– Я не буду выходить замуж за это чудовище! Я не буду это надевать! – Бросаю красивый восточный наряд на кровать. – Так ему и передайте!

– Что мне передать?

Крик застревает где-то в горле, весь запал потушен, словно костер струей воды. Становится зябко… Нечем дышать… Один его вопрос, а я уже под облаками. Там, где нет кислорода, там, где мгновенная смерть.

Саид стоит в проеме двери и тяжелым взглядом разглядывает погром, что я устроила, платье, что валяется ненужной тряпкой.

Высокий. Сильный. Мощный. С тяжелым, пронизывающим взглядом. С виду совершенно приличный мужчина. С модной по современным тенденциям стрижкой, короткой щетиной, словно нарисованной на острых скулах… Почти красивый… Бизнесмен. Глава большого, влиятельного семейства.

Но внутри настоящее животное. Без жалости к противнику. Без жалости ко мне. Я струной вытягиваюсь, ногти в ладони втыкаю.

Я не буду бояться, мне нечего бояться.

Он мне никто… Никто…

Но как же все внутри дрожит, стоит ему появиться в поле зрения, просто оказаться в одной комнате.

Легко воевать с драконом, когда его нет рядом, почти невозможно, когда он заживо пожирает тебя своим пламенем.

– Ну, что ты замолчала? Язык проглотила?

– Нет… Нет! Не проглотила. – Прорезается голос. – Я не буду надевать это убожество. Я не буду выходить за тебя, я жить здесь не хочу! Отпусти меня домой…

– Выйди, – говорит он Амине. Та буквально испаряется, оставляя нас наедине. Я сдерживаю себя, чтобы не крикнуть: «Останься!»

– Отпусти меня домой! Я не хочу и не буду здесь находиться. У меня съемки… Меня люди ждут! – бросаюсь на него, маленький, бессмысленный прыжок мотылька в лаву. Он тут же обхватывает мои запястья. Сталь, что обжигает кожу. Сила, от которой обязательно останутся синяки.

– Я думал, ты умнее.

– Отпусти, мне больно!

– Ты все еще не поняла, куда попала? Не поняла с кем когда-то связалась? – каждое слово, как стрела, каждый шаг, как вбитый кол в мою нервную систему. – Твой дом теперь здесь, твоя жизнь принадлежит мне.

– Я с тобой не связывалась! Ты мне омерзителен! – кричу я ему в лицо и ахаю, когда он хватает меня за горло, перекрывая доступ к кислороду. В глазах пытаюсь найти хоть долю жалости, хоть грамм милосердия, но там лишь тьма, беспроглядная и пустая… Я хватаю ртом воздух, чувствую, как ноги под тяжестью давления подкашиваются, а я опускаюсь на колени. Перед ним.

– Твое счастье, Дарина, что ты носишь моего ребенка… Иначе я бы показал тебе, как нужно встречать своего мужа.

– Ты мне не муж, – хриплю. Вцепляюсь в его пальцы, царапаю ногтями в кровь, но он даже не дергается… Лишь смотрит на то, как из ранок проступают капли, как я задыхаюсь от давления на шею. Отпускает меня и я, втянув воздух, поднимаю голову… Как же я его ненавижу! Всеми фибрами души! – Ты мне не муж. Я никогда не стану настоящей женой такому, как ты!

Рука в волосах, и мой вой ему в лицо. Господи, как больно!

– Ты неблагодарная белая сука, которая никак не поймет, где ее место! Я покажу… Хотел после свадьбы, но раз ты сильно просишь, – берется он за пряжку на своих брюках, а меня волной паника накрывает. Он же не будет… Я беременна, он знает это…

– Не смей, нельзя, – дергает Саид ремень, в глазах растет тяжелая похоть, словно снежный ком, под которым так легко погибнуть. – Я беременна, помнишь? Нельзя!

– Врач пока запретил нам половую жизнь, но, думаю, он даже похвалит меня, если твой грязный рот займется чем-то более полезным.

– Нет! – качаю головой, но в тисках это бесполезно. Саид удерживает меня, силой сжимая волосы на затылке, а другой рукой расстегивает ширинку, звук которой рвет меня изнутри… Секунда, и я округляю глаза, когда к лицу прыгает его налитый кровью питон. Я ахаю и снова дергаюсь, но лишь причиняю боль себе. – Я не буду. Я никогда этого не делала!

– Однажды, когда ты смиришься со своей участью и станешь послушной женой, я расскажу тебе о том, как сделал тебе ребенка, о том, как ты сама жаждала мой член в свой пухлый ротик.

– Ты врешь! Ты все врешь! – качаю головой, слезы лью, но Саиду плевать, он пихает свой набалдашник мне в губы…

– Открой рот и соси, пока я не сделал тебе больно…

– Не буду! – зажимаю губы, зубы. Не пущу. Откушу, если потребуется.

– У тебя всегда напрочь отсутствовал инстинкт самосохранения, – резко зажимает мой нос, от чего воздуха в легких не остается, и я хватаю его единственным доступным способом. Широко открываю рот, попадая в ловушку. Он умудряется пропихнуть своего огромного питона мне в рот…

– Ненавижу… – хочу сомкнуть губы, но Саид рвет мою рубашку, оголяет грудь и сильно сжимает соски. Боль такая, что я кричу…

Но сквозь это омерзительное чувство стыда и унижения яркой вспышкой возникает ощущение проклятого дежавю, словно я это уже делала, словно мне это могло нравиться.... Что я даже возбуждалась… Тело против воли покрывается мурашками, а носом втягиваю пряный аромат этого ублюдка. Ненавижу, но все внутри дрожит от предвкушения, а рот вспоминает знакомое ощущение наполненности.

– Укусишь, закопаю. Тебя все равно никто искать не будет. Ты больше не известная телеведущая Дарина Савельева, ты теперь моя жена, Дарина Кадырова… Мать моего ребенка. Запомни и смирись…

Саид глубже впихивает член в рот, всем своим видом выражая угрозу и агрессию, а я лишь реву, чувствуя, как его огромная палка толкается все дальше, стремясь попасть в самое горло… Унижая меня как какую-то шлюху… Я не такая, я не такая, мне не может это нравиться, но язык знает, как обернуть головку, знает, как коснуться набухших вен, чтобы Саид вздрогнул, гортанно простонал. Сжал волосы сильнее, вытащив член и почти прижавшись ко мне губами…

Во рту столько слюны, что она обильно стекает по подбородку и шее, оседая липким слоем на груди.

– Ну, что, белая ведьма, все еще будешь утверждать, что не помнишь меня?

За несколько дней до пролога…

* * *

– Дарина, у вас эфир через пять минут. Там редактор рвет и мечет. Вы заболели?

– Редактору плевать, пусть я хоть умираю над унитазом? – пытаюсь посмотреть на свою новую помощницу – визажиста. Прошлая ушла в декрет.

– Беременны?

– Кто? Я? С ума сошла?

– Перепили?

– Да не пила я! Плохо мне. Отравилась.

– А что редактору говорить?

– Дай мне две минуты!

– Хорошо! – уходит она и возвращается почти мгновенно. – У нас пять минут. Давайте, помогу…

Я отлипаю от унитаза, пью воду… Это наверняка ресторан, в котором мы отмечали с девчонками вчера мое очередное повышение. Я их засужу. Закрою! Вот не зря я чувствовала, что тот салат с креветками странно как-то пах. Хотя Аня с Галей ничего, съели. Сегодня бодряком.

– Дарина Олеговна?

– Да, сейчас, – поднимаюсь на ноги, поправляю юбку, надеваю туфли. Еще ведет немного, но, вроде, легче уже. Сажусь перед зеркалом, чтобы Зина поскорее поправила макияж. Губная помада, стрелки, брови, прическа. Вроде, ничего, эфир вести можно, но внутри ощущение, что по мне катком проехались. И тошнит еще дико.

– Может, того… Маленького носите? – Зина добрая, простая, но такая наивная. Как можно на пике карьеры променять все на ребенка?

– Нет, Зин, точно нет. Я такой глупости не совершу.

– Почему это глупость – беременеть?

– Секс. Глупость – это влипать в отношения, в которые не планируешь вкладываться.

Она даже кисть в сторону уводит, смотрит удивленно.

– У вас никого нет?

– Нет, конечно. Большинство женщин влюбляются, рожают, уходят в декрет, и все… На их место приходят молодые, активные.

– Ну, можно же завести мужчину и без любви. Не всем она нужна.

– Если заниматься сексом с одним и тем же мужчиной, то эмоциональная привязанность возникает в любом случае. Это неизбежно. Отсюда ревность, любовь, желание удержать его ребенком.