Фредди Косой заделался взрывником, Карло — крепильщиком, а Браилову, Вальдесу и Анри Молчуну доверили горную технику.

Постажировались неделю — и на смену! Коста с Молчуном загребали ковшами руду и с грохотом валили ее в кузов подземного самосвала, а Михаил рулил грузовиком, вывозя горную массу к дробилкам.

Сама атмосфера рудника живо напоминала подрабам покинутые городские купола — вой и вонь моторов, лучи фар, что шарахались по искристым стенам темных штолен. Отъедет многоковшовая машина по транспортному уклону — мигом сгущается мрак, одолеть который маломощным нашлемным фонарикам не под силу. Чем не нижние ярусы?

Кормили «завербованных» хорошо — рыба каждый день, а по воскресеньям в меню — русская оленина. Вопрос: зачем же тогда так стараются вербовщики, хватая и свозя сюда всё новых и новых подрабов?

«А потому что понимать надо! — разговорился однажды Молчун. — Приставка „под“… Она принижающая. Есть мастера, а есть подмастерья. Есть рабы, а мы и вовсе подрабы! Мрут тут люди. Надышатся пылюки с никелем, да с серой, да с мышьяком, и — ага! На носилки мертвяка — и в отработанный штрек, хоронить. Ковш пустой породы опрокинут на покойничка — вот ему и могилка!»

…Многоковшовая взревела, и с грохотом ссыпала руду в кузов. Грузовик зашатался.

— Всё, полный! — донесся крик Коста.

Свет фар мазнул по кабине, и Браилов кивнул Вальдесу — тот скалился из кабины, прикрытой лишь сверху, толстым навесом на мощных стойках.

Дизель взревел, и Михаил выкрутил руль, разворачивая рудовоз в тесной выработке. Засверкали стены, искря мириадами мелких кристалликов, отползала по туннелю тьма, словно пугаясь фар, блестели лужи.

Пропуская самосвал, жался к стене хмурый охранник в белой каске. Обычно сторожить подрабов ссылали проштрафившихся вербовщиков — на месяц, а то и на полгода, если уж сильно согрешил…

Браилов вздрогнул — давнее желание продрало мозги морозящим сквозняком. Охранник небрежно повесил автомат на ржавый анкер крепежа, торчавший из скальной породы, и менял батарейку в рации…

«Ну, что, тварь дрожащая?..»

Михаил резко взял влево — капот грузовика, сваренный из стали в палец толщиной, буквально размазал человеческое тело. Не вставая с сиденья, «попаданец» схватил автомат — и дал задний ход.

— Коста!

Вальдес недовольно поднялся с разложенного сиденья — видать, решил подремать.

— Ну, чего еще?

Браилов молча показал оружие — черное лицо Коста посерело. Так бледнеют негры.

— Ты… что?

— Садись, давай!

— Наверх все равно не подняться! — заблажил черный. — Там всё на запорах, и стража!

— А у меня ключик есть… — мрачно улыбнулся белый. — На тридцать патронов! Ты едешь или нет⁈

— Еду, еду!

Вальдес метнулся, усаживаясь на капот самосвала. Натеки крови ужаснули его, но мусорщик сдержался, лишь облизал пересохшие губы.

— Заметем следы, хе-хе…

Браилов притормозил на месте преступления, перебросил рычажок. Дизель поднатужился, задирая кузов, и тонн десять руды, гремя и скрежеща, скрыли улики.

— Наверх!

Облегчившись, грузовик резво поднялся по уклону, до самого дробильно-сортировочного узла. Михаил остановил тяжелую машину, но мотор не глушил. Спрыгнул и вооружился, заплюхал по мелким лужам до поста охраны. Дверь — настежь…

Охранников было трое — парочка громил сидела, развалясь, на импровизированном диванчике, а третий стоя разливал самогон. Длинная очередь сняла разом всех. Браилов, чуя, как колотится сердце, отбросил свой автомат и повесил на плечо два чужих, с полными «рожками».

— «Еще немножко, еще чуть-чуть…», — пропел он шепотом.

Снял трубку телефона, мимоходом глянув на растопыренные пальцы. Не дрожат.

— Алло, подъем?

— Машинист подъемной машины Хорст!

— Алло, Хорст… — Михаил придал своему тону развязность. — Тут двое из охраны сменяются. Горизонт минус четыреста тридцать.

— Понял! Клеть готова к подъему.

— О’кей…

И завертелась, закрутилась жизнь, подчиняясь злой, но справедливой воле. На пути к свободе иногда приходится и через трупы перешагивать…

Браилов с Вальдесом напялили на себя меховые наряды охранников, еще и дохи прихватили. Выйдя наверху, оба сразу ломанулись в ангар, и вывели наружу, в темноту и холод, снегоход «Сноу кэт» — его просторная кабину вполне годилась для краткого сна. Тепла, идущего от двигателя, хватало, а морозный ветер не выстудит сквозь тройные рамы…

И никого!

«Сноу кэт», прогревшись, залопотал легкими гусеницами… И десяти секунд не оттикало, а он уже пропал в круговерти ветра и снега. В стекла шеберстела ледяная крупка, бившая со звоном, будто дробь на излете.

— А куда мы? — крикнул Вальдес, радуясь и пугаясь одновременно.

— В Финляндию! — оскалился Браилов, крепко сжимая рычаги.

— Куда⁈

— Тьфу, ты! Ну, где у вас тут хром добывают!

— А-а! — повеселел Коста. — Аномальный кратер!

— Во-во! Туда…

Изрядный обломок Луны грянулся лет триста назад в тех местах, где в «Альфе» разливались финские озера. Планетоид пробил толщу ледника и разворошил землю на километры вокруг. И с тех самых пор дно кратера не покрывалось льдом. Лишь снег укутывал вечную мерзлоту.

— Доберемся до «Аномалии», а дальше будет видно!

— Терять нам все равно нечего! — поддакнул Вальдес.

— Вот и я о том же!

Снегоход бодро катил по плоской снежной равнине, изредка вздрагивая на трещинах. А ветер старательно заметал следы…

Светящийся циферблат часов показывал полночь, когда убаюкивающий ход «Сноу кэта» вдруг оборвался резким срывом. Машина, продавив пласт снега над трещиной, сотряслась и ухнула вниз, фарами высвечивая жуткий разлом — две ледяные стены сходились клином. Упадешь — и втешешься, ломая ребра. Повиснешь, болтая ногами от боли, а ни вдохнуть, ни опереться! Минуту или две протянешь, содрогаясь от удушья, хрипя дырявыми легкими, пока сердце не разорвется…

Провизжав бампером, сыпанув ледяной стружкой, снегоход застрял.

— Медленно! — выдохнул Браилов. — Не дыша!

А тело будто само спасалось — руки в варежках вышибли верхний люк. Выпрямиться… Упор коленом в закраину люка… Вторую ногу… Толчок!

Тюком свалившись на край трещины, Михаил резво отполз на четвереньках, браня длинные полы дохи.

— Держи! — Вальдес, раскорячившись на скользком капоте, вытравил пару метров троса лебедки-самовытаскивателя, и бросил другу крюк с прикрученным проволокой анкером.

Вскочив на колени, Браилов поймал крюк и живо заработал локтями, подтаскивая канат.

— Прыгай!

Коста неуклюже оттолкнулся, но, поскользнувшись, упал, судорожно цепляясь за край ледяного обрыва.

— Руку! — сдавленно крикнул он. — Руку дай!

Михаил, слабо качая головой, отступил. Руку ему…

Нет, он прекрасно помнил, как Вальдес спас его… Вот именно, как! Слез со своего мусоровоза, да подобрал тушку «попаданца»! Вот и весь подвиг. А тут… На ледяном краю… Ему же не удержаться! Коста, идиот, потянет за собой вниз — и последняя минута жизни… Одна на двоих?

— Падаю-ю-ю-у-у… — крик оборвался ужасным шлепком.

Браилов задержал дыхание и крепко зажмурил глаза — иней уколол веки. Тяжело поднявшись, он тщательно обмотал лицо шарфом, сунул руки в карманы и побрел, шатаясь, в сторону Аномального кратера. Судя по приборам, до него какие-то километры остались. Несколько часов пути — и он в тепле… Жаль, что автомат остался в «Сноу кэте»… Ну, и ладно. Тогда надо будет угнать вездеход с «Аномалии»… Незаметно! Вернуться к трещине… Поднять «Снежного кота» — там оружие, там аптечка, сухпай…

Михаил остановился, покачиваясь под порывами ветра.

«Задубел… — проползла сонная мысль. — Устал… Отдохну — и в дорогу…»

Тяжело осев в рыхлый сугроб, что намело в ветровой тени заструга, твердого, как камень, Браилов укрылся от шквалистых порывов. Подобрал благословенные полы дохи, и согрелся. Глаза слипались…