– Я хочу, чтобы Люда танцевала соло, чтобы она сияла в первых рядах.

– Тогда ей придётся потрудиться, – мне было немного неудобно говорить такие вещи взрослому человеку. Ладно бы ребёнок пришёл и начал клянчить, но взрослые ведь должны понимать, что на сцене играет роль в первую очередь техника, а никак не деньги.

– Она постарается.

– Марика Андреевна, заберите конверт. Если ваша дочь будет стараться, она итак получит роль соло. Хорошо?

– Хорошо, – неохотно кивнула мать Люды, затем все же забрала деньги и вышла из кабинета, заставляя опять скрипеть полы.

Я закрыла тетрадку, куда вносила пометки по распределению девочек. Иногда даже зарисовывала в ней расположение, прикидывала, кто и в каком месте будет лучше смотреться.

Сегодня не стал исключением, хотя мамочка Люды Корпаловой постаралась на славу. Никогда не думала, что родители будут пихать деньги, чтобы их ребёнку дали соло. Какая все-таки глупость. Она ещё на меня с таким изумлением посмотрела, словно ей в жизни никто не отказывал, по крайней мере, когда в руках она держала белый конверт. Отвратительное зрелище.

Щелкнув замком тренерского кабинета, я двинулась в сторону выхода из зала. Воздух пропитался пылью, а ещё было довольно душно. Лето в этом году выдалось жарким.

Однако, выскочив в коридор, я и шагу сделать не успела, замерла на своем месте, словно ноги приросли к полу

Там, облокотившись о подоконник, стоял парень. Высокий, широкоплечий, в дорогой брендовой одежде, которая, вероятно, стоила дороже, чем весь мой гардероб.

Лучи уходящего солнца попадали на его коротко стриженные ореховые волосы, отчего они, казалось, отливают блеском, словно из рекламы шампуня.

Я знала этого парня. Знала так, как знаю сама себя, и тот факт, что он сейчас здесь – сильно шокировал. Ведь мы с ним были незнакомы.

Хотя… В голове мелькнула мысль, может его сестра ходит ко мне в группу? С другой стороны, девочек с этой фамилией у нас не было. Тогда что он здесь делает?

___

Дорогие читатели! Так как здесь идет повтор событий пролога, я его убрала. Но если вы захотите, чуть позже добавлю.))

Я лежала на старом диванчике в тренерской комнате, которая теперь являлась моим жильем, и кликала по экрану телефона. Лениво перелистывала ленту, а потом вдруг мой взгляд зацепился за фотографии Ирки. Она почти четыре месяца ничего не выкладывала, видимо, жизнь в Америке шла настолько бурным ритмом, что на социальные сети попросту не оставалось сил.

На снимке подруга стояла напротив здания в стиле старинной архитектуры. Рядом с ней были две девочки из нашей группы, и еще трое незнакомых мне девушек. Они все улыбались, обнимая друг друга за плечи.

С моих губ сорвался вздох грусти и легкой тоски. Мы больше не общались с Ирой, последний разговор был в тот день, когда я пришла к Маргарите Витальевне и озвучила, что не смогу поехать на конкурс. Через неделю моя танцевальная группа отправилась в столицу. Однако не все прошли, сертификаты на бесплатное годовое обучение получили только трое, в их числе и моя Ирка.

Она написала сообщение с короткой фразой: “Я еду в Америку”. Помедлив, я ответила, что безумно горжусь ею, и эта была чистая правда. Мы слишком долго трудились, слишком много вложили сил и времени, победа была заслуженной. Мне было лишь жаль, что я даже не смогла выйти на ту сцену и окунуться в ритм музыки.

Проиграла, не сделав и шага. И такое бывает…

А после был долгий забег от реальности. Я пыталась не выдавать грусти, но иногда, вечерами, когда в доме гасили везде свет, позволяла слезам напитать подушку. Мне было чертовски обидно. Я злилась на отца, на мать, на себя, на весь мир. Наверное, поэтому, когда закончилась школа, сбежала сюда, в эту каморку, где так много пыли и сырость. Ужасное место для обитания. Но лучше здесь, чем дома.

Мне казалось, в квартире с родителями на меня словно навешали оковы. То еще мерзкое чувство.

Я поднялась с дивана, который кряхтел от старости, и щелкнула светильник. Купила его не так давно, чтобы хоть немного добавить уюта в комнатку, пропитавшуюся одиночеством.

Неожиданно послышался странный шорох. Будто на улице за окном кто-то ходил. Я моментально напряглась, подошла, легонько отодвинула край желтой занавеси, достающей до подоконника. Не сказать, что мне было страшно, но когда ты находишься ночью один в столь большом здании, в целом восприятие даже шорохов иное.

Но нет… Никого.

– Может собака или кошка? – прошептала я, пытаясь хоть что-то рассмотреть в темноте. За окном находился небольшой закуток, а за ним забор, ограждающий ДК от городской улицы. В этом закутке по ту сторону ничего не было, кроме высокой травы, которую никто явно не планировал подстригать. Я прищурилась, однако, не услышав никаких звуков, выдохнула и вернулась на диван. Пора было спать.

Утром занялась делами, а к обеду начались занятия танцами. Мы с девочками готовили номер, довольно простенький, но если в нем будет идеальная синхронность, однозначно зрители оценят. Я была в этом уверена, поэтому прилагала максимум усилий, подбирая движения под музыку.

– Майя Геннадьевна, – когда репетиция закончилась, ко мне вдруг подошли Люда с Яной. Они были… не сказать, что подругами, хотя за две недели я не успела толком разобраться, кто с кем в каких отношениях. – Мы хотели спросить.

– Спрашивайте.

Девочки переглянулись. Им обоим было по двенадцать, худенькие, высокие и улыбчивые. Мечтающие о сцене, я ведь тоже была когда-то такой. Сцена. Ужасно тоскливое слово.

– Кто из нас лучше танцует? – в один голос выдали мои ученицы. Я даже на минутку впала в ступор, не зная, как на такое отвечать.

– Еще рано об этом говорить, – улыбнулась в ответ я. – Время покажет. А теперь идите, переодевайтесь.

Они вздохнули, но, к счастью, допытывать меня не стали. Я облегченно выдохнула и поплелась к себе в тренерскую. Хотелось пить и чего-нибудь вкусного.

Закрыв за собой дверь, я сняла майку, позволяя телу насытиться кислородом. Надо было сходить в душ, но позже, пока ученицы здесь, лучше повременить. И только я планировала накинуть чистую майку, как услышала странный шорох за окном, типа такого же, какой был ночью. А ведь раньше никаких звуков оттуда не доносилось. Странно.

Я накинула верх, отодвинула занавесь и пригляделась. Тень. Вдалеке мелькнула едва заметная тень. Почти неуловимая. Прижавшись лицом к стеклу, я постаралась разглядеть, однако вид отсюда открывался не особо обширный. Тогда я развернулась и выскочила в зал, пересекла его довольно быстро, оказываясь в коридоре. Надо было успеть к крыльцу, чтобы увидеть владельца тени, если у меня, конечно, окончательно не разыгралось воображение.

Пока бежала со всех ног, даже умудрилась споткнуться, чудом не потеряв равновесие. Возле выхода затормозила, уперлась в пластик ладонями, отталкивая от себя дверь на улицу.

– Ой! – воскликнула я, врезаясь носом в мужскую грудь. Откуда здесь человек? Вскинув голову, я вздрогнула, замечая перед собой… его. Сердце пропустило удар, у меня перехватило дыхание, а слова… Они словно растерялись, казалось, на долю секунды меня покинул навык говорить.

– Что ты… – я наклонилась, пытаясь разглядеть хоть что-то за широкими мужскими плечами этого парня. Нет, не этого. У него было и имя, и фамилия, которые я почему-то намеренно избегала произносить. Илья Рубцов. Мечта Ирки. Капитан хоккейной команды “Черные Ястребы”. Я знала о нем достаточно, так, если бы сама была его фанаткой.

– Что ты тут делаешь? – выпалила я, продолжая разглядывать Илью. Только сейчас, когда он стоял настолько близко, я заметила его рассечённую бровь. Видимо, это случилось давно, потому что на том месте не росли теперь волоски. Однако Рубцову разноплановые брови были даже к лицу. Ладно, чего это я его разглядывала?!

– Ты удивишься, но, – он усмехнулся, вертя в пальцах банку с газировкой, – пью колу.