Принимал участие в литературных передачах ТВ НВК и радио «Тэтим».

Автор пяти книг стихов и прозы. К некоторым стихам написана музыка, и они стали песнями.

Неподвижный холодный туман окутал землю. Ледяная макушка суровой зимы переполнилась лютой стужей, и в стылом тумане кажется, что время остановилось навсегда. Однако в какой-то неуловимый для простого смертного миг скрипящие полозья саней зимы сдвинутся в сторону тепла. Но до этого момента ещё далеко, и в такие дни никто лишний раз на улицу носа не кажет, а если и есть надобность, то с делами справляется споро. В необъятной тайге из застывших под снегом деревьев будто выдули остатки жизни, только дрожат промёрзшие насквозь заиндевелые ветви. Изредка тишину стоячего морозного воздуха нарушает оглушительный треск лопнувшего от неимоверного холода древесного сучка. Тёплое дыхание мохнатых лошадок превращается в белое матовое облако, которое, чуть поднявшись над землёй, медленно колышется вокруг них. Подышишь таким загустевшим воздухом, и вскоре в носу образуются щекочущие ноздри льдинки.

На западной стороне слившегося с белёсым низким небом алааса[1], в его глубине, стоит небольшой домик. Рядом с ним притулилось крохотное строение, где тихо и уютно урчит генератор. Время от времени из печной трубы человеческого жилища в тёмное небо вылетают пламенеющие искры. Сквозь лёгкие занавески пробивается свет, и кажется, что он рисует на плотно утоптанном снегу двора замысловатые танцующие узоры.

Внимательному взгляду открывается за аккуратной изгородью хозяйство, в котором, кажется, есть всё. Здесь и крытый добротным шифером большой сарай – там до поры до времени приютились сани, в которые запрягают лошадей, – а около него массивный длинный стол с ровными рядами брусков кристально чистого льда. Тут же летняя кухня с опрятной кирпичной печью для выпекания хлеба, чуть дальше виднеются банька и кабинка душа. Возле длинного вместительного гаража сложены дрова. Поблизости, за домом, стоят большие огороженные стога сена. Один обширный загон пустует, а в другом едят сено две лошади, которые громко фыркают от удовольствия и топают копытами по мёрзлой земле. В густом ельнике, возвышающемся на северной стороне усадьбы, прямо за банькой, в объятиях разлапистых ветвей укрылся не тающий ни зимой, ни летом булуус – ледник для хранения всевозможных съестных припасов.

В один из таких холодных дней рядом с булуусом промелькнула тень матёрого серого хищника. Это Аарыма[2]. Волк, подойдя к жилью вплотную, застыл, внимательно прислушиваясь к сторожкой тишине. Хозяйская собака Кыыстара[3], свернувшись калачиком и спрятав от мороза нос под пушистый длинный хвост, забилась в конуру. Из угла размашисто и тщательно расчищенного от снега двора, где стоит конура, обычно видно всё, но сейчас пёс не смотрит вокруг и к тому же не в состоянии учуять никакого запаха: появляющийся время от времени лёгкий южный ветерок дует со стороны человеческого жилья. Внутри дома шумит включённый телевизор. Этот звук слышен даже сквозь стены – значит, хозяин уже вернулся из посёлка.

В свете луны тень Аарымы ещё пару раз промелькнула между деревьев и исчезла. Волк приходил проведать двуногого соседа, с которым мирно уживался много лет, но с недавних пор они превратились в кровных врагов. Почему человек и волк, оба дети природы, вдруг стали врагами и начали, как говорили наши предки, выслеживать друг друга по горячим следам и преследовать по остывшим?..

В прошлом году, чтобы восстановиться после весеннего гона, Аарыма с верной подругой направились к верховьям Большой речки, где они обычно охотились на диких оленей. По пути пара неожиданно наткнулась на стаю пришлых волков, которые загрызли кобылу из косяка их двуногого соседа: чужаки уже заканчивали своё роскошное пиршество. Это пастбище с никогда не пересыхающим глубоким озером и прекрасным травостоем находилось в отдалении от людского жилья и служило местом тебенёвки[4]. В последнее время там зимовал табун во главе с молодым горячим жеребцом по кличке Могул.

Волки никогда не нападают на лошадей и других домашних животных вблизи своего логова. Волчица, верная и мудрая подруга Аарымы, передавала ему свои мысли, и он понимал её (так разговаривают все звери): «Умные волки на богатство своего двуногого соседа не зарятся, из-за одной скотинушки на кровную вражду не идут. Тогда человек не трогает тебя и не выслеживает. Ну а если случится непоправимое, то в кровной вражде между человеком и зверем выживет только один. И это будет не зверь. Не трогай людей: у них своя жизнь, у нас – своя. Нам с лихвой хватит и тех оленей, которых мы поймаем в верховьях нашей Большой речки». И действительно, Аарыма и его верная подруга мирно соседствовали с человеком много лет, и его табуны длинногривых лошадей перестали их пугаться и обращать на них внимание. Даже когда они пробегали мимо.

И вдруг откуда ни возьмись появилась большая стая волков, задравшая кобылу их двуногого соседа и отворившая тем самым врата войны. Предвидя, к каким последствиям может привести поступок чужаков, Волчица пришла в ярость и ощерила пасть. Чужаки поняли, что сейчас им предстоит смертельная схватка с хозяевами этих мест. Аарыма, страшный в своей злобе, шёл прямо на них, прижав уши и пригнув лобастую голову, а рядом была его верная подруга. И чужаки, хоть и зубастые и наглые, притихли и предпочли убраться восвояси.

Вскоре за ними в верховья речки направились и Аарыма с подругой. Как местные волки и предполагали, стая чужаков до этого уже основательно похозяйничала там, везде были их следы. Пара по знакомой ей тропе перебралась на противоположный берег, чтобы поискать свежие следы оленей.

Верная спутница Аарымы вдруг уловила запах двуногих, и у неё окончательно испортилось настроение. Эти пришлые двуногие выкорчевали деревья, перерыли и обезобразили землю, избороздив её железными когтями, проложили запутанные дороги, исполосовав ими вдоль и поперёк леса и алаасы. После них остались уродливые котлованы и незарастающие колеи, выглядевшие словно шрамы на живом теле. Волчица видела, что вековая тайга не устояла против могучей техники и в родном для неё лесу начались тревожившие её перемены. А ещё Волчица думала о встреченной ими сегодня стае волков, легко проникшей в их земли по дорогам, проложенным такими же чужими для этих мест двуногими. Эти волки, как и все временщики, неписаных законов тайги не признавали, поступали как им заблагорассудится. Волчица знала, что с чужаками они с Аарымой никогда не уживутся, ибо их родные места не могут прокормить такое количество хищников.

Пока Аарыма изучал оленьи следы, Волчица решила разведать, куда направилась стая чужаков. Она побежала лёгкой рысцой и заметила сбоку от себя странные следы. Свернула туда, чтобы рассмотреть внимательнее… Вдруг что-то лязгнуло, и её лапу обожгла нестерпимая боль. От неожиданности самка резко отскочила в сторону, но раздалось звяканье натянувшейся железной цепи, и она со всего размаху рухнула на землю. Волчица, ещё не понимая, что происходит, завертелась юлой, пытаясь освободить лапу из капкана, и тут сработал сторожевой механизм силка из стальной проволоки. Изуверское изобретение мгновенно обвилось вокруг шеи, сдавило горло так сильно, что Волчица даже не могла дать знак своему волку. Она издавала лишь сдавленный хрип. С каждым её движением стальная проволока затягивалась всё туже и туже, самка начала задыхаться. Слабеющий слух ещё уловил вдали какие-то звуки, но потом перед глазами всё померкло, и сознание покинуло Волчицу.