Как только вывод был сделан, а курс проложен, на душе как-то полегчало, и появление настырного вампира уже не казалось трагедией. Скорее, ожидалось, как пробный образец эксперимента.

Но, как только насущная проблема перестала грызть мои и без того подточенные нервы, вновь вернулись кошмары. Я пила снотворное, наворачивала круги вокруг квартала, но все было бесполезно. Боль постоянно преследовала меня, а мания одиночества буквально выгрызала меня изнутри.

Чем больше в моей голове копошилось мыслей о Джеймсе, тем сильней становилось ощущение невесомости.

И, в один прекрасный день, я приказала себе: «Хватит! Нельзя вечно цепляться за сны и мечты. Пора идти дальше. Да, он все еще единственный и вечно любимый, но мне его не вернуть, а значит, нельзя нарезать фильмы прожитых дней на секунды, и смаковать их всю оставшуюся жизнь. Нельзя жить прошлым.»

Так явилось на свет второе, кардинально изменившее меня решение. Воплотить его мне удалось весьма не скоро, и, далеко не так просто, как казалось бы. Но начало положено, и, в конце концов, кошмары оставили меня, а Джеймс всплывал в моей памяти исключительно с щемящей нежностью и легкой грустью.

На второй день освобождения, чести лицезреть меня, были удостоены уже подзабытые друзья на шикарных байках и тачках. Уповая на свою удачу, я несколько раз ставила все, что у меня есть, включая байк, и ни разу не пришла второй, ни разу не сбилась с темпа.

Под утро, счастливая и довольная, с полным бумажником и безмятежным лицом я заявилась домой.

Спать мне оставалось всего пару часов, поэтому я не стала загонять машину в гараж, оставила на подъездной дорожке.

Даже в задворках подсознания не было мысли о засаде, поэтому, когда сзади кто-то бесшумно стал подбираться, не заметила ни шороха. Когда граница личного пространства была нарушена, цепная реакция пришла в молниеносное движение. Мгновенный разворот, и незнакомец был бы повержен, если бы не совершил всего одно еле уловимое действие. Он слегка отклонился назад, и перехватил мою руку, прижимая к стене. Прежде, чем я успела что-то сказать, губы мне закрыл жесткий поцелуй, от которого сердце будто покрылось ледяной коркой. ТАК целовать мог только он. Жадно, требовательно, и слегка безразлично. Шевельнувшееся было возмущение сразу же залегло на самый низ, помня о первом моем, самом важном решении. Именно благодаря ему, правилу №1 в моей новой жизни, два предрассветных часа пролетели как несколько минут, и на занятиях меня увидели во время, и довольной, как наевшегося щенка.

В перерыве между учебой и арабским, я думала, куда бы мне деть несколько лишних часов свободного времени, и прорву не затраченной энергии. Через час выбор сузился до плавания и, как это не странно бокса. Или что-нибудь этом роде. И если тренера по плаванию можно легко найти, то вот со вторым вариантом труднее. Где найти человека, который научит делать то, что ты хочешь, если ты сам не знаешь, чего именно требует твоя индивидуальность? Вот и вопрос.

Дома я первым делом залезла в интернет и узнала все о каждом из интересующих меня видов борьбы. Потом составила список самых отдаленных тренажерных залов, и только потом, приложив себе в воображении несколько видов махания кулаками, остановила свой выбор на самом обычном, и распространенном, на уличном бое. Если конечно это можно так назвать. Осталось найти, не знаю кого, что бы он научил меня, не знаю чему.

Понеслась. Своей новой идеей я занималась до позднего вечера. И только найдя самый опасный на вид, самый не подобающий для девушки зал, вернулась домой.

Последней новостью за сегодня стал совершенно неожиданный звонок администратора клуба «Речстар». После нескольких минут его туманной речи я потребовала прямого смысла, и через несколько секунд получила весьма забавное предложение: он предлагал мне стать танцовщицей в их клубе.

Мое молчание он расценил совершенно не верно, и, назначив время начала работы, положил трубку.

Сначала я совершенно не хотела туда идти, но любопытство взяло свое, и вот, я уже зажигаю толпу за весьма приличную сумму.

Так прошло несколько недель. День сменялся днем. Учеба, арабский, спортзал, несколько часов зажигательных танцев, гонки, и Рей.

Постепенно его присутствие становилось привычкой. Мы постоянно орали друг на друга, но если он не приезжал дольше нескольких дней, меня начинала грызть тоска, и тело как будто магнитом тянуло в его бар. Пока мне удавалось усмирить печать, которая стала проявляться и на моей шее. Раз в неделю мне подворачивалась возможность побегать вволю. В такие моменты хотелась оставить за спиной душный город. Домой, в родной лес, где тебя ждут, где в тебя верят. На такие мои прогулки обязательно приезжал кто-нибудь из вервульфов, потому что как часто бы я с ними не говорила, тоска все равно вплеталась в мои тихие, безоблачные будни. Во мне снова просыпался человек, и это было страшно, потому что для меня нормальный образ жизни потерян.

В это солнечное воскресенье все было как всегда, если не учитывать завтрашнего последнего экзамена. День начался с очередной зубрежки, и просвета ей все не было видно, когда под ребрами сильно сдавило, скрутило, а потом резко отпустило, как будто ничего и не было. Можно было бы и забыть об этом, если бы через несколько минут горло не сжало сильнейшей жаждой. Шея нестерпимо чесалась, а в глазах стучала кровавая пелена.

Прибегая к прошлому опыту, я пыталась сосредоточиться, обуздать внезапный порыв, но стало еще хуже. Тело скрутило сильнейшими судорогами. Губы извивались в беззвучных стонах. Только сейчас мне стало ясно, насколько одинока моя душа. Никто не придет мне на помощь. Некого звать, некому довериться.

Боль не ослабевала, даже наоборот. Тело выкручивало в невообразимые стороны, и было ужасно страшно.

Жажда завоевывала свое место, отбирая крупицы здравого смысла. Я была уже не в силах сдерживать то пламя безумия, которое охватывало меня в периоды страшной жажды. Глаза невыносимо зажгло, и по телу пробежала обжигающая волна. Первые рубежи сданы. Дужки зрачков вспыхнули огнем, усиливая жажду крови.

Я теряла силы. Сопротивляться со своим телом куда сложнее, чем закрывать печати врат, это было ясно с первых секунд, когда вместо подавления тьмы получилось лишь временное ее изолирование. С каждым мгновением она проникала все глубже. Что-то разжигало ее во мне, направляло внутрь, туда, откуда уже нет пути назад.

Хруст сопротивляющегося тела потряс утопающую в солнечном свете спальню.

«Нет. Пожалуйста. Нет.»

Вся сила вервульфа была закрыта для меня сейчас. Что-то ужасное надвигалось вместе с тьмой, которая сминала мои барьеры в лавине боли.

Снова хруст. Снова непереносимая боль. Неуправляемые пальцы скребут мягкую поверхность ковра, оставляя в нем глубокие борозды.

Вся реальность сузилась до подсознательных деталей. Обжигающий мрак, отупляющая боль, звук выходящих из пазух суставов. Скрежет плотно сжатых зубов. Страх. Впервые в жизни я боялась проиграть. Слишком близко к краю находился предел моих сил.

Сквозь сомкнутые челюсти сыпались звериные стоны. Не в силах терпеть боль, я старалась увлечь ее в одну точку.

Тьма пробиралась все глубже и глубже. Невыносимая боль.

В следующую секунду затылок с размаху врезался в деревянную панель пола.

«Прочь! Прочь!

Нет сил. Выньте ее. Избавьте от оглушающей жажды. От отчетливых звуков биения сердца.

Кровь. Теплая. Горячая. Нет!»

Боль и ослепляющая жажда сделали свое дело. Мое тело было раздавлено тьмой.

Я сходила с ума. Удар. Еще удар. Снова судороги. Голова кружилась. Зрение неумолимо падало, увлекая за собой и без того неровное дыхание.

Не от кого ждать помощи. Совсем одна.

Скатывающиеся по вискам слезы казались раскаленными потоками лавы. Тело превратилось в сплошной нерв, который пульсировал, кровоточил.

Последний рывок. Мгновение. Всего одно никчемное мгновение, и силы истощились. Мрак огненной змеей свернулся вокруг сердца, сжимая душу в тисках, сдавливая меня, словно огромный бульдозер.