Если прежде Аллегра сомневалась в своих догадках, то теперь уверилась окончательно. Ридли боится. Каким-то необъяснимым способом она отыскала ключ, способный отпереть те уголки его души, которые он желал держать на запоре. Одна дверь вела к его гневу. А вторая – сейчас это тоже ясно – к ревности. А дверь к плотскому желанию? Уж не поэтому ли он оставил ее в покое на несколько недель?

Аллегра настороженно следила за Ридли. Это был очень опасный тип, и она многим рисковала, вступая с ним в спор. Лучше пока помолчать и надеяться, что он уйдет. Она вернулась к прерванной работе и постаралась держаться так, чтобы ее поведение не показалось вызывающим.

Девушка в последний раз перемешала содержимое горшка и занялась перегонным устройством. Сняла с него конусовидную крышку и насыпала на плоское дно несколько дюймов чистого речного песка. Поместила на него горшок и вернула на место крышку. Тряпкой, смоченной в воде с маслом, плотно замотала шов между нижней частью перегонного куба и крышкой, как бы запечатав его наглухо. Наконец можно было поставить куб на огонь. Под сток, отходивший от вершины крышки, Аллегра поместила сосуд, куда должны были капать продукты перегонки. Все это время она кожей ощущала напряженный взгляд Ридли. Мрачное лицо говорило о том, что хозяин полон каких-то неведомых ей мыслей, и от этого становилось не по себе. В нем вообще было нечто, внушавшее Аллсгрс смутное беспокойство. Стоило оказаться с Ридли в одной комнате, и уже невозможно было не думать о том, наблюдает он за ней или нет. От этого Аллегра становилась сама не своя, совершала какие-то странные поступки, болтала всякую чушь. Может, всему виной его необычайно красивые глаза такого глубокого золотистого оттенка, что ее всякий раз охватывала тревога и даже страх, когда она встречалась с ним взглядом. Господь всемилостивый, ну сколько будет продолжаться эта пытка, неужели он так никогда не заговорит? Или не уйдет вообще? И она отвернулась, стремясь укрыться от этого сводившего с ума пронзительного взгляда.

– Сними чепчик, – промолвил виконт.

Аллегра едва не подпрыгнула: оказывается, Ридли подобрался вплотную – она вроде бы даже чувствовала затылком его дыхание.

– Милорд? – Девушка обернулась ни жива ни мертва. Его лицо находилось всего в нескольких дюймах. В прозрачной глубине янтарных глаз теплился странный огонь.

– Сними чепчик, – повторил Ридли, – и распусти волосы. Я хочу, чтобы ты всегда носила их распущенными.

Столь непонятная просьба повергла ее в замешательство. Она нерешительно потянулась к заколкам и гребням, удерживавшим прическу и чепчик.

– Но, милорд… все остальные… и миссис Ратледж… – пробормотала Аллегра непослушными губами.

– Я не желаю, чтобы ты носила чепчик. – На его щеке забилась жилка.

– Милорд, но как же я буду работать?

– Черт побери, я не желаю, чтобы ты носила этот проклятый чепчик! – рявкнул он и сорвал злополучный клочок ткани. А потом нетерпеливо запустил пальцы ей в волосы. Пока она испуганно кричала и пыталась вырваться, Ридли вытащил все заколки и набрал в пригоршни тяжелые шелковистые пряди.

Ридли долго держал ее так, не позволяя двинуться, и смотрел прямо в глаза. Под его неподвижным взором Аллегру пробрала дрожь, она физически ощутила бушевавшие в нем страсти. Янтарные глаза казались незамутненными, ясными, и все же он наверняка успел немало выпить. Если джин возьмет над ним верх, вряд ли ей удастся вырваться. И он сможет даже овладеть ею. Ей не пересилить его пьяное безумие.

– Кто ты такая? – бормотал он, всматриваясь в нее. – И откуда эта уверенность, будто я тебя знаю?

Его дикая хватка не ослабевала, и Аллегра почувствовала себя совершенно беспомощной. Она взмолилась дрожащим голосом:

– Милорд, я всего лишь ваша покорная служанка. Пожалуйста, отпустите меня…

– Черт побери, ты сводишь меня с ума, – простонал Ридли, качая головой. – От тебя нет покоя ни днем, ни ночью! Ты преследуешь меня во сне, словно призрак с черными очами! Я без конца слышу твой голос. Он звучит прекраснее, чем арфа. Я устремляюсь к тебе и просыпаюсь в отчаянии… – Лицо Грея болезненно скривилось. – Ты заколдовала мою душу. Я больше не смотрю на других женщин. Мне нужна только ты. – Он снова застонал: – Неужели ты так и не смягчишься? Не избавишь меня от пытки?

Столь неподдельное страдание никого не оставило бы равнодушным. Бешеная страсть, снедавшая Ридли, на миг привела ее в смятение: а что, если уступить, если помочь ему избавиться от мук? Но тут же вспомнились мама и сквайр Прингл. И она с горечью спросила:

– Мне придется утратить честь, чтобы сбылись ваши сны?

Ридли, чей смятенный взор напомнил ей взор утопающего, прошептал:

– Закрой глаза. Мое сердце рвется на части при виде этой боли.

От нервного озноба девушка едва держалась на ногах. Его губы приблизились вплотную – мягкие, манящие…

– Милорд…

– Ради Бога, Аллегра, закрой глаза…

Она вздохнула и подчинилась. И в тот же миг ощутила прикосновение его губ. Оно оказалось таким нежным, волшебным, что по ее спине побежал невольный холодок. Аллегра со стоном покачнулась. В ответ сильные руки обняли ее, не давая упасть.

Грей оторвался от ее уст и принялся покрывать легкими, торопливыми поцелуями лицо и шею. Вот он зарылся в складки шейного платка, и сквозь тонкую ткань Аллегру опалило его горячее дыхание.

А он уже поднял голову и осторожно просунул руку под платок, нежно лаская напрягшуюся грудь. Девушке казалось, будто она падает куда-то, проваливается в бездну, которая становится все глубже с каждым прикосновением, с каждым поцелуем… И когда Ридли решительно распустил шнуровку на платье, чтобы обнажить грудь и взять в рот чувствительный нежный сосок, у нее вырвался блаженный стон. Стало ясно, что в следующую секунду они окажутся на полу: она внизу, с откровенно поднятым подолом, станет умолять его поскорее овладеть ею. И это ее не смутило. Не смутило! В жизни у нее было слишком много горя. И она имеет право не отказываться от доступных ей удовольствий.

– Грей, ты Иуда!

От этого грубого окрика Аллегра охнула и испуганно открыла глаза. Инстинктивно отпихнув от себя Ридли, она трясущимися руками попыталась прикрыть свою наготу.

На пороге стоял лорд Ричард Холфорд, пронизывая разъяренным взором человека, которого почитал своим другом.

– Ты Иуда, – повторил он, горько скривившись. – Так вот что ты хотел показать мне, когда зазывал в буфетную?

– Ричард, я только хотел… – начал было Грей, растерянно запустив пятерню в волосы на затылке.

– Не трать понапрасну слова, – презрительно рассмеялся Ричард. – Если девка сочла тебя более привлекательным – ей же хуже. Но тебе следовало объясниться со мной откровенно, а не прибегать к столь отвратительному спектаклю. Я сию же минуту прикажу заложить наш экипаж. Мы с Долли уезжаем, а ты оставайся со своим одиночеством и тем адом наяву, что создал своими руками. Ты сам сделал все, дабы разрушить нашу дружбу. Я не желаю, чтобы Долли страдала и впредь. Пора положить этому конец. – Он с каменным лицом поклонился и вышел вон.

А Аллегра с ужасом уставилась на Грея Ридли, ошарашенная жестоким открытием. Его страстные поцелуи, нежность… все это было не более чем притворством, циничной, бессовестной игрой, предпринятой ради того, чтобы отвадить отсюда старых друзей. И ему не составило труда сыграть на интересе, который выказал к ней лорд Холфорд, и воспользоваться ею как инструментом для достижения собственной цели – и всего лишь!

Девушка сжала до боли кулаки, чтобы унять предательскую дрожь в руках. Она чувствовала себя обманутой, грязной, выставленной напоказ. Униженной так, как будто ее изнасиловали. Сквозь пелену слез его лицо показалось серой маской.

– Вы – чудовище. – Аллегра словно плевалась словами.

– Аллегра… – Он протянул руку, чтобы удержать ее.

– Нет! – выкрикнула она и что было сил ударила его по лицу. Звук звонкой пощечины мигом привел ее в чувство. Да что с ней такое? Ведь это хозяин, и по договору она целый год в его распоряжении! И не важно, какой проступок он совершил: за то, что она осмелилась поднять на него руку, ее посадят в тюрьму! Девушка в ужасе отшатнулась, осознав, что ее теперь ждет.