Только бесконечная армия духов с боевым кличем носится в холодных просторах 113 сектора. Их голоса слышны выжившим, и нет ничего ужаснее, чем те неживые песни. Нет ни одного магистра трагила-сай, чтобы обуздать диких духов и отправить их в антимир или на Дно волны творения. Но контийцы слышат, как духи мёртвых нестройным хором выкрикивают проклятья живым и потрясают феерическим оружием, не понимая, что умерли. Потом в 113 секторе становится очень тихо, и никто больше не хочет воевать, никто не желает увеличить армию неуспокоенных душ.

Королева ранена и возвращается на флагман, истекая кровью. Боевой корабль наполовину съеден тьмой и разрушен, но в сердце королевы тьма никогда не проникнет. Она снимает шлем и защитный костюм контийской армии, который дымится и догорает, слепившись в молекулярном объятии с её старой кожей. Она отказывается от врача и, закрывшись в каюте, ложится на стол, не в силах даже оплакать свой конец. Сердце её останавливается, но она успевает пожалеть обо всей своей жизни и готова обменять последний вздох на любовь юноши по имени Акрофетис. После смерти тела её дух присоединяется к проклятому войску, которое она поведёт на битву против самой жизни. Мыслей Литы судьба не прощает.

… приветствуя королеву, они хлопают в феерические ладоши, капая огнём и водой, но не производя шума.

… слушая королеву, они соединяют феерические мечи в один разящий клинок размером с галактику.

… преклоняясь королеве, они поют свои мёртвые песни, и столь печальны и слова, и мелодия, что сам Некроникус трепещет в священном экстазе.

Слепая Спента говорит о войске мёртвых душ, боевые кличи которых слышны по ночам во всех мирах, но её никто не слушает. Совет Конта собирает всех, кто ещё верит в магию, чтобы сражаться с тучей мертвецов, беснующихся в космосе. Тёмные вселенные отступают, потому что их тоже ужасают страшные слоганы, которые звучат из ниоткуда. Гвал укрепляет свои энергетические щиты тонкими энергиями, считая, что они остановят войско мертвецов. На остальных планетах объявлен карантин, а одержимые всех рас видят один и тот же сон – призраки несутся в бой, оседлав молнии, и ведёт их отвратительная старуха, чьё сердце разорвано пополам.

Проснувшись в цветущем мире, где его тело пьяно уже три оборота планеты вокруг оси, Акрофетис выпивает бокал ароматного плодового вина, смешанного с испражнениями ядовитой мушки-плодожорки. Он рычит, как разъярённый зверь, и взлетает в космос, чтобы загнать мёртвое войско в пространственную петлю, которую он ещё не создал, но создаст позже.

– Ты не можешь меня убить, но готов уничтожить всю Дальнюю волну творения? Что же ты за бог, проклятый создатель? – вопрошает он своего творца.

Он переполнен гневом и посылает такое проклятье в сторону своего создателя, что, пребывая в мирах Дальней волны, тот сгнил бы заживо, распавшись на отходы. Но ответа нет, и никто больше не говорит с Акрофетисом, и никто не пытается его убить. Тогда сын Акрофета понимает, что мёртвое войско – вовсе не дело рук бога. Кто-то, ослепивший его у тайного входа в Средние миры, сторожит Среднюю волну и не даёт распадаться душам, которые должны либо растаять, либо найти вход на следующий уровень. Кто-то действует помимо воли богов и всего устройства волны творения. Кто-то, с кем Акрофетис ещё не готов встретиться.

Создав петлю пространства, он дует на феерических воинов, исторгающих угрожающие слоганы, и ветер невероятной силы гонит войско в петлю пространства, заперев их в сферическом мире, где обезумевшие мертвецы во главе со старой королевой несутся по замкнутому кругу, не понимая, где начало их пути, а где конец. Мир вздыхает с облегчением, Совет Конта объявляет победу над Тёмными вселенными своей заслугой, а Гвал тихонько напевает гимн Акрофетису, признав его своим богом.

Акрофетис падает в бесконечности космоса, потеряв сознание, и его тело сгорает в атмосфере планеты, чьё название невозможно произнести на языке Конта. Остаётся только позвоночник из прочного металла, который ему дал Акрофет, отломив край ногтя на левой руке. Но дух павшего сына бога всё ещё жив, когда его находят в пустынном мире два бывших магистра трагила-сай…

Они забирают себе маску Акрофетиса и обещают найти ему тело, что не так уж легко без магии.

Миры Средней волны творения, полюс багровых ветров

Это место в Средних мирах проклято, хотя само по себе утверждение неверно в корне, причём в двойном смысле.

В Средней волне творения нет конкретных мест, а если и есть, то они не имеют материальной формы, и тем более там нет проклятий и нет того, кто бы проклинал, ибо это бессмысленно. Но полюс, где всегда дуют багровые ветра, принадлежит демонам, и никто из созданий Средней волны здесь не появляется, не желая пачкать своё энергетическое тело. Демонов всегда трое.

Тень птицы с железным клювом, что чаще принимает форму трёх толстяков, всегда черна; её мрачный вид ужаснее, чем багровые ветра. Второй демон – мёртвый брахман, проживший два эона, умерший тёмным воином; его мать сейчас в пантеоне богов, но он предпочитает не вспоминать о ней. Его тело мелькает быстрой ящерицей и прячется в камнях приснившихся астероидов, превращаясь то в кипящий чайник, то в пышную орхидею. Третий демон текуч, как вода, но иногда становится приснившимся астероидом, а чаще – железным роботом с тысячей рук-манипуляторов и колесом вместо ног. И когда его тело – робот, он неприветлив и хватает за хвост ящерицу и размалывает железными зубами. Они – хранители полюса. Когда наступит конец времён, демоны уничтожат полюс, чтобы миры Средней волны свернулись в точку и были заморожены до нового творения.

– Смотри, смотри, смотри. Там!!!

Тень птицы – зоркая, и если бы не она, остальные демоны давно бы покинули свой пост, провалившись в Дальние миры.

– Перестань, что там может быть – обломок корабля из Дальних миров? – смеётся ящерица и языком пытается поймать падающее перо птицы. Железный великан вторит громким скрежетом, но вытягивает окуляр в подзорную трубу и съедает ящерицу.

– Там и правда что-то есть, безмозглая тварь!

Они покидают полюс, позволяя багровым ветрам омывать прозрачный шпиль, что есть ось Средней волны. Любопытство демонов велико, ибо очень, очень давно ничего не случается с ними в этом времени и в месте, которое проклято. Они принимают тела гуманоидов, вспоминая, кем были до смерти, и, накинув одну монашескую робу на троих, предстают перед хрустальным гробом, мирно парящим в пространстве около полюса.

– Смотри-ка, что я вижу: тень птицы, это спящий бог! – говорит текучий демон.

– Это… Нет, не произноси имя. Давай надругаемся над ним! – предлагает ящерица и истекает слюной, принимая форму гигантского фаллоса.

– Нет, – задумчива тень, – это увеличит наш срок на полюсе.

– Тогда сожрём!

– Продадим!

– Пошлём к Розе Дроттар, может, она подарит нам свой цветок!

– Размечтался, старый извращенец! – Тень птицы скользит над полюсом и уплотняется, чтобы стать боевой контийской машиной, ощетиненной дулами оружий. – Лучше всего нам будет избавиться от гроба. Имя того, что внутри, проклято богами, сын от него отрёкся, культов не осталось, эгрегоры разрушены. Место ему на Дне миров. Эй, брахман, отвори врата на Дно миров, я сброшу гроб.

– Дай хотя бы посмотреть!

– Нет, старый идиот, хочешь остаться без глаз?

– Я и так без глаз…

Они сталкивают гроб в проход, открытый брахманом, и долго смотрят в непроглядную серую мглу, отравившись медлительностью Дна миров. Так исчезает след опального бога, и дальнейшая судьба его неизвестна. Всё, что осталось от великого беглого Бурзума – это Акрофетис, его создание и надежда, проклявший его и потерявший тело.

Слепы боги, незрячи их создания; слепа судьба, слепы её дети. Таков эон мрака.