— Вот именно!

Мой собеседник вновь принялся качать головой. Заклинило его что ли? Не пойму, он соглашается или это разновидность нервного тика?

— Но она есть. Пусть Падшие теперь слабее, пусть истинная магия доступна лишь в слепке, а в реальности возможности даже очень сильного полукровки серьезно ограничены, мы продолжаем сражаться с ними. Не со всем — тех, кто отступили от Игры, мы не трогаем. А остальные…

И он развел руками. Мол, сам понимаешь. Потрогал ногу, которая уже полностью исцелилась, поднялся, убеждаясь, что она держит вес тела. Сделал пару пробных шагов.

— Но почему?

— Выбор. Священное право каждого живущего. Согласно замыслу, он был у всех изначально. У тех, кто ушел за посулами гордеца. У тех, кто спустился к людям. Даже у невозможных детей он есть — стать Губителем или перестать им быть. У всех должен быть выбор. А Господа и их Игра лишают людей его. В таком случае, мой выбор — помешать Падшим. Вот и все.

Я, честно говоря, ожидал более пафосного ответа. Типа, война Света и Тьмы, Добра и Зла, мы не можем остаться в стороне, «люди всего мира в опасносте!»

Урил сделал еще несколько шагов, совсем не хромая. Было трудно поверить, что несколько минут назад его нога была раздробленна так, что современной хирургии осталось бы только руками развести. Остановился возле кучи праха, в которую превратилось тело шеду. Тронул его носком. В воздух поднялось облачко пепла.

— Нам пора. — сказал он.

И вернул нас из слепка.

В реальности на кладбище ничего не изменилось. В ином измерении битва двух этих сверхсуществ выкосила все, что плохо держалось, а здесь надгробия, скамейки, дорожки и деревья по прежнему находились на своих местах. После выжженной земли я даже диссонанс словил.

— Я понимаю, зачем ты спрашиваешь. — Сергей остановился. — Тебе хочется вернуть свою жизнь. Это нормально. Я тоже этого хотел вначале. Но память Урила открыла мне правду. Хочешь знать какую?

Я дернул плечом. Типа, я не навязываюсь с такими личными вопросами, но ты ведь сам предложил. Так что говори.

— Риск рождения ребенка с ДЦП. Не стопроцентная вероятность, а лишь серьезный риск этого заболевания у младенца. Множество косвенных признаков, которые на это указывали. Женщина вместе со своим мужчиной приняли решение, что хотят здорового ребенка. Поэтому попробуют еще раз. И меня убили еще до рождения, Кеша. Меня лишили выбора.

Это он тоже вроде бы произнес без надрыва, но скрытая боль чувствовалась за простыми и спокойными словами.

— Ну, ДЦП это серьезно. Не думаю, что ты бы обрадовался, оказавшись запертым в неподвижном и беспомощном теле. — буркнул я. Немного быстрее, чем здравый смысл приказал заткнуться. Блинство!

— НЕ ТЕБЕ ВЫБИРАТЬ!

Грянуло так, что сверху на голову посыпались листья и маленькие веточки. Да, вот так болтаешь с человеком о детских травмах, и как-то забываешь, что перед тобой полностью принявший Пламя Губитель. С возможностями, которые простым людям и не снились. Мне пока — точно.

— Прости, я не хотел.

— Я знаю. — уже нормальным голосом произнес Губитель. — Ты молод. Сказал глупость. Это бывает. Я не сержусь.

Как же ты тогда сердишься, если это — не гнев? Надеюсь, не окажусь рядом, когда это случится.

— В любом случае, это твой выбор. — вернул я нас к теме разговора.

— Да. А ты сделаешь свой. И я не тот, кто осудит тебя за него. За любой.

А вот это было хорошо. Прямо совсем хорошо. Я то боялся, что он такой фанатичный служака. И когда узнает, что мне не очень-то хочется идти по пути Губителя, разозлится. Прихлопнет, как муху, отправляя Пламя и осколки Шахата на очередное перерождение. Ну, а раз так, может тогда у него совета спросить?

— Сергей, слушай… У меня тут мысль появилась. Не сейчас, вообще. Теперь, когда ты сказал все это, я немного по другому на происходящее посмотрел. Но в главном — без изменений. Я точно знаю, что не хочу провести эту жизнь в страхе. В Игру эту их дебильную играть тоже не собираюсь. Но…

— И принимать наследие существа, что подарил тебе возможность жить ты тоже не хочешь.

— Да. — ответил я, глядя ему в глаза. И почему-то добавил, будто оправдываясь: — Знаешь, я ведь не просил Шахата этого делать!

— Звучит так, будто ты знаешь другой путь.

При всей своей пугающей безэмоциональности, Урил, когда хотел, мог в иронию.

— Ну, мне так кажется.

— Говори. Мне стало интересно.

Да? А по лицу не скажешь!

— Для начала вычистить этот город от Господ. — сказал я.

Левая бровь немного поднялась. На пару миллиметров.

Да, понимаю его скепсис. Вообще-то, изначально план звучал так: получить статус Господина, и обезопасить себя от атак других, хотя бы временно. Но чем больше я узнавал, тем более несбыточным он мне казался.

— Природа их сути не терпит пустоты. — вот и Урил считал так же. — Уничтожив одних Господ, ты освободишь дорогу для других, вот и все.

— Нет, если я займу их место!

Скорбная ухмылка исказила губы.

— И станешь одним из них. Заняв место прежних Павших, ты будешь вынужден вступить в Игру.

— Пусть. Но целью станет не дурацкое возвышение!

— Что же тогда?

— Свобода для тех, кто желает выбора. Ты сам сказал, что он должен быть у всех, верно?

— Да, это так.

— Значит и у полукровок он должен быть!

— Справедливо. И как это сделать?

— Дать им место, где их не заставят этот выбор делать. Где они смогут сами его сделать, без давления с каждой из сторон.

Все это время, от момента пробуждения Пламени до сегодняшнего дня, именно это меня больше всего давило. Отсутствие выбора. Я не вполне это понимал, но сейчас, поговорив с Урилом, осознал, что именно это и триггерило больше всего.

Выбор, который дало мне наследие Шахата, походил на распутье. Ну, где сказочный витязь стоит у дорожного камня и пытается понять, куда идти. А вариантов не дофига. И куда не сверни — везде какая-то задница!

— Это утопия. — Урил долго молчал, и наконец высказался. После чего совсем уж неожиданно подмигнул. — Но мне интересно. Вдруг у тебя получится?

Через час мы сидели в какой-то дорожной кафешке и с жадностью поглощали еду. Я и Сергей, в смысле. Все-таки здорово потратили сил в схватке с шеду, а пища хоть немного, но восполняла их.

Суккуба лениво ковырялась вилкой в тарелке с салатом, и, похоже, даже не собиралась его есть. Сатир пил кофе, морщась на каждом глотке. Едва только попробовав напиток, он сообщил всем вокруг, что это помои, и пить их ни в коем случае нельзя. Но греко-еврейские корни не давали просто отказаться от того, за что было заплачено. Так что, ежики плакали, кололись, но продолжали жевать кактус.

Чтобы не томить ожиданием, я сразу озвучил свою идею. Урил дополнил. И вот теперь мои соратники размышляли над сказанным.

— Нет, идея анклава без Господ мне нравится. — произнес Эстр, глядя, как Сергей расправляется с третьей котлетой по-киевски — Территория, где нет их власти… Во имя сисек Иштар, это звучит очень даже хорошо! Вопросы у меня вызывает только реализация этого смелого начинания. Ты ведь не предполагаешь, Иннокентий, что мы справимся с древними божествами вот этим вот составом?

И он обвел нашу компанию взглядом. Пацан, не принявший еще наследия Губителя, его коллега, больше похожий на биоробота, чем на человека. Пожилой даже для своего вида сатир и лилиту, желающая лишь потеплее устроится. Та еще компания.

— Как я уже говорил, мы можем объединить силы с орденом. — напомнил я. — Им это тоже выгодно.

После моих слов Эстр снова хлебнул кофе и сморщился. То ли от сказанного — идея сотрудничества с врагами всех полукровок ему совсем не нравилась, то ли от вкуса бурды в кружке.

— Над Господами есть Князья. — дернула плечиком Карина. — Они такого не потерпят. И у них есть много возможностей помешать.

Как и сатир, суккуба не была в восторге от союза с охотниками, но только потому, что не верила в их адекватность. Узколобые фанатики, для которых человека убить, что высморкаться — так она считала. Имея личное знакомство с ними, я был вынужден признать, что отчасти девушка права.