– Спасибо, не курю, – покачал головой я. – Ваш Кирюха будет жить.

– Что это за жизнь без ноги? – буркнул Митька.

– Не мужское же достоинство оттяпали… – пожал плечами я, увидел, как на меня вылупился Пороховщиков, поперхнулся дымом.

– А что… бывает?

– На войне сплошь и рядом. Взорвался снаряд, осколком срезало, и все, дальше не пришьешь.

– Это почему же? – удивился Митька.

– Сосуды там мелкие, не состыкуешь их.

До микрохирургии столько же пехом и ползком, сколько и до антибиотиков.

– Не дай Бог! – перекрестился Пороховщиков. – Вам, Евгений Александрович, помыться бы надо!

– Да и вам тоже. – Я оглядел своих помощников. Кровь из артерии била, не разбирая направлений.

– В баньку?

– Есть тут рядом одна. – Я вспомнил про Калашникова и поминки. – Поехали, попросимся помыться.

Купец оказался прилично выпивший, как и его товарищи по сукну. Сам Зингер был уже забыт, женщины пели грустные песни. Нам были рады, освободили место во главе стола, налили штрафную. Калашников велел топить баню, сам накладывал нам кутью и прочую поминальную еду.

Пока насыщались, прослушали «Черного ворона», потом под ахи и охи сами рассказали о событиях дня. Пороховщиков послал насытившегося Митьку узнать, что там с разборкой рухнувших лесов и приехали ли родственники погибших работников, после чего, быстро обмывшись, уехал разруливать все дальше.

А я заглянул к Матрене, которая кормила ребенка. Дождался перерыва в процедуре, осмотрел парня. Пупок заживал неплохо, но хорошо бы его было чем-нибудь смазать. Типа классического йода. Которого нет. А что есть? Йодная настойка? Кажется, Пирогов использовал на войне. И тут кое-что у меня забрезжило в голове про зеленку.

– А есть знакомые красильщики? – поинтересовался я у Матрены, отворачивая от себя Макара, который почему-то именно в этот момент решил сходить по-маленькому

– Есть, как не быть, но это хозяин лучше знает, Наум Алексеевич. Я по дому, он на работе. Они там красят.

И правда, кто может знать про это, как не суконщики? Наверняка только что со специалистами за одним столом сидел. Я вернул облегчившегося на пол парня обратно матери, и та, ничуть меня не смущаясь, снова засунула ему в рот сиську.

Зеленка-то, вполне возможно, уже изобретена! Только вот используют ее как краситель. Про бактерицидные свойства никто не знает, но покапать в чашки Петри спиртовым раствором бриллиантовой зелени у меня рука не дрогнет. Вот только спрашивать сейчас точно не у кого, все пьяные.

– Батюшка, сделай для нас кое-что. Макарке крестный отец нужен.

– А я, стало быть, подхожу?

– Истинно так!

Тут было о чем подумать. Стать крестным у Калашниковых – это по нынешним временам почти родственником. Со всеми вытекающими последствиями. Как говорится, права и обязанности. Если идти в сторону йода, зеленки и прочего бактерицидного, надо будет ставить целый завод. Купец тут может оказаться небесполезным. А родственника кинуть побоится: к вере в Бога тут относятся на полном серьезе, атеистические времена еще толком не наступили.

Мне вспомнилась последняя фраза, что я прочитал в Библии: «…а если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша…».

Вот уж нет! Наша медицинская проповедь точно не тщетна.

– Надо с попом посоветоваться, – взял паузу я. – После Нового года зайду.

– Уж не бросай нас, батюшка! Молимся за тебя.

К вечеру, когда уже горели фонари, ко мне неожиданно заявились мои исследователи-химики. Кузьма, впустивший их, привычно ворчал о поздних гостях и производимой ими грязи. Возглавлял делегацию Славка Антонов. Именно он вошел в кабинет первым. За ним протиснулся Емельян Винокуров. Не знаю, с чем они там пришли, но в карты играть им лучше не садиться – оба просто лучились от довольства.

– Ну, выкладывайте свои новости, – предложил я им, когда мы расселись вокруг стола. – Кузьма, хватит под дверью стоять, самовар поставь.

– А что я опять не так делаю? – по-старчески ворча, побрел по коридору слуга.

– Вот, Евгений Александрович! – достал из кармана небольшую склянку темного стекла Емельян. – Полюбуйтесь! Пять грамм сульфаниламида!

– Да вы что! Получилось? Молодцы! – искренне обрадовался я.

Технология толком была неизвестна, только направление, а однако же получилось!

– Да, нагревали анилин с серной кислотой, сто девяносто градусов… – забубнил Славка. – Препарат номер восемнадцать. – Он достал из портфеля гроссбух и водрузил его на стол. – Вот, смотрите. – Парень быстро открыл обложку, всю в мелких пятнышках от капель кислоты, и пролистал страницы одну за другой. – Получена сульфаниловая кислота… Выделение, очистка… Ну, это можно опустить пока… Ага, вот, получен сульфаниламид!

Оба исследователя торжествующе уставились на меня. Вот как превозмочь это? Просто для ребят это открытие, а для меня – повторение лабораторной работы из кафедральной методички. Но послушаю, видно же, что известие о получении порошка не главное.

– Мы исследовали действие вещества на посевы микроорганизмов, – будто нехотя начал Антонов.

– Кокковая флора, включая возбудителя пневмонии, стафилококки, дифтерийная палочка, стрептококк… – влез не утерпевший Винокуров.

– И возбудитель холеры! – почти одновременно закричали они, после чего уже начали рассказывать, один перебивая другого, так что невозможно было разобрать, что именно.

– Подождите! – выкрикнул я и, когда они на секунду остановились, ткнул пальцем в Славу: – Давай.

– Подавление роста, – благоговейно произнес Антонов. – Иногда полное. Вот, у нас… – Он потянулся к гроссбуху, но Емельян выхватил его и, быстро пролистав, начал показывать протоколы.

– Вот, все записано, смотрите!

Если честно, я немного и сам обалдел. Непривычные к любому отпору микробы дохли даже на банальном стрептоциде! Судя по записям, эффект был как от антибиотиков резерва в мое время.

– Самовар, осторожно, – потревожил нас Кузьма, затаскивая пыхтящий «гаджет». – Бумаги уберите, сейчас горячее ставить буду.

– Так, брось, мы тут сами, – оборвал я недовольный бубнеж слуги. – На тебе пять рублей, – я достал из кармана бумажник, – быстренько метнись, купи нам коньяку хорошего, «Реми Мартен», к примеру…

– «Реми»? Барин, я таких слов не запомню, – возмутился Кузьма.

– Неважно, купи самого дорогого, вот тебе еще пятерка. – Я подал купюру и споткнулся в полный непонимания взгляд, потому что отдавать такие деньжищи за бутылку выпивки было выше любой фантазии. – И закусок хороших. Давай бегом, одна нога тут, другая там.

Если за выпивкой, то напоминать любителю хмельного не надо. Исчез Кузьма со скоростью просто неимоверной. Наверняка и себе шкалик купить не забудет.

– Слава, давай, разливай чай пока, – показал я на самовар. – Друзья, я вас поздравляю. Это, вне всяких сомнений, огромная победа. Но сами понимаете, это только начало работы.

Мои помощники согласно кивнули. Неплохо бы прямо сейчас получить хороший бонус, но куда там.

– Мы понимаем, – сказал Антонов, невольно поглаживая обложку журнала.

– Эти записи нигде не дублировались? – спросил я.

– Нет, – уверенно ответил Емельян. – С самого начала мы договорились и все черновики в конце дня уничтожали. Так проще, чем шифровать.

– Журнал не оставлять нигде, – велел я. – Сами понимаете, малейшее подозрение – и изобретение украдут, даже думать не будут. Не наши, так немцы или французы. Теперь о том, что делать дальше…

– Евгений Александрович, – тихо сказал Слава, – у нас деньги кончаются.

– Какой же дурак, – хлопнул я себя по лбу. – Извините, ребята. Сейчас, одну секунду. Вот, сто рублей на опыты…

Я раскрыл бумажник, выложил на стол деньги. Банкноты разлетаются стремительно, но дело того стоит. Вложил рубль – получил десять.

– Да мы… – начал Антонов.

– Это для начала. Потому что пора переходить к опытам на животных. Лабораторных крыс и кроликов бесплатно не раздают. Надо делать следующий шаг и определять необходимую дозировку. Понимаете?