Поскольку из офицеров и к ним приравненных я остался один (Семиряга был в медицинском мундире с самодельными петлицами титулярного советника), отдал честь, а остальные замерли по стойке смирно. Командир корабля поздравил нас с присоединением к Практической эскадре, и мы сошли на берег. Когда шлюпка пришвартовалась к пирсу, к нам подошел человек в дипломатическом мундире, представившийся советником русского посольства, ответственным за нашу встречу. Меня и Машу он посадил в коляску, которая отправилась в лучшую гостиницу Афин, где нам было снято два номера рядом, во второй коляске ехал Артамонов с нашими вещами. Раненого казака и Семирягу повезли в русский госпиталь, остальных – в казармы на берегу, где им было отведено отдельное помещение. Советник сказал, что завтра в десять утра нас ожидают король и королева, мы приглашены на завтрак, который дает августейшая чета в нашу честь.

Я спросил, где в Афинах лучший магазин готового женского платья, так как у Маши с собой ничего нет, советник сказал, чтобы я не беспокоился, через два часа, после того как мы разместимся, к нам подъедут люди, которые все сделают.

И действительно, по приказанию королевы Машу одели «с ног до головы». Когда она попросила меня зайти, чтобы посмотреть, как сидит платье, которое ей понравилось, и то, которая фрейлина королевы посчитала уместным для приема, я был поражен тем, что номер превратился в подобие ателье или дорогого магазина с кучей шляпок, туфель, платьев всех цветов и посредине, как дорогой цветок, ослепительно сияла моя Маша.

Я спросил фрейлину, говорившую, между прочим, по-русски, уместна ли будет бриллиантовая диадема, и, вернувшись в номер, взял шкатулку с драгоценностями. Все же пришли к выводу, что диадема – это для официального выхода или свадьбы, а сейчас можно обойтись кольцом и брошью.

Утром следующего дня мы вошли во дворец, и гофмейстер представил меня как владетельного князя и действительного статского советника русской службы в отставке Александра и великую княжну Марию Абиссинскую.

Головы придворных сделали поворот налево и провожали нас взглядами все время, пока мы шли к королю и королеве, стоящих в торце небольшого зала. Я отдал приветствие, приложив пальцы к треуголке, король протянул мне руку, и я ответил рукопожатием, а потом, преклонив колено, поцеловал руку королеве эллинов. Король Георг сказал, что много наслышан и читал в прессе о моих подвигах на войне с Италией, а также об успешно проведенных мирных переговорах, и в ознаменование моих заслуг жалует меня орденом Гранд офицера ордена Спасителя, Марии жалуется бриллиантовый шифр фрейлины ее величества, и королева эллинов прикрепила бриллиантовый вензель к Машиному платью. В ответном слове я поблагодарил от себя и от великой княжны за награды и попросил августейших особ быть посажеными родителями на нашей свадьбе.

Свадьба наша прошла в небольшой дворцовой церкви, посажеными родителями была королевская чета, а шаферами, державшими венчальные венцы – Сандро и капитан 1-го ранга Вальронд. После службы, которая произвела на Машу большое впечатление (понятно, после эфиопских барабанов ангельское пение певчих на кого хочешь произведет впечатление): мерцание отблесков свечей на ризах священников и дорогих окладах древних икон, торжественное возглашение диакона и старенький благообразный священник, благословивший нас на долгие годы счастливой супружеской жизни. В подарок от королевской четы мы получили виллу с садом в тихом пригороде Афин, недалеко от королевской резиденции. С террасы виллы, перед которой был довольно большой бассейн, открывался прекрасный вид на вечерние Афины, вдали виднелся на холме Парфенон.

Мы стояли с Машей, обнявшись, и были совершенно счастливы.