Хуй входит в пизду. Щелк!

Хуй выходит из пизды. Щелк!

Карина выгибается, как кошка. Щелк!

Руки Сергея сжимают груди. Щелк!

Карина кричит. Щелк!

Сергей вынимает хуй и дрочит, нависая на телом женщины. Щелк!

Сперма брызжет на аккуратный животик, на пизду Карины, застревает в курчавых зарослях лобка. Щелк!

Си Унь спрятала смартфон за пазуху и побежала к лесу.

Разбросав лапник и снег, откопала электросани. Завела и, лихо развернувшись, направилась к городу. По дороге есть отличный бар, где можно выпить немного пива и съесть пару-тройку русских (уже полюбившихся) беляшей. Она заслужила небольшой отдых.

Си Унь показала Вождю коробочку с иглами. Снегирев натянуто улыбнулся:

- Надеюсь, это не больно.

- Не больнее пощипываний младенца, Виталий Витальевич. И после игл Вонг Пей на теле не остается никаких следов.

- Ну, это я, пожалуй, вынесу.

«Это вынесешь», - подумала Си Унь, глядя, как Вождь снимает рубашку. Торс Снегирева был дряблым, морщинистым. Седые волоски топорщились на вислой, как у многажды рожавшей бабы, груди, выстроились в почетный караул вокруг коричневых неровных сосков, выглядывали подмышками.

Вождю и вправду было необходимо омоложение.

- Прилягте, Виталий Витальевич.

Снегирев улегся на массажную кровать.

Си Унь вынула из коробочки иглу и вонзила ее под правую лопатку Вождя. Снегирев хмыкнул.

- Не больно, Виталий Витальевич? - для порядка осведомилась девушка (ответ- она знала).

- Нисколько.

Вторая игла вонзилась под левую лопатку, третья - в район поясницы, четвертая -рядом с позвоночником. Скоро веснушчатая спина Вождя напоминала ежика.

- Переворачивайтесь на спину.

- Вы уверены?

- Так надо, Виталий Витальевич.

Снегирев перевалился на спину. Утыканная иголками спина на два-три сантиметра зависла над поверхностью массажной кровати.

По лицу Вождя разлилось блаженство.

- Чувствуете? - склонилась над ним Си Унь.

- Потрясающе. До чего приятно... Как ... Как. Не могу подобрать слова.

- Как если бы крошечные человечки целовали каждую клеточку вашего тела.

Снегирев удивленно посмотрел на девушку.

- Абсолютно верно! Просто тютелька в тютельку.

Он зажмурился, как кот, наевшийся сметаны.

- Переворачивайтесь, Виталий Витальевич.

- Си Унь, - взмолился Вождь. - Еще минуту.

- Нельзя, иначе иглы начнут внедряться в зоны расслабленности.

Снегирев вздохнул, перевернулся на живот.

Китаянка вытащила иглы одну за другой.

Вождь сел на кровати.

- Через три дня морщинки на вашей спине разгладятся, она станет не такой... не такой...

- Дряблой?

- Кожа станет моложе на двадцать лет, - твердо сказала Си Унь, глядя в выцветшие глаза Снегирева. - А межкостные хрящи станут гораздо эластичней.

- Надеюсь на это.

Он встал, надел рубашку.

- Ну что же, до следующих процедур, Си Унь. Пойду, работа ждет.

- Виталий Витальевич, - выпалила девушка.

- Да.

- У меня есть еще кое-что для вас.

Он удивленно уставился на нее.

- Вот как? И что же?

Через вай-фай Си Унь сконнектила смартфон с плазменным телевизором.

- Хотите порадовать меня сочинскими пейзажами? – спросил Снегирев, в голосе которого сквозила тревога.

- Не совсем, Виталий Витальевич.

Когда на экране появилась первая фотография: целующиеся Карина и Сергей, Снегирев издал звук, напомнивший Си Унь ворчание панды из Пекинского зоопарка.

Затем последовали:

Карина на полу. Ноги раздвинуты. Пизда раскрыта, как книжка.

Сергей на коленях, впиваясь губами в клитор.

Карина стонет.

Си Унь взглянула на Снегирева: тот метался в себе, как тигр в клетке. В расширившихся глазах сверкал смертный приговор для любовников с фото.

Сергей вставляет хуй в истекающее соками лоно.

Хуй входит в пизду.

Хуй выходит из пизды.

Карина выгибается, как кошка.

Руки Сергея сжимают груди.

Карина кричит.

- Сука ебаная!

Си Унь не успела и охнуть, как в руках Снегирева появилась китайская ваза. Через секунду эта ваза врезалась в плазменную панель, разлетевшись на черепки. Экран потух, на нем появилась радужная трещина.

- Выблядная проститутка! Хуебенапиздоебанотраховыблядочная уебанка!

Снегирев метался по помещению. Си Унь спокойно наблюдала за ним. Она улыбалась, но ни на губах, ни в глазах не было ни смешинки.

- Ваша жена не верна, вам, великий вождь, - спокойно констатировала Си Унь.

Снегирев остановился.

-Ты меня за идиота держишь, китаеза? Или за слепого?

Си Унь поднялась с кровати и приблизилась к Вождю. Ее глаза блестели, как звезды над Кремлем в ясный день.

- Она не достойна вас, великий вождь.

Спелые губы китаянки полетели навстречу тонким губам Виталия Витальевича.

- Что ты де...

Поцелуй был слаще зрелой китайской вишни.

- Си Унь.

Снегирев обхватил жаркое азиатское тело, чувствуя, как струится по старым жилам омоложенная иглоукалываем кровь.

На мгновение в голове его мелькнула мысль:

«А нельзя ли колоть иглы в хуй?».

Вождь опустился на колени перед Си Унь, задрал юбку, трясущимися руками стянул белые стринги, впился губами в пизду. Китаянка опустила руки на плешивую голову, покрытую бледно-коричневыми и синеватыми пятнами. Скорчила губы в гримасе отвращения, но, когда Снегирев отвлекся от пизды и поднял голову, Си Унь улыбнулась и сказала:

- Трахни меня, повелитель.

Си Унь сделала два неуклюжих шажка назад (мешали спущенные до колен стринги), опустилась спиной на кровать. Снегирев, подрагивая от похоти, стянул с девушки трусики, отшвырнул в сторону. Резким движением снял туфлю-лодочку (красную, как зрелая китайская вишня). Напедикюренные пальчики Си Унь через мгновение оказались во рту Вождя. Он посасывал их, причмокивая, а руки его между тем мяли упругие сиськи китаянки.

Си Унь вдруг представила, что с нею не Снегирев, а Отец Нации Сунь Ятсен. Она застонала. Снегирев принял этот стон на счет своих заслуг и поспешил засунуть в рот стонущей девушки пятерню. Свободной рукой он расстегнул ширинку и вытащил хуй, синевато-багровый, со смотрящей куда-то вниз залупой.

- Давай же, сука, - пробормотал он.

Си Унь села на коленки и принялась сосать. Вождь вцепился в темные непослушные волосы, двигая голову китаянки туда -сюда, так, что залупа доставала до горла.

- Довольно.

Снегирев оттолкнул девушку, та завалилась на спину. Раздвинула ноги, приглашая Вождя посетить самое приятное место из созданных Тай-и. Он не замедлил воспользоваться приглашением.

Теперь Си Унь не сдерживала воображение, представив себя и Отца Нации Сунь Ятсена в саду цветущей вишни. Она стоит раком, а Отец Нации только что подписал указ о запрещении монархии в Китае, и на большом пальце правой руки - чернильное пятно. Он дрочит, глядя, как виляет жопой Си Унь. На хую Сунь Ятсена появляется синеватая чернильная полоска.

Хуй Отца Нации двигается в ее пизде. Все быстрее и быстрее.

Си Унь издала протяжный стон и включила китаизатор.

Снегирев лежал на полу лицом к потолку. Его руки-ноги мелко дрожали. На губах - желтоватая пена. Он издавал звук, похожий на плач новорожденного панды.

Си Унь встала с постели, на цыпочках прошлась по паркету, отыскала стринги. Так. Где туфелька?

Туфельку Снегирев зашвырнул под кровать. Урод паршивый.

Си Унь встала на карачки, достала туфельку.

Снегирев перестал плакать, как панда и начал реветь, как осел.

Си Унь подошла к зеркалу. Оправила юбку, поправила прическу. Застегнула пуговку на блузке.