Обреченно вздохнув, Аллегра позволила препроводить себя обратно в Бэньярд-Холл.

К ее удивлению, в дверях их встретил мистер Бриггс собственной персоной. Его обычно добродушное лицо сковала мрачная гримаса, а серые глаза были холодны как сталь. По мере того как управляющий слушал доклад Эндрю, его лицо становилось мрачнее тучи. Затем он приказал Аллегре:

– Ступай за мной.

– А куда мы идем? – Полная тревожных предчувствий, беглянка пыталась хоть что-то прочесть на его лице.

– Молчать! – приказал Бриггс. – Делай, что велено!

Господи помилуй, да ведь он при желании мог вести себя ничуть не лучше хозяина! И пока Аллегра боролась с дрожью в коленках, он решительно направился вверх по черной лестнице. Когда они остановились возле дверей в ее комнату и девушка увидела, что там никого нет, у нее немного отлегло от сердца. Почему-то ей казалось, что ее должна поджидать миссис Ратледж – если не сам Ридли – с пучком розог.

Бриггс вытащил ключ из замка и предложил ей войти. Она покорно вошла, но все же набралась храбрости и умоляюще вцепилась ему в руку:

– Пожалуйста, мистер Бриггс. Имейте хоть каплю жалости. Поговорите со мной!

Но в лице, всегда таком выразительном, не осталось и следа душевного тепла. Прежде всего он был управляющим в Бэньярд-Холле, и никакие личные привязанности или слабости не могли повлиять на его отношение к долгу.

– Я намерен запереть тебя в этой комнате до утра. А потом мы во всем разберемся. Его милость не в том состоянии, чтобы о чем-то говорить нынче вечером. И я не решился беспокоить его расспросами. Однако мне известно, что лорда Ридли, серьезно раненного, обнаружили на чердаке, в кладовке. По признанию Рама, нашли по твоей указке. А возле него валялся женский платок. – И Бриггс мельком глянул на ее полуобнаженные груди. – Насколько я вижу, на тебе его нет. Кроме того – и скорее всего это можно считать главным доказательством вины, – ты предприняла попытку к бегству. Что вдвойне отягощает сложившуюся ситуацию. Как ты знаешь, по закону слуги по договору утрачивают право самовольно уходить от хозяина до истечения срока. И хотя пока я не могу с уверенностью обвинить тебя в нанесении раны его милости, факты слишком очевидны, чтобы ими пренебречь. Больше я ничего не скажу. Ты оскорбила доверие милорда. И мое тоже.

Аллегра до крови кусала губы в ужасе от того, что натворила.

– Постойте. Прошу вас. Лорд Ридли… он что… его голова, там серьезная рана?

– Миссис Ратледж так не считает. Крови, конечно, вытекло много. Однако это вполне естественно при такого рода увечье. Но она уже наложила несколько швов и полагает, что через день-два его милость вполне оправится.

– Спасибо, – выдохнула бедняжка, без сил опустившись в кресло. Облегчение омыло ее, словно морской прилив. Слава Богу, рана не опасна. Она закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Кое-как ей удалось доползти до постели в полной уверенности, что сию же минуту она провалится в полное беспамятство. Но стоило заснуть, как Аллегре приснился Грей и его поцелуи.

– Да будет тебе известно, Мэрджери страшно на тебя злится все утро! – тараторила Барбара, которая принесла Аллегре чашку молока и ломоть хлеба. Поставив все это на стул, она покровительственно улыбнулась.

– Чем же я провинилась перед Мэрджери? – устало вздохнула Аллегра, разглаживая свой крахмальный передник.

– Твой шейный платок. – Барбара уставилась на белоснежную ткань, прикрывавшую буфетчице шею и грудь. – Смотри-ка, у тебя есть еще один. Вот и хорошо. Мэрджери твердит, что сотрет себе руки до костей, но все равно не отмоет кровь его милости. Твоим платком они замотали ему голову. – И снисходительная улыбка служанки превратилась в двусмысленную ухмылку.

У Аллегры вырвался обреченный вздох. Утренний обмен сплетнями был в полном разгаре.

– Скажи Мэрджери, что я выстираю его сама.

– Это было так странно. Его милость оказался на чердаке, да еще ночью! Не говоря уже про рану… И даже если он шепнет мистеру Бриггсу, как это случилось, нам все равно ничего не узнать. Мистер Бриггс вечно молчит, как устрица.

– Таков уж он есть. – Аллегра была благодарна Бриггсу за такую скрытность.

– Ну? И что же там было? – Возбужденно блестя глазами, Барбара наклонилась вплотную.

– Если мистер Бриггс не скажет, нам действительно нипочем не узнать.

– Ох, да ладно тебе! Ты что, нас за дураков держишь? Чем это вы с его милостью занимались на чердаке? – Ясно, что ничего хорошего про них Барбара не думала.

– Играли в криббедж, – сердито отрезала Аллегра.

– Нечего задирать передо мной нос! – фыркнула Барбара. – Лучше подумай, что тебя ждет! Миссис Ратледж проторчала все утро у мистера Бриггса, уговаривая его разрешить ей выдрать тебя собственноручно, как ты того заслужила. А Верити сказала…

Сжав вместе руки, чтобы унять нервную дрожь, Аллегра перебила:

– Мне совершенно нет дела до того, что сказала Верити.

– Ну и на здоровье, – повела плечиком Барбара. – Я оставляю твою дверь незапертой. Тебе велено явиться к его милости сразу, как позавтракаешь. С заднего хода – так передала миссис Ратледж. Нечего тебе крутиться у парадного. – Холодно кивнув Аллегре, девушка вышла.

Не в силах долее терпеть неопределенность, Аллегра оставила завтрак нетронутым и поспешила подняться в хозяйские покои. Те из слуг, что попадались ей на пути, пихали друг друга локтями и перемигивались. Как будто глазели на приговоренного к смерти, поднимавшегося на эшафот. Что бы там его милость захотел – или не захотел – сказать о прошлой ночи, весь Бэньярд-Холл считал ее виновной. Охнув, Аллегра постаралась унять сердцебиение. Один Господь ведает, что ждет ее в апартаментах Ридли!

Она осторожно постучала в дверь гардеробной и была встречена миссис Ратледж. Пухлые губы экономки скривились в злорадной гримасе:

– Я знала, что ты наконец-то споткнешься! Даже смазливая мордашка не поможет, если норов порочный. Удивляюсь только тому, что его милость не сразу тебя раскусил. – И она махнула рукой внутрь комнаты: – Заходи.

Виконт Ридли сидел за инкрустированным столиком у себя в гардеробной и был занят, подписывая бумаги. Он ставил подпись, протягивал листки Бриггсу и тут же склонялся над новым документом. Повязки на голове уже не было: рану залепили пластырем, предварительно позаботившись выстричь вокруг нее волосы. Поверх свободной рубашки и панталон хозяин накинул расшитый утренний халат, а на ноги надел бархатные домашние туфли. У дверей в спальню замер Джагат Рам с подносом, на котором помещались остатки завтрака.

У Аллегры екнуло сердце: никто из троих мужчин не подал виду, что заметил ее появление. Да, сегодняшним утром в этой комнате у нее не осталось друзей.

Экономка просеменила по ковру, встала перед хозяином, затрясла жирными щеками и запричитала:

– Ох, ваша милость, не утруждали бы вы свою голову после такой ужасной раны! Я уверена, до добра это не доведет!? – Она даже пощелкала языком, словно недовольная нянька. – И как мне прикажете вас лечить, если вы не желаете слушаться и не остались в постели?

– Ты оказалась такой талантливой сиделкой, что я поднимусь на ноги в самое короткое время, несмотря на непослушание, – ответил Ридли, небрежно глянув на миссис Ратледж. И обратился к Бриггсу: – Мы уже выразили свою благодарность миссис Ратледж?

– Я устрою это нынче же утром, милорд.

– Ох, это вовсе и ни к чему, ваша милость, – пропела толстуха, алчно блестя глазками и потирая руки при мысли о деньгах. – Для меня это дело чести – прийти вам на помощь в час нужды.

– Да-да, я понял, – сухо промолвил Грей и протянул Бриггсу последнюю бумагу. – Ну-с, теперь я желаю наедине потолковать с этой негодяйкой. А вы выйдите. Все выйдите. – И впервые за все это время он посмотрел Аллегре в лицо. В холодных глазах читался вызов. – Рам, оставь джин здесь. – Увидев, как поморщилась Аллегра от этого приказа, он жестко улыбнулся.