— Товарищ старший майор госбезопасности, а как мне оформить передачу? — растерянно (но на самом деле с превеликим облегчением) поинтересовался капитан. — Рапорт я…

— Никаких рапортов, отчетов и прочей бюрократии! — непререкаемым тоном произнес Кузнецов. — Я лично доложу обо всем на самый верх! — Комиссар «ткнул» указательным пальцем «в потолок». — Вам же советую забыть обо всем происходящем, как о страшном сне!

— А если спросят? — нервно теребя блестящую пуговицу форменного мундира, спросил Дорофей Петрович. — Оттуда… — И Филиппенко повторил жест комиссара, указав на потолок.

— Не спросят! — отрезал Владимир Николаевич. — Сделайте, как я прошу — и все будет в порядке.

— Есть, все забыть, товарищ старший майор госбезопасности! — радостно отрапортовал капитан. Он и поверить не мог, что для него все так счастливо закончится.

— Честь имею! — Владимир Николаевич приложил кончики пальцев к козырьку фуражки.

— Служим трудовому народу! — хором ответили милиционеры.

Оперативники УгРо с неподдельным интересом буравили взглядами спину тщедушного комиссара госбезопасности, наконец-то покинувшего кабинет.

Только после этого капитан смог вздохнуть спокойно и немного расслабиться.

— Сережа, ты там поаккуратнее, что ли… Как-то не спокойно у меня на сердце… — признался Петракову капитан, когда остальные сотрудники рассосались. — Странное какое-то дело… Да и старший майор этот…. тоже… — добавил он уже шепотом. — Так что поаккуратнее там! — вновь повторил он свой наказ подчиненному.

— Да вы не беспокойтесь, Дорофей Петрович — прорвемся!

— Все равно посматривай по сторонам, не по себе мне чего-то…

— Все будет хорошо, товарищ капитан, — улыбнулся Петраков, поправляя пистолет, пристроенный под брючный ремень за поясом.

— Тогда беги — начальство ждать не любит. Ни пуха!

— К черту! — произнес Сергей, выскакивая из кабинета капитана.

— Как закончишь — доложи! А я, похоже, и сегодня опять домой не попаду, — уныло добавил Филиппенко в удаляющуюся спину лейтенанта.

Кузнецова Сергей нагнал уже на улице. Пожилой чекист неспешно спустился по ступенькам маленького крылечка и остановился возле большого черного, еще дореволюционного автомобиля французской марки «Делонэ-Бельвиль», сверкающего полировкой в лучах заходящего солнца. Водитель, заметив приближающегося начальника, стремглав выскочил из просторного салона и услужливо распахнул перед комиссаром заднюю дверь.

— Садись, лейтенант, — пропустил вперед Сергея Владимир Николаевич.

Петраков, не смея перечить столь высокому чину, безропотно нырнул внутрь роскошно отделанного, но уже основательно потертого салона, и уселся, вжавшись плечом в закрытую противоположную дверь. После того, как на кожаное сиденье плюхнулся Владимир Николаевич, мягко щелкнул замок — водитель закрыл за шефом дверь. Старший майор госбезопасности дождался, пока водитель займет свое место за баранкой, и скомандовал:

— Паша, на Красную площадь!

— Слушаюсь, Владимир Николаевич! — Не оборачиваясь, кивнул водитель, выруливая с обочины на мостовую.

— Сережа, — по-отечески произнес Кузнецов, глядя на застывшего в неудобной позе лейтенанта, — ты бы расслабился — я ж не кусаюсь! В чем дело-то? Ты ж боевой парень! Офицер… Давай-ка начистоту.

— Начистоту… — Петраков немного помялся, а затем решительно произнес: — Хорошо, товарищ старший майор госбезопасности…

— Только давай без чинов, — попросил Кузнецов. — Зови меня Владимиром Николаевичем.

— Владимир Николаевич, если уж начистоту, то скажите: зачем вы со мной напросились? Я свою службу добро знаю — не первый год замужем.

— А что не так? — Лукаво прищурился комиссар.– Вдруг, помощь понадобится?

— Да бросьте, Владимир Николаевич — какая помощь? У вас, наверняка, своих дел невпроворот, при таком-то чине…

— Почему это ты так решил?

— Вы, Владимир Николаевич — целый старший майор госбезопасности… А это, на минуточку, генеральский уровень, если общевойсковыми званиями оперировать! А при таком раскладе, у вас минуточки лишней быть не должно. Однако, никак не пойму: что за странные задачки вам приходиться решать? — Неожиданно сменил тему Сергей. — Непонятное убийство замнаркома с какой-то чертовщиной. Да и в Мавзолее, чувствую, будет что-то весьма непонятное…

— Молодец, Сергей! — Кузнецов одобрительно хлопнул Петракова по плечу. — Не ошибся я в тебе: вон, как ты ловко все по полочкам разложил, оперируя лишь минимумом информации.

— Так это ж мой хлеб! — усмехнулся лейтенант. — Опер и должен оперировать…

— Замечу только: хороший опер! — вставил Владимир Николаевич. — Ты вот что скажи, Сережа: как тебе у капитана Филиппенко работается?

— Не знаю… — Пожал плечами лейтенант. — Я, как-то, раньше не задумывался. Служба наша, конечно, вы простите за откровенность, товарищ старший майор госбезопасности, собачья… Недаром нас в народе легавыми кличут… Но мне нравится! Дорофей Петрович мужик нормальный, справедливый — зря не гнобит, не придирается. Так что — грех мне жаловаться.

— Спасибо за откровенность, — произнес Кузнецов, поглядывая в окно. — А вот скажи: если я тебя к себе позову — пойдешь? Мне толковые ребята нужны.

— Вы меня извините, товарищ старший…

— Владимир Николаевич, — ГБешник вновь поправил Петракова.

— Владимир Николаевич, — послушно повторил лейтенант, — предложение ваше, конечно, заманчиво… Но я, пожалуй, откажусь. Специфики не знаю, да и притерся я на старом месте…

— Ты подожди пока отказываться, — прервал Петракова чекист. — Вот закончим в Мавзолее, тогда и поговорим. Идет?

— Так точно! — Согласно отозвался лейтенант.

— Вот и ладушки! — довольно произнес Кузнецов. — Подъезжаем, — сказал он, когда автомобиль повернул на старую городскую мостовую Манежной площади.

Автомобиль несколько раз чувствительно дернулся на особо глубоких выбоинах — не спасала даже мощная подвеска, а после заскакал по неровной брусчатке. К Мавзолею их автомобиль допустили без всяких проверок, стоило только товарищу старшему майору госбезопасности предъявить служебное удостоверение. А у Сергея его вообще не спросили.

«Чудны дела твои, Господи!» — подумал Петраков, когда их со старым чекистом провели через все посты в закрытую наглухо усыпальницу вождя. Траурный зал, где все произошло, оказался заполнен людьми: охранниками, медиками со скорой помощи и несколькими посторонними людьми в штатском, принадлежность которых к ведомству Кузнецова Сергей не затруднился определить. Тоже чекисты — к бабке не ходи!

Мельком бросив взгляд на неподвижную фигуру, лежащую в прозрачном саркофаге, словно спящая царевна из сказок, Петраков направился к закрытому простыней телу, возле которого стояли двое хмурых и крепких ребят в форме НКВД.

«Боятся, чтобы труп не сбежал?» — Усмехнулся про себя Леонид, подходя к ним.

— Лейтенант Петраков — УгРо! — представился он, засветив этим ребятам свое развернутое удостоверение, на которое они даже и не взглянули. — Это, что ли, наш клиент? — поинтересовался он, пытаясь пройти к трупу.

[1]Психиатрическая клиническая больница № 1 имени Н. А. Алексеева (Алексеевская больница, с 1922 по 1994 — имени П. П. Кащенко; также известна как Кащенко, Канатчикова дача) — психиатрическая клиника в Москве, расположенная по адресу Загородное шоссе, д. 2.

— А ну-ка, мужик, вали отсюда! Тебя здесь не ждали! — Шагнул вперед один из «охранников», загораживая своим мощным телом труп от лейтенанта. — Дело не твоего ведомства!

— В чем проблема, товарищ? — возмутился Петраков, намереваясь подвинуть наглого чекиста. — Нас же вызвали…

— Ребятки-ребятки, не ссорьтесь! — Быстро переговорив с кем-то из присутствующего начальства, у места происшествия нарисовался Кузнецов. — Нашли, чего делить! Какой-то неопознанный труп.

Петракову показалось, что пожилой чекист разговаривает с ними, как старый любящий дедушка со своими неразумными внуками-сорванцами — ласково и нежно. Но стоит только отказать ему в этой ненавязчивой просьбе, как добрый дедушка устроит такую веселую жизнь, что небо с овчинку покажется!