И мне её было не жаль. Я ожесточился в этих канцеляриях, где главной задачей было одно: во всём отказывать разным просителям и заявителям, которые с собой ничего не принесли! И я ничего не приносил. Но всё равно своего добился и поехал в гости в Италию. А нотариальная чиновница так и осталась сидеть в своём кабинете, не посетив даже Болгарию.
В Киеве меня ждали билет Киев – Рим – Киев за 123 рубля и ночной поезд в иной мир. На границе за свои 150 рублей я получил 96 тысяч лир и 50 марок ФРГ. Это целое состояние! Мне объяснили в ОВИР: из-за разницы курса рубля у нас и «там» 150 рублей становятся раз в двадцать дороже. Однако если «там» обменять 150 «рэ» – они станут в двадцать раз дешевле. Но я ничего не понял.
Мне очень понравилась дорога после Венгрии, где было всё как у нас. Вот Югославия была совсем другая. Это была Хорватия! Край ухоженных пальметных садов, где низкорослые яблони просто увешаны гроздьями румяных плодов. Ветви яблонь подпирались аккуратными подпорочками. В сёлах стояли добротные коттеджи с припаркованными иномарками, а позади домов – аккуратные сарайчики, возле которых под черепичными крышами – открытые хранилища кукурузы, сложенные рядами за железной сеткой. Кукуруза не мокла и постоянно проветривалась, что не допускало поселения мышей и прочих хомячков да сусликов. Жадный народ эти хорваты. Бедная мышка на морозе должна грызть холодную кукурузу, которую и в норку не утащить из-за железной сетки!
В своём двухместном купе я ехал один до самого Загреба и потому сидел в полосатой пижаме. Это вызвало гомерический хохот у стайки ребят за окном на станции. Они прыгали, орали «пижама-пижама» и показывали на меня пальцами. Что их развеселило, я не понял, но пижаму переодел. Стоянка в Загребе аж три часа. Проводник разрешил пассажирам прогулку по городу. Красивый, однако, город Загреб, столица Хорватии. Итальянцы называют их иначе: Кроатия и Загабрия. Может, оно и благозвучнее, что так важно для итальянцев. Хотя называть Москву «Моска» не слишком красиво, к тому же так они зовут муху. С чего вдруг?
В Венецию мы прибыли уже ночью. Пассажир из соседнего купе мне сразу предложил сбегать окунуть руку в большой канал, как предлагает традиция. Я побежал. Стоянка всего ничего, двенадцать минут. Прибежали. Сосед сразу и сунул руку в воду, а я остерёгся. Вода мутная, в ней полно каких-то бумажек, соломинок и непонятно чего. Еле успели добежать обратно. Нетушки! Больше я не бегун руки мочить. Ранним серым утром поезд прибыл в Рим, а вернее, в столицу Италии, Рому. А мне надо в Неаполь, по-здешнему Наполи. Поезд туда ходил допотопный, с широкими деревянными скамьями. Масса народа бегает во все стороны. Чернявые худые парни в бархатных узких брючках и кружевных рубашках с длинными рукавами. И почти у каждого транзисторный проигрыватель с итальянскими песнями, которые в моде именно сегодня. А в тот день в моде была песня «Красные розы» Массимо Раньери, и звучала она из всех проигрывателей: «Я купил тебе сегодня красные розы, чтобы ты поняла, как я тебя люблю…» («Розэ россэ пэр тэ окомпрато стасэра»).
Три часа такой песни – и я в Неаполе-Наполи. Таксист довольно быстро домчал меня на улицу Доменико Фонтана – и я у дверей своей подруги Адрианы. Шестикомнатная квартира на третьем этаже «палаццо». Это означает не дворец, как в словаре, а элитную многоэтажку в старинном стиле. Папа её – директор банка «Банко ди Наполи». По Сеньке шапка и по чину квартира. Конечно, он сразу и спросил, есть ли у меня деньги. Он мне удачно и обменял 50 марок на 8 тысяч лир без волокиты и похода в «Рикамбио», обменные пункты. А мама Адрианы, домохозяйка синьора Анна, сразу и сказала мне, что Неаполь – город воров и мошенников и что с деньгами надо быть настороже. Адриана заявила, что мама так шутит. Неаполь – город счастья! Как в песне «Дольче Наполи соль беато»… Но это не про соль, а про солнце благословенное и сладостный Неаполь. Я так и подумал. Ну вот я в гостях у директора неаполитанского банка. Он коммунист, хотя и воевал против СССР, но в самом конце, и даже не дошёл до Донбасса. Синьора Анна тут же сказала, что Никколо любит сочинять и вояка из него никакой. Он был простым бухгалтером, очень худым и бледным. А в армию его не взяли…
Четыре дня я провёл в Неаполе. В девять утра меня будила синьора Анна, в десять появлялась Адриана со своей практики. Она студентка, конечно же, финансово-экономического факультета университета. На мой вопрос о практике она махнула рукой и весело ответила одним словом: «Имбукарэ». Я кивнул головой, но не понял, в чём дело, и не находил такого слова в словарях и позже. Видимо, это была шутка о пустяковом занятии, как говорят у нас, «воробьям дули показывать». И мы отправлялись на прогулку и на её новеньком автомобиле «фиат-110», и на корабликах на остров Капри и обратно. Открытки не врали. Неаполь и его побережье реально в ярких красках и бирюзовых тонах. И все эти развалины Помпеи тоже были ярких цветов, несмотря на жару и пыль…
У отца Адрианы дача в Амальфи, недалеко от Сорренто, но там они отдыхают только в самую жару, в августе, когда сезон Феррагосто и все сидят по домам две недели, даже магазины закрыты… Богачи отправляются на побережье. А на дворе октябрь, когда днём жарко, а ночью холодно. Меня решили угостить как почётного гостя чем-нибудь особенным. Ну уж никак не макаронами! Адриана поехала вместе со мной в тратторию и заказала пиццу. Ждали мы её час и привезли домой горячей. Все были в восторге, кроме меня. Помидоры с расплавленным сыром меня не впечатлили. Но папа сказал: «Молто бене»; а мама сказала: «Меравильозо». Это означало «очень хорошо» и «чудесно». Пятьдесят лет назад пицца была чудом и в Италии. Пили белое сухое вино и на десерт ели огромную грушу с сыром. Это традиция Неаполя того времени – на десерт груша и сыр.
Но самым знатным событием Неаполя был концерт танцевального ансамбля имени Игоря Моисеева. Дефицитные билеты купил папа для своего банка. Такое событие банкиры пропустить не могли. Оперный театр «Сан-Карло» был переполнен зрителями. Вокруг толпа желающих увидеть такое чудо, как русский балет. Там же полно нищих и убогих просителей подаяния. Адриана по этому поводу надела натуральное льняное жёлтое платье вместо повседневных нейлоновых блузок и юбок. А я тогда почитал именно синтетику, помня о московских двух магазинах «Синтетика», где толпы народа скупали всю продукцию ГДР из этого диковинного материала.
Выступление ансамбля Игоря Моисеева было великолепным. Каждый номер вызывали на бис. Танцу «Партизаны» аплодировали стоя. Долго и выбирались из театра. Еле разъехались машины. Об этом культурном событии писали все газеты Италии, отрывки показывали по телевидению. Я бы такого у нас не увидел. Моисеев – только для Америки и Европы. А в Москве на любой спектакль никогда билетов нет. Там всегда покупали билеты за месяц до моего приезда. Поздно ночью я простился с Неаполем и уехал в Массафру. Адриана предлагала ещё погостить, но я помнил, что хороший гость долго не засиживается. Ночной поезд был шумным. Ехали моряки в Таранто. Там большой военный порт и военно-морская академия. И опять всю ночь звучала песня о красных розах как сигнале о большой любви. Я даже выучил один куплет. Просто некуда было деваться.
И вот я в доме друга Паскуале. И мне все здесь рады: и он, и жена его Пальмина, и дочь Мария, и зять Микеле, и все три внука. Старший – Тонино. Это невероятно красивый мальчик семи лет. У него серьёзное, взрослое лицо. Он взял меня за руку и не отпускал. Средний внук – Лино. Самый младший – Валентино. Это грудной младенец, который неотрывно смотрит на меня большими удивлёнными глазами.
Адриана говорила, что Массафра – это та же Африка и народ там отсталый и деревенский. Но я уже вижу: это прекрасные люди, приветливые и просто сердечные. Апулия – это райский сад! Неаполь ведь мегаполис, и деревня в него никак не вписывается. Вокруг него плодородная провинция Кампания. Фермеры ежедневно везут сюда горы фруктов, овощей; и, конечно, сыр моцарелла поставляется на все столы неаполитанцев постоянно. Тротуары Неаполя сплошь заставлены раздвижными столиками с овощами и фруктами. И всякий раз Адриана, выезжая из подземного гаража своего палаццо, разгоняла криками и сигналами торговцев зеленью, расположившихся прямо в проёме выезда. Массафра – другая. Здесь жители сами едут за покупками из города. А сам небольшой городок радует глаз смесью старинных замков и современных витрин магазинов с изобилием великолепных промышленных товаров. Замки Массафры круто спускаются в огромное ущелье, скалистые края которого заросли колючими кустарниками диких роз и деревцами граната. В ущелье есть и старинные церквушки, и пещерные музеи, и ресторан «Гравина» с роскошными залами в трёх уровнях. Здесь проходят пышные свадьбы и торжества, здесь же и экзотическая гостиница для туристов со всего света. И я там был, и ел, и пил…
