18 мая 1892 г. На подходе к порту Массауа, борт броненосца «Чесма»

На длинном мостике «Чесмы» с правой стороны стояли с биноклями командир корабля капитан 1-го ранга Константин Ростиславович Вальронд[105] и старший офицер[106] броненосца капитан 2-го ранга Михаил Александрович Данилевский 1-й. Чуть дальше – вахтенный начальник[107] лейтенант Бергель Константин Владиславович с рупором в руках, что-то обсуждающий с другим молодым офицером в лейтенантских погонах – великим князем Александром Михайловичем.

– Михаил Александрович, – обратился командир к своему старшему офицеру, – я до похода посмотрел все, что касается этого порта, особенно последние газеты, французские, да и наши… Пишут какие-то сказки о том, как толпа дикарей на пирогах взяли абордажем современные итальянские корабли.

– Не эти ли пироги вы имеете в виду, – показал направление на рыбацкую деревню старший офицер.

– Может, и они… Я к тому, разве не могут даже такие не самые лучшие моряки, как итальянцы, отразить набег дикарей. На картинке в «Пти журналь» было показано, как голые абиссинцы с кривыми ножами в зубах лезут по веревкам, заброшенным на борт крейсера и ими командует какой-то бедуин, весь в белом. Упоминали про какого-то князя Искендера, который все это организовал и лично участвовал в резне.

– Передайте в машину – самый малый, – и командир продолжил спустя минуту: – А вон и бедуины на берегу: посмотрите в свой бинокль – видите закутанные белые фигуры?

– Да, вижу! Прикажете дать «салют наций»?

– Да уж, отдайте приказ, все же иностранный порт, вон и флаг видно. Да и великий князь на борту, – понизив голос, сказал командир старшему офицеру.

По борту броненосца показались дымки выстрелов противоминного калибра[108].

– Вот же неймется им, – проворчал на берегу фейерверкер Новиков и отдал приказ: – Последовательно, полузарядом[109], пли!

Выстроенные на берегу восемь маленьких горных итальянских пушечек последовательно, одна за другой, выбросили языки пламени и облака дыма.

– Зарядить полузарядом, доложить готовность.

По цепочке побежало: первое готово, второе готово… восьмое готово.

Потом опять огонь последовательно, и еще раз пять пушек повторили выстрелы в третий раз.

Пока палили, к кораблю подошла шлюпка с лоцманом и старшим штурманом «Джигита». После короткой паузы огромный броненосец взял мористее и встал, имея с правого борта канонерку с неизвестным полосатым флагом, таким же, как на береговом флагштоке. На палубе канонерки выстроились в шеренгу механики во главе с офицером, отдающим воинское приветствие проходящей громаде броненосца.

– Смотрите, ваше императорское высочество, – наши мехи на их канонерке возятся, чинят, видимо.

– Да, я читал во французской газете, что эфиопы использовали какое-то чудовищное и бесчеловечное оружие в виде небольших бомб с очень сильным взрывом. Осколки этих бомб сметали буквально все. И если они ухитрились бросить пару таких снарядов внутрь – представляю, что там творилось.

19 мая 1892 г., раннее утро, Асмэра

А ведь сегодня день рождения пионерской организации, подумал я, потянувшись в постели, придумать, что ли, слоган: «Эфиопы! К борьбе за дело Менелика будьте готовы!»

И эфиопы отвечают: «Всегда готовы, ваша светлость!» Потом горны, барабаны и прочий шум. А то ведь нет в Эфиопии пока государственного гимна и оркестра европейского нет, кто же будет исполнять «Боже, царя храни» при встрече великого князя. Хотя, конечно, это неофициальный визит, но все же протокол надо разрабатывать. Что же мсье Ильг не чешется, кто у нас всеобщий безответственный министр, я или он? Ладно, посмеялись и будет, хорошее настроение надо поддерживать шуточками. Посмотрел на себя в зеркало, вроде физиономия ничего, загорелая до черноты – сущий эфиоп и бороденка: то ли выгоревшая до белизны, то ли седая. Вот с руками что делать, не знаю, я ведь как-то забросил уход за ними с помощью Машиного снадобья, а зря. Руки, конечно, страшные, придется надевать перчатки.

Вчера посетил местного парикмахера, как полагается, «мсье Поля», хотел подправить бороду и усы и подстричься по «последней парижской моде», как гласила вывеска перед заведением, единственным в городе. Больше с этим Полем и в поле не сяду – инструменты грязные, простыня меняется, судя по всему, раз в год, у самого парикмахера руки с траурными полосками грязи под ногтями. Сказал, что, если он не исправится и не покончит с антисанитарией, выгоню его из Асмэры, посажу на лодку и оттолкну ее от берега собственноручно на волю волн, может, принесут они его в прекрасную Францию. Пришлось попросить помощи с бритьем у Артамонова, по старой памяти, подравнять бороду и усы, он же меня и подстриг, в общем-то, ровненько.

Сделал несложный разминочный комплекс, потихоньку уже три месяца нагружаю правую руку, пистолет она уже уверенно держит, а вот маховые движения болезненны – сразу отдается болью в ключице, так что гранатометчик из меня еще тот пока…

Пока делал зарядку, подумал, а не привлечь ли к выдаче вкладов экс-поручика Степу Петрова, мальчик он чистый и светлый, не испорченный, а вот Титов все же он страдает бендеризмом, тот еще сын турецкоподданного[110], чувствую, что где он меня обманывает, но подловить его не могу.

Так что, сказал интенданту, что он мне эти дни нужен будет рядом, поэтому пусть Степа возьмет деньги и вместе с Артамоновым занимаются выдачей денег клиентам банка. Проинструктировал Степу, оказывается, он немного уже говорит на тигринья, научился, общаясь с местными на подхвате у Титова, да и французский у Степы лучше, чем у интенданта.

Позавтракали и пошли в банк, очереди у дверей как-то не видно, объявление висит, написано крупными буквами – все честь по чести. Внутри, как я и просил мэра, все убрали: пыль протерли, пол помыли, можно работать – отдал Степе шкатулку, сказал, чтобы обратно всегда забирал ее с собой. Посмотрел на серьезные лица Степы и денщика – не забыли револьверы с собой взять, успокоил, что с такими условиями, как отказ от европейского гражданства, клиентов у них будет раз-два и обчелся. Поехал на телеграф, с утра новостей нет, вчера после обеда получил телеграмму от Нечипоренко, что пришла «Чесма» с великим князем, инженерами и врачами. Инженеры сразу полезли с флотскими механиками чинить машину канонерки, хотят сделать из двух одну, и с крейсером, который на плаву, вроде все не так плохо, как показалось вначале – все же граната даже со 100 граммами ТНТ сильно разрушить машину не может, посекло осколками всякие трубки и стекла и все. Вчера Нечипоренко сообщил, что выедут сегодня ближе к обеду и дадут телеграмму.

Приехал домой и тут обратил внимание, что у крыльца три лошади и одна из них – под дамским седлом. Уж не Таиту ли пожаловала, вот уж кого меньше всего хочу видеть, с ее эфиопским шовинизмом.

Быстро поднялся по крыльцу, вошел в дом – и тут на шею мне бросилась, нет, к счастью, не Таиту, а моя птичка!

– Машенька, милая, вот уже не ожидал такого подарка! Как ты добралась? А что отец? Он же нас прибьет, – закружил Машу по холлу, подхватив ее на руки.

– Вот уж не догадывалась, что бесстрашный рас Искендер боится моего отца! – ответила моя любовь, тесно прижавшись ко мне и обнимая изо всех своих маленьких сил.

Маша рассказала, что получила известие от отца с просьбой приехать в Асмэру, и сразу же пустилась в путь, но как ни спешили, время в пути все равно было почти три недели – просто от Аваша до Мэкеле в полупустыне уже очень жарко и шли от водопоя к водопою, делая верст по тридцать в день. А потом опять дорога пошла в гору, и от Мэкеле до Асмэры был лес, видели, как строится железная дорога, и уже проходили по 50 верст. Спросил, почему паровозом не поехали – оказалось, что у охраны не было указаний на это, поэтому они даже не рассматривали такую возможность. Теперь она будет со мной несколько дней, а потом уедет с отцом дожидаться меня с переговоров – он ей об этом написал. Потом повел Машу поесть и приказал приготовить ей ванну – жить она будет у меня. За завтраком Маша щебетала, что Асмэра ей нравится гораздо больше, чем Харар, и мы будем жить здесь.