Тея прижалась ко мне.

— Спасибо, Харди. Но это все очень неожиданно. Я должна подумать.

— Конечно.

Я уткнулся лицом в ее золотистые волосы от которых пахло лавандой и принялся расстегивать пуговки на ее блузке.

— Подожди.

Тея поймала мою руку, снова приложила палец к запястью, считая пульс.

— Уже сорок. Но я бы на твоем месте все же лучше ограничилась бы лечебным чаем.

— Ну уж нет, — я тихо засмеялся. — Я знаю средство, которое поднимет мне пульс гораздо быстрее.

Я проснулся с уверенностью, что упал в бездну. Снова было ощущения льда и морозного воздуха вокруг.

— Проклятье, — прошептал я, оглядевшись и обнаружив себя в доме Теи.

Самой Теи рядом не было. Но зато около постели я обнаружил свой чемодан. Я поднялся, глянул в окно, за которым увидел темную улицу по-прежнему заполненную туманом, через который едва пробивался свет фонарей, нашел на прикроватной тумбочке свои часы. Стрелки Омеги показывали около шести вечера.

— Доброе «утро», — произнес я.

Впрочем, сон похоже пошел на пользу, хотя слабость все еще ощущалась. Я посетил ванную, потом открыл чемодан, оделся и вышел из спальни.

В рабочем кабинете клабаутерман по-прежнему лежал на койке. Дыхание его было ровным. Но видимо он уже пришел в себя и всего лишь дремал, так как при моем появлении встрепенулся и, открыв глаза, приподнялся на локтях.

— Добрый вечер, Харди, — произнес он.

— Добрый вечер, Тим, — я присел рядом в кресле. — Ты лежи лучше.

Я присмотрелся к нему и понял, что жизни старика уже точно ничто не угрожает. Тея, умница, однозначно вытащила его своими травами и лекарскими способностями с того света. Зеленоватую бледность, что была раньше на лице клабаутермана, сменила привычная смуглость, типичная для всех, кто постоянно ходит в море.

— Тебе бы тоже не помешало. А ты уже вскочил, — Тим улыбнулся, а потом, прищурив глаза и, посерьезнев, спросил: — Как думаешь, чьих рук это дело? Судя по тому, что нам устроили — ты серьезно кому-то насолил.

— Им придется за это заплатить. В том числе за гибель твоего капитана и команды.

— Уверен, что заклятие, что едва не утопило мой корабль, принадлежит к высшей магии, — заметил клабаутерман, продолжая хмуриться. — Как и управление тем чудовищем. И меня это совершенно не радует. Высшие светлые прежде никогда до такого не доходили. Чтобы добиться своей цели раньше они не позволяли себе жертвовать обычными людьми. По крайней мере этого никогда не делали наши фризские маги.

Я задумчиво глядел на Тима.

— Мой ныне почивший дядя, тот еще старый змей, говорил, что в мире магии нет единства, и называл наивными тех, кто считал, что высшие светлые не станут мараться ради достижения своих целей.

— И ты тоже так думаешь? — совсем помрачнев спросил клабаутерман.

— Скоро я это узнаю точно. Но подозреваю, что мой дядя был, к сожалению, прав. Власть способна испортить любого. Даже того, кто носит белые одежды.

— А тебя?

— Мне уже дальше портиться некуда, — я невольно рассмеявшись, поднялся. — Завтра, посмотрим что с твоим кораблем.

— Любой черный или темный маг подобного не предложил бы, — заметил Тим.

— Я всего лишь не люблю оставаться у кого-то в долгу. Даже у друзей, — я протянул ему руку. — Благодаря тебе, Тим, мы все не отправились на дно.

Клабаутерман пожал мне руку и я собрался уходить.

— Доротея полчаса назад обещала мне ужин, — заметил он чуть улыбнувшись. — Но, видимо, закрутилась. Напомни ей, пожалуйста. От ее лечебных чаев у меня проснулся зверский аппетит. Как у того морского змея. Не хочу закончить так же как он.

Я засмеялся на его шутку.

— Хорошо, Тим, напомню.

Я дошел до кухни-гостиной.

У плиты хозяйничали кузины. Финбарр сидел за столом и судя по всему изнывал от безделья.

— Ну наконец-то! — воскликнул он, увидев меня. — Ты уже в порядке, Харди?

— Вполне. А где Тея?

— Она ушла. Вызвала такси и куда-то уехала. Объясниться у нас не очень получилось, потому что она не знает английского. Про гэльский я вообще молчу.

— Уехала? — я нахмурился.

— Да. Жестами кое-как объяснила им про еду и готовку, — Финбарр кивнул в сторону кузин.

Сирше и Ренни бросили в мою сторону весьма красноречивые взгляды. Видимо их очень возмущал тот факт, что я связался со светлой. На свое счастье, они промолчали. Но меня тревожило другое — куда внезапно сорвалась Тея.

— Пойдем со мной, Барри, — произнес я и посмотрел на кузин, прислушивающихся к разговору. — Вы тут останетесь. Приглядите за стариной Тимом и покормите его ужином.

— Мы все сделаем, Харди, — Сирше кивнула.

Мы с Финбарром вышли из дома. На улице было довольно холодно. Туман пах солью и при этом почему-то казался сухим, словно в воздухе висели лишь крошечные крупинки соли без влаги.

— Поймешь, куда поехало такси? — спросил я Финбарра.

— Да. Мы можем даже поехать на машине, но мне придется высунуться в окно.

Мы уселись в «Бронко». Я неспешно повел внедорожник, притормаживая на перекрестках, чтобы Финбарр там точно не ошибся с нужным поворотом.

Через несколько минут след нас вывел на шоссе, которое вело в сторону Гретзиля. И к моему дому. Я затормозил, соображая. Но так и не понял, зачем туда понадобилось поехать Тее. Может быть, узнав, что в моем доме побывала Маделиф, она надеялась ее еще там застать? Я повел внедорожник дальше.

Из белой мглы проступила заброшенная ветряная мельница. За ней туман стал постепенно редеть. Где-то впереди по низко плывущим черным, все еще не разошедшимся тучам чертил белыми полосами света Пильзумерский маяк. Чуть правее него я заметил алые отсветы.

Я вдавил педаль газа. «Бронко» рванул вперед, рыча мотором. Финбарр, почувствовав мое настроение, сам напрягся. Еще несколько минут — и я уже отчетливо видел, что это полыхает мой дом, возвышающийся на древнем валу.

Когда мы подъехали, от крыши уже ничего не осталось. Одна из стен вывалилась наружу, а за ней сложилась в огромный бушующий костер остальная конструкция.

Я вышел наружу, несколько секунд смотрел на пламя, ощущая недавнюю смерть.

— Тут запах Теи и твоей тети Цецилии, — произнес Финбарр. — И еще толпы каких-то недобрых людей. Все они ушли туда.

Он махнул рукой за хозяйственные постройки и сад. Огонь их не тронул, а около сарая я увидел машину полиции по делам магии. Пустую.

Не теряя больше не секунды мы с Финбарром поспешили вперед. И с каждым шагом меня все больше затапливала ярость, черная и холодная, как та бездна, в которую я падал в своих сновидениях.

Обогнув сад, мы вышли на пастбище и остановились. К ветке старого вяза, одиноко росшего в самом центре поля, привязали веревку. Другой ее конец, в виде петли, обвивал шею директора Управления магический полиции Эмдена. Полицейский стоял на деревянном чурбане, который можно было бы очень легко выбить у него из-под ног. Лицо полицейского было разбито, одежда порвана и выпачкана в крови.

По соседству с будущим висельником соорудили костер. Не долго мудрствуя, люди просто разобрали часть ограды пастбища, и врыли шесты в землю, привязав к ним Цецилию с кляпом во рту. Под ноги ей каждый старался набросать побольше сена и хвороста.

А потом я увидел Тею. Она лежала без движения всего в метре от сооружаемого кострища. Живот ее был пропорот вилами и по одежде расплылось широкое кровавое пятно.

У меня заледенели ладони, и в этот миг кто-то бросил горящую спичку в костер. Огонь мгновенно занялся соломой осветив темное пространство и лица палачей алым.

— Сжечь проклятую ведьму! — заорала толпа.

Цецилия обвела людей мрачным взглядом. Ее ладони сжались в кулаки и на лице отражалось презрение и ненависть. А потом она увидела меня. Ее взгляд застыл в неверии. В нем на краткий миг отразилась радость и надежда, которые почти тут же исчезли, уступив место ужасу. Огонь лизнул ей подошвы ног. Она подняла лицо к небу и наверное бы закричала. Но у нее вышел только яростный рык. Она вновь взглянула на меня. И в этом взоре не было того, в чем я был уверен несколько мгновений назад.