– Продолжительность?

– Минут пятнадцать… Хватит?

– Для основных тезисов достаточно.

Ну что же… Дело, похоже, сдвинулось.

Отгремели праздники, наступили крещенские морозы. В приемном кабинете, несмотря на все разожженные печки, стоял натуральный дубак. Принимали пациентов, надев полушубки прямо на врачебные халаты. Да и посетителей было совсем мало – народ прятался по домам. А те, кто не прятался, очень быстро зарабатывали обморожения, которые лечились либо растираниями, либо, при второй стадии, вскрытием гнойных пузырей. Вот тут-то и пригодились первые партии стрептоцида, что выдали студенты. Я использовал антисептик с условием, что могу записать данные пациента в лабораторный журнал, и человек готов сфотографировать свои пострадавшие ноги или руки в соседнем фотоателье. Так сказать, «по итогам лечения». Многие соглашались. Трое – железно. Мне для начала и того довольно.

Пока затишье, наверное, надо начать продвигать свои идеи, а то откладывать на завтра скоро в привычку войдет. Ведь кроме меня некому. Просто никто не знает. А у меня уже почти есть с чем идти к местной большой фарме. Вот только спросить у кого-нибудь поддержку, обзавестись связями, чтобы меня не облапошили еще в приемной.

И за этими рассуждениями я убедил себя, что надо трудиться, а не ждать момента, когда о возможностях только в мемуарах останется написать.

Отправил Бестужевой с вечера местную эсэмэску под названием «записочка», за пятак мальчишка доставил: мол, будет ли удобно, если сегодня? И получил ответ тем же способом, что вполне себе да, ждут в течение дня.

И вот я собираюсь, Вика что-то пишет, охраняя мой покой из приемной, и вдруг дверь хлопает. Неужели, соответствуя закону подлости, пациент? Оказалось, что наоборот, арендодатель. Встретил, поздоровался с Пороховщиковым. Ведь в этом году я его не видел еще. И за поход в ресторан не поблагодарил. Так что начал я с поздравлений и благодарностей.

– Не стоит, – махнул рукой Александр Александрович. – Это я должен извиниться. В первую очередь перед дамой. Виктория Августовна, – он склонил голову, слегка, но вполне заметно, – мне искренне жаль, что ваш отдых был испорчен столь вопиющим образом. Поверьте, я приму все меры, чтобы негодяя наказали: полиция уже им занимается.

– Не стоит благодарности, – ответила Вика, тоже чуть кивнув. Но тон! Наверняка у них в пансионе специальные занятия проводили.

На этом цирк закончился. Просто я утащил Пороховщикова к себе, усадил за стол и начал агитировать за скорую помощь. Вот странное дело: все соглашаются, что начинание очень хорошее и нужное, а после таких чудесных слов говорят «но». Вот и Александр Александрович сразу заявил, что пока денег не даст. Некуда и нечему. Вот принесете хотя бы черновые бумаги, будем думать. А до тех пор – нет.

Примерно на такое я и рассчитывал. Если бы богатые давали деньги на все благие дела, то давно стали бы бедными. А тут надо подумать: получится ли снизить налоги, уменьшить накладные расходы, получить бюджетное финансирование, укрепить связи и поднять престиж. Мне богачом бывать не приходилось, так что могу лишь предполагать, какие мысли у них в голове.

И только после этого я перешел к главному.

– Мне нужен ваш совет. Как делового человека.

– Н-да? – лениво повернул голову Пороховщиков. Ну да, врач, арендующий у него полуподвал, и советы делового человека… Такие прямые редко пересекаются.

– У меня есть рецептура и детальный процесс производства нового лекарства. Очень хорошего. Финансовый успех гарантирован. Но сами понимаете, мало придумать, надо сохранить. А я в этом ничего не понимаю. Облапошат ведь. Боюсь. Не могли бы вы порекомендовать, как всё обставить?

– И что вы изобрели? – Интереса не появилось даже капли. Ну да, сейчас таких прожектеров вагон и маленькая тележка. Просителей как бы не больше, чем на благотворительность. И все поголовно убеждены в финансовом успехе.

– Средство от инфекций. Пневмония, гнойные поражения кожи, заболевания кишечника. Есть даже успех в лечении холеры. На уровне лабораторных исследований, но…

Ой, зачастил. Спокойнее надо. А то будто мне надо за минуту рассказать все, да при этом убедить. Дышим ровнее. Пауза, и только потом продолжить. Ровно, спокойно. Я не жулик, точно знаю, что дело стоящее.

– Производство довольно недорогое, есть расчеты, – продолжил я. Понять, слушает меня Пороховщиков из вежливости или и в самом деле ему интересно, пока не могу. – Готов предоставить результаты исследований с различными микроорганизмами. И, естественно, повторить их. Формула и технология – после заключения сделки. Нужны надежные партнеры. С деньгами.

Наконец-то! Хоть какая-то эмоция! Ну да, раз я уже все проверил и готов до сделки все продемонстрировать… Даже если и ошибка, в любом случае это не умозрительный эксперимент, а проделанная работа. И слова о недорогом производстве тоже роль сыграли.

– Я не принимаю участия в производстве лекарств, – чуть подумав, ответил Александр Александрович. – Мне трудно говорить о перспективах. Вы верно сказали, что надо все проверить и показать. Но людей таких я знаю. Братья Крестовниковы из Казани, старший, кстати, недавно в Москве дом купил, переехал. У них большое производство при аптеках, своя химическая фабрика. Знаком по английскому клубу с управляющим Тентелеевского завода. Готов поговорить. И даже оказать юридическую помощь, дам задание своим поверенным…

Пороховщиков достал из кармана пиджака записную книжку, черкнул в ней карандашом. Вырвал листок, подал мне. Ага… контакты поверенного.

– Я готов оплатить их услуги, – влез я в паузу.

– Рано пока об этом, – отмахнулся Пороховщиков. – Хочу предупредить: гарантом сделки я выступить не смогу. Сами. И только потому, что это не мое дело. Вот задумаете строить что-то, обращайтесь. Лучшие условия предоставлю.

– Я и на такую помощь не рассчитывал, если честно.

– Ну, я рад разочаровать вас в этом, – наконец улыбнулся мой визави и, попрощавшись, ушел.

– Женя, о каком лекарстве шла речь? – Вика приступила к допросу, едва за Пороховщиковым закрылась дверь. – Ты мне ничего не говорил.

– Не готово еще, потому и молчал. Дал немного денег студентам, они по моей просьбе выделили вещество, проводят опыты. Вот когда удастся довести до ума, тогда и новость получилась бы.

– Ты что-то скрываешь!

Ого, такое мне не очень нравится. Мы даже не женаты, а девушка требует отчета. Надо бы аккуратненько ее с этого пагубного для отношений пути свести.

– Никаких тайн! – Я поднял руки в традиционном мужском жесте «сдаюсь на милость победительницы». – Не было смысла рассказывать. Вот представь: я бы прожужжал тебе все уши, какое великолепное лекарство придумал, да как хорошо будет, когда его запустят в производство. А потом – пшик. Ничего не получилось. И получил бы я таким образом репутацию пустозвона. А я слишком дорожу нашими отношениями, чтобы допустить такое. Тем более когда на горизонте маячит знакомый нам прокурор.

Я засмеялся, Вика – тоже. Потом девушка задумалась, даже начала кусать краешек карандаша.

Эх, милая, у меня стаж семейной жизни, в том числе и не очень удачной… Да ты живешь меньше! А уж такие обвинения… Третий класс, вторая четверть.

– Может, чай поставить? – прервала паузу Вика, переводя разговор на бытовую тему.

– Нет, мне сейчас к пациентке надо, – отказался я. – Вернусь часа через два, наверное. Или даже позже. Так что пусть Кузьма тут уберется, и закрывайте. Нечего тебе мерзнуть, сегодня приема не будет.

Дверь у Бестужевой открыла служанка. Пожилая, приземистая, с широким некрасивым лицом, да еще и косолапящая, что выяснилось, когда она меня к хозяйке в комнату провожала. Мне, впрочем, тоже похвастать можно алкоголиком-неряхой. Взвода смазливых горничных, возглавляемых дворецким, в наличии пока нет. Некогда завести.

Антонина Григорьевна встретила меня в полумраке. Сидела, как призрак, в углу, в тени. Навстречу не поднялась. Да что там, даже на мое приветствие едва головой кивнула. Недовольна, наверное. Ожидала, что все брошу и начну заниматься ее вопросом? Ладно, эмоции пациентов – не самое главное, что должно беспокоить врача.