Буквально за какие-то считанные мгновения он стал подобием себя прошлого. Пусть, очень «бледным» подобием, но это было подобие настоящего бога! На его памяти уже случались невиданные возвышения сущностей, пребывающих в начале своего пути, на самом дне пищевой цепочки. Возможно, подумал тогда Велес, это шанс! Шанс начать все сызнова…

И он решил остаться в этих диких краях, намеренно отрезав любые связи с преисподней. И ему это вполне удалось, ведь приспешники его «благодетеля», не имели здесь силы, хотя многочисленные боги и божки местного коренного населения были весьма слабы. Велес понимал, что с годами это обязательно изменится, но какое-то время у него еще есть.

Благословенных тридцать лет он провел в этих местах, опекая и защищая свою маленькую паству, свой маленький народ. И его народ процветал все эти годы! Над их небольшими поселениями всегда стояла отличная погода, их поля давали обильный урожай, домашняя скотина плодилась, а дикого зверя всегда хватало. Болезни и хвори обходили их поселения тридесятой дорогой, а старики жили неимоверно долго, по сравнению со своими немногочисленными соседями.

С местными племенными божками, некогда бывшими всего лишь сильными духами предков, он сумел быстро разобраться: с кем-то полюбовно договорился, заключив выгодные союзы, а кого-то просто победил, заставив убраться с его территории подобру-поздорову. Прознав о сильном боге, что столь ревностно заботится о своих людях — паства Велеса процветала (как-никак, а в былое время он считался богом богатства и благополучия), в его веру стали переходить и местные широкоскулые и узкоглазые племена.

Струйка силы стала куда полноводнее, и это несказанно обрадовало таежного повелителя. К тому же, ему удалось собрать под своей рукой не только местную нечисть, но и свою исконно-русскую — леших, водяных, полевых, бежавших в эти дикие места от насаждающих свою веру «огнем и мечом» набравших великую силу созданий Яхве — ангелов господних.

Прозвавший себя единым бог постепенно становился в мире Яви настоящим господом. Но в эти дикие места его верные псы еще не явились. И Велес готовился. Готовился дать им настоящий бой. И все шло довольно неплохо, пока в эти края не хлынула волна раскольников-старообрядцев, притащивших с собой эмиссаров единого.

[1] После восстановления гостиницы в 30-х годах прошлого века на втором этаже появилось несколько ресторанов, названные в честь городов Золотого Кольца.

[2]Алексей Михайлович Тишайший (Романов) (19 (29) марта 1629 года, Москва, Россия — 29 января (8 февраля) 1676 года, Москва, Россия) — второй русский царь из династии Романовых. Имел мягкий, добродушный характер, был религиозен и ревностно следовал церковным правилам.

[3]Я́хве — национальный бог древнего Северного Израиля и Иудеи. Первые израильтяне были многобожниками и поклонялись Яхве наряду с различными ханаанскими богами и богинями, включая Эля, Ашеру и Баала. В последующие века Эль и Яхве стали смешиваться, и эпитеты, связанные с Элем, такие как Эль Шаддай, стали применяться только к Яхве, а другие боги и богини, такие как Баал и Ашера, были поглощены яхвистской религией.

К концу вавилонского плена само существование иных богов стало отрицаться, и Яхве был провозглашён Творцом вселенной и единственным существующим Богом всего мира, что положило начало иудаизму. В период Второго Храма произнесение имени Яхве стало считаться запретным, и евреи стали заменять его другими словами, прежде всего словом «Адонай», что в переводе значит «Господь». В римские времена, после осады Иерусалима и разрушения Храма в 70 году н.э., первоначальное произношение имени Бога было полностью забыто.

[4]Поконы — доступная мудрость, ставшая наследием предков, передаваемая из поколение в поколение, то есть знания (мудрость), прошедшие испытание временем. Покон — «исконный обычай» (Даль). Покон наших предков обуславливает свод мировоззрений, укладов, принципов и понятий о целесообразности существования человека на земле.

[5]Явь, правь и навь — трёхчастное деление мира в славянском неоязычестве (родноверии). Несмотря на общепризнанность и популярность, триада не имеет единой для всей неоязыческой среды трактовки. В наиболее распространённом понимании — «три стороны бытия» или «три мира славянского мифологического миропонимания». «Правь» — мир светлых богов, божественный закон. «Навь» — обитель тёмных божеств, подземный мир, не только загробный мир, но и альтернативная вселенная, существующая по другим законам. «Явь» — явный, земной мир, мир людей.

Локи тоже не пропустил зашедшего в Мавзолей лысого старикана в длинном кожаном плаще, которого, по всей видимости, здесь уже ждали.

— Сто рогатых Бегемотов мне в зад! — экспрессивно выругался он, а его рыжие волосы под кепкой начали рдеть, как затухающие угли в прогоревшем костре. — Это же чертов батюшка Феофан! Хрен мы теперь вытащим нашего дохлого дебила из его лап! Все пропало, Велес! Все пропало!

— Не мороси, мелкий! — Резко осадил подельника суровый старик, похлопав широкой, словно лопата ладонью, по макушке парня. — Будешь кипятиться — кепка на башке вспыхнет!

— Ох, ёп! — Спохватился бес, сдергивая дымящуюся восьмиклинку с головы. — У меня с этим гребаным мракоборцем связаны не самые веселые воспоминания, — произнес он, хлопая кепкой по колену, чтобы прекратить её тление. К тому моменту растительность на его голове вновь превратилась в обычные волосы.

— А у кого они веселые? — философски хмыкнул Велес. — Батюшка Феофан за свою длительную службу единому успел основательно досадить нашему брату. А кое-кого, вообще помножил на ноль!

— У-у-у, Борода, а ты, оказывается, не чужд точным наукам? — По давней привычке не удержался, чтобы беззлобно не уколоть напарника Локи. Хотя его шутки не всегда бывали беззлобными. — И вообще, какого хрена он столько лет небо коптит? Он же обычный смерт?

— Я тоже так думал, когда повстречал его впервые, — недобро ухмыльнулся Велес. — Лет четыреста назад… Он меня тогда знатно потрепал… Обычный смерт, но я едва уцелел… — будто выдавливая из себя слова, неохотно признался старик — горькие воспоминания о разрушенном «сибирском ирие» до сих пор жгли его ноющее сердце.

— Тебя? — удивленно уставился на Велеса рыжеволосый бес. — Четыреста лет назад? Ты никогда не рассказывал…

— Я не люблю об этом вспоминать. — Нахмурился бородач. — Поначалу я принял его за смертный сосуд одного из восьми[1] архангелов Яхве. Но, вновь повстречавшись с ним на узкой дорожке через полтора века, понял, что это не так — смертные сосуды не выносят длительного нахождение в себе бессмертных ангельских сущностей. К тому же их сознание в момент подселения гаснет навсегда, отправляясь в небесные чертоги…

— Да знаю я это, — отмахнулся от Велеса Локи. — А с этим стариканом я сам сталкивался лет сорок назад, но так и не раскусил, кто он есть. За это время он ни капли не постарел.

— Никто из наших не знает тайны его происхождения, — произнес Велес, нервно теребя пальцами седой длинный ус. — Но он не из бывших, иначе его место было бы рядом с нами — «ложным» богам, сиречь бесам, место лишь в преисподней — процитировал он строки «священного писания» победившей веры. К ангельским чинам он тоже не имеет никакого отношения. Он — человек…

— Тогда с хрена ли он еще не помер? — возмущенно выругался Локи. — Не верю я, что ему сам Яхве годков немеряно отсыпал. Он к «своим созданиям» не сильно-то с небес нисходит.

— Не знаю, мелкий! — Мотнул лобастой головой Велес. — Не знаю, но предпочитаю больше не связываться с этим отбитым иноком[2]. До поры… И хватит об этом! У меня есть идея, как нам выкрасть нашего подопечного из рук батюшки Феофана.

— И как? — Локи подался поближе к своему седому подельнику. Отчитываться о проваленном задании повелителю ада ему абсолютно не хотелось.

— Отвлечем его, — невозмутимо ответил Велес, — и большую часть его команды.