удовлетворённо замурчала. Она подпустила к себе жреца и позволила ему её просветить каким-то заклинанием.

— Ну, вроде бы ничего страшного, — вставила Маша и фальшиво улыбнулась.

Жрец взглянул на неё как на идиотку, и в этот момент мужчина-кормильщик втащил связанного парня лет двадцати. Тот был в сознании и безумно вращал глазами — кричать не мог из-за кляпа во рту. Темнота оживилась и медленно, даже немного вальяжно, поползла к беспомощной жертве. Маша шагнула вперёд, чтобы помешать, но Громов схватил её за талию и прижал к себе. Хватка была железной и причиняла боль. Маша встряхнула головой. Странно. Почему она так реагирует? Если всё делается с разрешения Перуна, то в этом нет ничего плохого. Большая честь — выполнить личное поручение верховного Бога. Пока Маша спорила сама с собой, темнота полностью поглотила связанного парня и… заснула? Да, определённо, от чёрной кучи донеслось тихое похрапывание.

— Она… оно имеет слабость к мужскому полу, — с презрением и брезгливостью поморщился жрец. — К счастью, оно не способно сделать ничего извращённого, а просто ест их. Мы поставляем ему питание из тюрем. Всё-таки череда загадочных исчезновений могла заинтересовать полицию.

Маша едва сдержала вздох облегчения и уточнила:

— Убийц, маньяков?

— Нет, конечно, — жрец фыркнул. — На эту тварь не напасёшься убийц и маньяков. Обычных воров, грабителей, пьяниц. Тех, по ком никто не будет плакать. Оно проснётся через шесть часов. Ты должна быть рядом с ним, пока оно бодрствует.

Жрец, не попрощавшись, покинул подвал. Заревел двигатель «Волги», и скоро шум затих вдали.

— У нас в запасе шесть часов, — Громов подошёл к Маше, подхватил под ягодицы и приподнял, прижав к стене. Наклонившись, он впился губами в её шею и глухо простонал, потеревшись о неё пахом. Его не смущало, что в паре метров от них спит монстр. Маша попыталась вывернуться, но он с силой вдавил её в холодный камень и недовольно прорычал: — Золотко, чего ты кочевряжишься? Я — твой законный муж. Давай, сладкая, исполняй супружеский долг.

— Но это подвал! И там… там… — Маша указала на чёрную кучу.

— Какая ты у меня чувствительная, — сердито цокнул языком Громов. Он больно укусил её за грудь, но всё-таки отпустил и с насмешкой провозгласил: — Всё для моей чувствительной жёнушки! Сейчас же отправляемся в лучший отель Москвы, где я оттрахаю тебя на шёлковых простынях!

— А как же… — Маша оглянулась на монстра. — Жрец сказал, что я должна наблюдать за ним.

— А ещё жрец сказал, что тварь продрыхнет шесть часов. Поверь мне, мы справимся за это время, — он шлёпнул её по заднице и взбежал вверх по лестнице.

Громов выбрал гостиницу неподалёку от Императорского дворца — и несколько раз это подчёркивал. Видимо, ждал горячих благодарностей. По дороге он наверняка схлопотал пару-тройку штрафов, потому что гнал без малейшего стеснения. Со свистом затормозив на гостиничной парковке, он выбрался из машины и помог вылезти Маше. Кинул ключи парковщику и потащил её ко входу. У крутящегося стеклянного турникета Маша случайно столкнулась с зазевавшимся парнем. Он рассеянно извинился, но Громову этого показалось мало. Он возмущённо гаркнул:

— Смотри, куда прёшь! — и явно намеревался продолжить разборки.

Маша с извинением посмотрела на неуклюжего парня — ей было очень неловко. Однако она забыла обо всём, стоило ей встретиться с ним взглядами. Голову пронзила невыносимая боль, и Маша потеряла сознание. Она плыла в невесомости над верхушками деревьев, не способная управлять своим телом. Внезапно её потянуло вниз, и она очутилась на берегу озера. На секунду она расслабилась, любуясь живописным пейзажем. Сзади раздался треск веток. Из леса выбрался избитый обессиленный парень. Он был сильно изранен и шатался из стороны в сторону.