И, как оказалось, зелье он принял совсем не зря.

В первый же момент отличились шебутные братья-близнецы Уизли и их приятель Ли Джордан. В два предыдущих года троица начинала сотрясать стены школы лишь к концу первой недели, но в этот раз гриффиндорцы решили нарушить традицию. Северус понял это по подозрительной коробке, которую под смех рыжих приятелей темнокожий юноша водрузил на пока пустой стол. Не желая видеть сладкую улыбку Дамблдора, в этом году зельевар сел подальше от директора и поближе к спасительной двери, прямо на углу п-образного стола, а потому отлично видел, что коробка то и дело начинала дергаться.

Проверять самому не хотелось, хотя стоило, поэтому декан Слизерина послал к столу Гриффиндора Квиринуса Квиррелла. И следующие несколько минут весь зал с удовольствием наблюдал за тем, как преподаватель защиты пытается отжать подозрительную емкость у ушлой тройки третьекурсников. Из-за этого немного задержалось распределение новых учеников, Минерва прожгла в Снейпе и Квиррелле по паре новых дырок, а студенты изрядно повеселились.

Коробку изъял Сильванус Кеттлберн, обнаружил внутри здоровенного и весьма опасного тарантула, снял с Гриффиндора изрядное количество баллов и оставил попритихших мальчишек на растерзание Перси Уизли. Даже из-за стола преподавателей Северус слышал недовольное шипение старосты Гриффиндора, изобилующее оборотами из лексикона Молли Уизли.

На счастье третьекурсников, через пару минут в зал стремительно влетела Минерва, за которой перепуганной стайкой тянулись новенькие ученики. Сопровождаемые гулом голосов, ребятишки приблизились к помосту, позволяя рассмотреть себя как следует. Рассматривал новых птенцов и Северус.

Пробежавшись взглядом по лицам первокурсников, Снейп невольно нахмурился, не обнаружив среди детей того, о ком ему этим летом прожужжали уши. А ведь Альбус не раз и не два повторил, что Гарри Поттер — вылитый Джеймс. Но второго Джеймса в толпе не было, а единственной, кто носил очки, оказалась девочка, изрядно похожая на бывшую однокурсницу Снейпа, внучатую племянницу Корнелиуса Фаджа. Второго очкарика не наблюдалось, а растрепанное гнездо умостилось на голову светловолосому крепышу с решительным взглядом.

Отмахнувшись от беспокойных мыслей, зельевар нашел взглядом Драко и ободряюще ему кивнул. Малфой-младший криво усмехнулся и что-то сказал стоявшему рядом с ним мальчику. Тот Драко не слушал, рассматривал потолок, студентов и преподавателей, но не нервозно, как остальные, а с чистым любопытством. Заинтересовавшись, Северус присмотрелся повнимательнее и невольно растерялся. Если бы Снейп не знал наверняка, то решил бы, что перед ним сын кого-то из Блэков, настолько сильно мальчишка походил на представителей этой семейки.

Каково же было удивление зельевара, когда именно этот мелкий брюнет поднялся к табурету, стоило Минерве назвать имя Мальчика-Который-Выжил. И не успел декан Слизерина осознать произошедшее, как Шляпа отправила этого ребенка за стол змеек.

Тем вечером в учительской первый раз на памяти Северуса собрался педсовет по итогам распределения. Минерва откровенно рыдала, уткнувшись в плечо Поппи, Дамблдор хмуро распекал Шляпу, Шляпа огрызалась стихами, сыпала на всех пылью и позвякивала мечом Годрика, а Снейп, прикрывшись самой непроницаемой из своих масок, молча злорадствовал, стараясь не думать о том, что его ждет.

Но подумать пришлось. Как и лично побеседовать на следующий день с каждым первокурсником. Вспоминая те беседы, профессор допил кофе и поднялся из-за стола. До занятий оставалось всего двадцать минут.

— Се-еверус-с, — вскакивая вслед за зельеваром, запинаясь и трясясь выдавил Квиринус, — с… скажите, я м-м-могу обратиться к вам с просьбой?

— В чем дело? — вздернув бровь, уточнил Снейп и продолжил путь, вынуждая преподавателя защиты потрусить следом.

Так они и дошли до подземелий: зельевар стремительно летел вперед, а Квиррелл, прижимая бледные ладони к груди, семенил следом, то и дело переходя на бег. Лишь в своем кабинете Северус сообразил, что все это время бывший преподаватель маггловедения что-то невнятно бубнил себе под нос, заикаясь, хватая ртом воздух от сбившегося дыхания и глотая окончания слов и целых предложений. Взмахом палочки опустив рычаг, после которого по подземельям разнесся тихий скрежет, извещающий, что вентиляция работает исправно, профессор зельеварения развернулся к Квиринусу и попытался вслушаться в его речь. Но лишь несколько минут спустя, уже начиная злиться, сообразил, что за многословием с обилием извинений и отступлений кроется банальная просьба выдать нерадивому молодому человеку баночку заживляющей мази.

— Я-я-я бы попросил у м-м-мадам Помфри, но совсем недавно уже о-о-обращался к ней с подобной п-п-просьбой, — теребя пальцами свободно свисающий на грудь конец своего фиолетового тюрбана, пробормотал Квиррелл. От этого движения усилился запах чеснока и еле уловимая сладость зловония, и Северус невольно поморщился.

— Если у вас какая-то проблема со здоровьем, то не стоит заниматься самолечением, — предупредил декан Слизерина, но баночку с мазью выдал.

Дальше Квиррелл ударился в благодарности, за пару минут доведя Снейпа до бешенства. Очень хотелось взять мямлю за шкирку и просто выбросить из своего кабинета, а не выслушивать весь этот словесный понос. Мало того, что страдает тонкое обоняние зельевара, так еще и из ушей вот-вот пойдет дым, как от перечного зелья.

Не удивительно, что настроиться на первый урок Северус не смог и влетел в класс разъяренным настолько, что даже Драко попытался втянуть голову в плечи и слиться с партой. Подавляя в себе желание выплеснуть недовольство на учеников, профессор закутался в мантию и сосредоточился на вступительной речи.

Эту речь зельевар придумал в свой первый год преподавания и ни разу с тех пор не менял, а потому мог спокойно думать, пока первокурсники зачарованно слушали.

В классе первого курса для студентов были оборудованы три длинных письменных стола, так что никому не удалось бы укрыться от преподавателя на задней парте. Но гриффиндорцы все равно предпочли занять часть второй и всю третью парту. В итоге Гарри Поттер оказался за первым столом. Прямо по центру между Малфоем и Лонгботтомом, который начал дрожать в момент появления преподавателя и не успокоился даже к концу вступительного слова.

«А ведь и на личной встрече дрожал и мямлил, — припомнил Северус. — И что он забыл на Слизерине?»

Привычные действия частично уняли раздражение зельевара, и он уже спокойнее обвел взглядом класс, оценивая студентов. Змейки сидели тихо и покладисто слушали преподавателя. Даже Поттер, внешность которого до сих пор вызывала у Снейпа недоумение, не ерзал, не вертелся и ни на что не отвлекался. Даже на чем-то недовольного шестого Уизли, склонившего голову к парте.

* * *

— Мистер Уизли, — своим совершенно невероятным голосом обратился профессор Снейп к Рону, — что я получу, если смешаю корень златоцветника и настойку полыни?

Я невольно тихо выдохнула. Под холодным, как у змеи, взглядом, я каждую секунду ожидала, что декан выберет для допроса меня. Но тот, похоже, или не трогал слизеринцев, или просто избрал своей жертвой того, кто, по его мнению, уделял уроку недостаточно внимания. Я хоть ни разу не повернула голову, но прекрасно слышала и скрип пера, и тихое бурчание себе под нос. Прямо за нами сидели Грейнджер, Уизли и Томас, так что источник шума определялся без труда.

Уизли с минуту молчал, медленно, но явственно краснея, а потом хмуро выдавил, не потрудившись даже встать:

— Я не знаю, сэр.

В тот же миг Гермиона вскинула вверх руку и даже немножко приподнялась, всем своим видом выдавая желание ответить.

С сожалением глянув на Рональда и чуть поморщившись, зельевар тем временем произнес:

— Давайте попробуем еще раз, мистер Уизли. Если я попрошу вас принести мне безоар, где вы будете его искать?

Руку Гермионы профессор проигнорировал, но она, видя, что Рон опять замешкался с ответом, привстала, будто кто-то за волосы тянул ее вверх.