— О-о! — округлил глаза Андреас. — Alles kaputt…

— Ох, и ничего себе… — выдохнул Виторган. — Изя! Тут захоронение!

— Где⁈ — протолкавшись, Динавицер жутко посерьезнел. — Та-ак… Хм… Мелковато… Может, паводком размыло? Ну-ка… — забрав у меня лопату, он осторожно разгреб песок. — Олежа, будь другом, сбегай за моим чемоданчиком…

— Щас я!

Видов покладисто испарился. Минуты не прошло, как он спрыгнул в раскоп, протягивая Изе его потертый багаж.

Уловив смущенное выражение на лице Олега, я понятливо улыбнулся. Ну, разумеется…

Вскоре раскоп окружили все наши женщины, включая Нину Павловну и молоденькую звукооператоршу Ирочку. Тихое ойканье и оживленное перешептыванье почти слилось с заунывным ветерком, что перевевал пески.

Изя, впрочем, не обращал ровно никакого внимания на вежливую суету вокруг — он тщательно расчищал «культурный слой» скребком и щеткой.

Ветхий рукав из плотной брезентовой ткани разлезся, почти не скрывая темно-желтую руку, усохшую скрюченную конечность.

— Тут вовсе не древняя могила, — отрывисто сказал Динавицер. — Этой мумии… Ее захоронили лет пятьдесят назад…

Кисточка археолога прошлась по фалангам пальцев, обтянутых пергаментным покровом, и сверкнуло колечко… Нет, это был странный и невзрачный перстень, простенький камушек в дорогой оправе из платины — овальный кристалл хиастолита, распиленный поперек главной оптической оси. На свету заиграл серый крест.

Наташа, неожиданно вскрикнула. Бледная впросинь, она стояла на самом краю раскопа, и чуть не упала. В последнюю секунду женщина извернулась — спрыгнула неловко, а я метнулся навстречу, бережно хватая «Талию» за талию.

— Что с тобой, Наташка? — встревожился я. — Ты вся дрожишь!

— Это он! — выдохнула женщина, не отрывая глаз от мертвой руки, словно завороженная тусклым блеском кольца.

— Кто?

— Вильфрид Дерагази!

Там же, позже

— Чертов, чертов отморозок! — яростно шептала Наташа, с ожесточением разгребая песок. — Это по его вине я росла без отца! Да что — я⁈ Мама всю свою жизнь была несчастна из-за него! Ксеноморф паршивый… Убить его мало!

На секундочку освободив одну руку, я погладил подругу по напряженной спине, и она всхлипнула от мгновенной ласки.

— Хорошо, хоть песок… — пропыхтела Инна.

— Миш, тут какие-то железяки… — подала голос Рита.

— Где⁈

— Вот…

Я осторожно закопался, выуживая из сухого песка ломаную трубку с огрызками стабилизаторов.

— Ага… — протянул, соображая. — Похоже на пороховой двигатель… Ну, да. РПГ-2, наверное… Граната угодила в склон, осколками посекла Дерагази — и завалила песком…

Я привстал, выглядывая в сторону лагеря — там горели огни и громко играло радио. А над пустыней густели сумерки. Жара спадала, и ветерок делался знобким, обещая ночной холод.

Рута с Олегом отъехали в Беэр-Шебу, повезли мумию Вильфрида нашего, Дерагази, а я с девчонками трудолюбиво копался в песке и пыли, надеясь отыскать вещи убиенного.

Сумрак наливался чернотой, надежды таяли…

Три грации, стоя на коленях, ссутулились в изнеможении.

— Может, глубже копнуть? — чуть виновато спросила Инна.

— Да нет… — вяло откликнулась Наташа. — Темно уже…

— Возьмем фонарик! — выпрямилась Рита, но сразу сникла.

Потянулась пауза. Насторожившись, я различил шорох, и на лиловом фоне небес прорезалась темная фигура. Харатьян? Эшбах?

— Миш, вы не это ищете? — сказали потемки голосом Изи. Зажегся маленький фонарик. Дрожащий луч высветил пухлый прорезиненный пакет и облезлый бархатный футляр.

— Я, когда откопал трупак, — серьезно и негромко молвил Динавицер, — нашел это в его куртке — там были такие, специальные карманы. Ну, и сунул в свой чемоданчик…

Охнув, Наташа протянула руки к черному футляру, и консультант сразу отдал его. Вздрагивающая женская рука вытащила на тускнеющий свет фонарика драгоценную подвеску из крупного лимонно-медового кристалла и четырех небольших серых камней, заделанных в матовую металлическую оправу. Наверное, из платины.

— Она… — вытолкнула Талия истончившимся голосом. — Та самая…

— Носи на здоровье, — улыбнулся Изя. Встрепенувшись, он прислушался. — О, кажется, Рута пожаловала… Спрячьте — и пошли!

Пакет я сунул под куртку, а подвеску Ната утаила куда изобретательней — нацепила на свою испачканную блузку.

Динавицер ушел, не дожидаясь нас, и я испытал к нему теплое чувство благодарности — Наташка снова улыбалась, мне и миру.

Изя ничего не просил взамен, но я, хоть и недавно узнавший своего одноклассника по-настоящему, догадывался о скрытых желаниях историка-консультанта. Он ждал приглашения к тайне…

А в лагере, в кругу из машин горел костер, и шумела вся наша киноэкспедиция. Рута с Олегом восседали на подножке «штаб-салона», как царь с царицей — очутившись в центре внимания, они с удовольствием делились давними секретами.

— … Я-то был уверен, что Вильфрид Дерагази придуман Ефремовым, — удивленно говорил Видов, вороша волосы, — а оказалось, это реальное лицо! Вернее, реальная морда — уж очень неприятный тип. И никакой он не турок, а вовсе даже немецкий еврей…

— … А если еще точнее, — решительно подхватила Шимшони, — израильский мафиозо! Авторитет из «Кошер Ностры», как мрачно шутят в Интерполе. Был у него пунктик по части истории с археологией, а в остальном Дерагази крутился в традиционном для еврейской мафии бизнесе — торговал оружием, а где-то с пятьдесят четвертого промышлял контрабандой тяжелой воды. Не знаю, слышали ли вы про версию, что Давид Бен-Гурион ввязался в Суэцкую войну пятьдесят шестого года как бы в обмен на содействие Франции по ядерной программе Израиля? Построить нам реактор в Димоне французы помогли, а вот продавать тяжелую — дейтериевую — воду отказались. Зато две мафии, израильская и итальянская, сговорились — и скооперировались!

— Мы и с полицейскими чинами пересеклись, — заулыбался Олег, — и со старым «моссадовцем». Перед русской водкой они не устояли, и мы узнали много-много интересного!

Шумная аудитория ответила понятливым смехом.

— Один литр тяжелой воды стоил двести долларов, — посерьезнела Рута, — тогдашних, полновесных «баксов», а бочка — сорок две тысячи. И это лишь официальная цена! А грузовик, груженый бочками? А караван грузовиков? В общем, старый Шломо даже дату припомнил — двадцать восьмое октября пятьдесят шестого года…

— … За пару дней до этого, — подхватил Олег тем глуховатым, вкрадчивым голосом, которым обычно страшилки проговаривают, — осведомитель фидаинов — так называли шпионов-диверсантов египетского президента Насера, как раз захватившего сектор Газа… Так вот, этот информатор доложил, что в порт Ашкелона снова пришла старая галоша из Бриндизи — ее пару месяцев назад разгружали глубокой ночью под усиленной охраной. Таинственный груз тогда перевалили на грузовики, а те сразу покинули порт и укатили в направлении Беэр-Шебы. Скорее всего, полагал осведомитель, этой ночью история повторится. Египтяне сразу жутко возбудились, решив, что в грузовиках что-то шибко ценное, и устроили засаду — здесь, в Негев, на полпути между Ашкелоном и Беэр-Шебой…

— … Свидетелей ночного боя не осталось, но сган ницав… э-э… нынешний шеф-суперинтендант полиции Беэр-Шебы, а в то давнее время — сопливый курсант, легко реконструировал события. Караван попал в ловушку! Фидаины-таки перебили его охрану, но та дралась отчаянно и умело, и многих египтян забрала с собой. А потом… — Рута насмешливо улыбнулась. — Можно себе представить, до чего ж разозлился командир ДРГ, обнаружив в кузовах не ящики с золотом, а бочки с обыкновенной, как ему казалось, водой!

— Кстати, — усмехнулся Олег, — фидаины далеко не ушли — по пути в Газу их перехватил и пострелял израильский спецназ. А сегодня… Можно сказать, что история с нападением на мафиозный караван, что случилась сорок два года назад, наконец-то закончилась — мы нашли «караван-вожатого». Вильфрида Дерагази.