— Ничего. Просто не люблю, когда меня обманывают.

— А кто тебя обманул?

— Ты. Зачем надо было скрывать, что не поедешь со мной на лыжах, поскольку у тебя назначено свидание.

— Какое ещё свидание?

— С твоим партнёром по танцам. Ты думаешь, что я позавидую, что ты вся в кавалерах? Мне это всё равно. Вчера просто была минутная слабость, вот я и расплакалась. Видимо, давление.

— Ник, ты чего! Никакого свидания не было. Случайно встретились, ну, он и предложил на «ватрушках» покататься, я и пошла. Думала, как на санках, а там — сплошной адреналин. Хочешь, пойдём, покатаемся?

— Спасибо! Я уже сегодня накаталась, — недовольно пробурчала Вероника, но более мягко добавила: — Попробую поспать. Где-то читала, что послеобеденный час сна полезен для здоровья.

— Отличный выбор! Я тоже попробую оздоровиться, — радостно подхватила Геля.

Но уснуть не получилось, Ангелина лежала и вспоминала Никин упрёк «ты вся в кавалерах». Да, действительно, вокруг сплошные поклонники: Белогорский фотки шлёт, Максим в гости собирается, Константин по ночам сообщения отправляет, а по утрам семейное счастье демонстрирует, ещё и Бориса-истукана можно добавить. Как сказала бы Ксюха: «На руках четыре вольта, и все козырные».

И только Геля вспомнила поговорку лучшей подруги, как раздался телефонный звонок от неё самой. Ангелина вышла из номера, чтобы не разбудить Нику, и устроилась на диване в рекреации.

— Привет, Гель! Как дела? Бабкино пророчество сбывается?

— Нет пока. Жду, — Ангелина постаралась говорить как можно веселее, но Ксюша насторожилась:

— Ты чего невесёлая? Лозовская занудствует? Нежный твой глаза мозолит?

— Мозолит помаленьку. Вчера сообщение зачем-то прислал.

— Ну, а ты зачем-то ответила.

— Он просто узнавал в каком я номере.

— Зная тебя, уверена, что единственно правильный ответ ты не угадала.

— А какой правильный ответ?

— Правильный ответ был: не твоё собачье дело.

— Ты как Ника. Та тоже знает, что для меня правильно, что — нет.

— Впервые солидарна с Лозовской, что она твоего нежного Костика не одобрила.

— Ты чего! Она не в теме. Просто сегодня звала меня на лыжах побегать, я не захотела. А потом мужик один на ватрушке пригласил кататься, я согласилась, а Ника оскорбилась, что я её спортивное предложение на мужика поменяла, — то, что отправилась кататься с Борисом только ради того, чтобы это увидел Константин, Геля не стала Ксюхе говорить.

— А что за мужик с ватрушкой?

— Так, ни о чём. Лет сорока, седой и скучный.

— Ухаживает активно?

— Вообще никак. Танцевала с ним на Новый год, теперь вот при встрече здороваемся.

— Как-то неинтересно ты рассказываешь. Может, нам с Белогорским приехать тебя повеселить. Мне Антошка сегодня звонил, интересовался, не хочу ли я тебя навестить. К тебе напрямую обращаться стесняется, через меня действует, — хмыкнула Ксюша. — Мечтает великий фотохудожник пофоткать зимний лес, а кроме, как в вашим пансионате, это сделать нигде не возможно.

— Похоже, неземная фея его окончательно достала.

— Не без того. Будет наш друг опять слезливо ябедничать, жаловаться, что она его обижает. Но ты смотри, если хочешь меня увидеть, то Антошка нас с Саньком к вам привезёт, погуляем по лесочку, шашлыков поедим. Жарят у вас там шашлыки?

— Наверное. Тут много всего, — Ангелина осеклась, по коридору к ней шёл Константин.

— Ну, так чего? Мы приезжаем?

— Давай я попозже перезвоню.

Геля положила трубку и приняла, как ей показалось, вид полного безразличия, но Константин подошёл к её дивану и посмотрел на неё с усмешкой:

— Что ты так напряглась? Я же понимаю, что ты случайно оказалась в этом пансионате.

— Разумеется, случайно.

— Я именно так и подумал. Случайно узнала про мою свадьбу, случайно приехала сюда… Я не пойму только, чего ты хочешь добиться этими случайностями?

Дверь шестьдесят седьмого номера распахнулась, и в коридор вышла Вероника. С любопытством посмотрела на Константина. Ангелина, сама не поняв почему, густо покраснела, словно её застали за чем-то крайне неприличным.

— Геля, я в бассейн, тебя подождать?

— Нет, не жди. Я в бассейн не хочу.

— Зря. Хотя, вижу, ты снова нашла занятие поинтереснее плаванья, — и, не дожидаясь ответа, Вероника удалилась.

В эту минуту у Гели появилось желание высказаться в самых жёстких выражениях своё мнение о них. Пусть Костя страдает манией преследования, а Ника пестует свои комплексы, Ангелина не хочет разбираться в их переживаниях, ей своих хватает.

Геля зашла в номер, подошла к панорамному окну, залюбовавшись на зимний лес: может, действительно, пусть Белогорский приезжает, поснимает пейзажи, а они с Ксюхой и её Саньком погуляют, посмеются, Вероника с ними повеселится, ей полезно расслабится. Ангелина не слышала, как открылась дверь номера, поэтому испуганно вздрогнула, когда ощутила нежное прикосновение губ к своей шее, сильные руки обняли, прижали, жаркий шёпот «Ангел мой, не могу без тебя» коснулся уха. Хотела вырваться, но кожу моментально покрыли мурашки, растекаясь по затылку и плечам. Геля повернулась к нему и потянулась навстречу, подставляя губы и всю себя его жадному рту и рукам, прижимаясь, чтобы быть ближе, сплестись, соединиться… Но через предательскую дрожь, отдающуюся в руках, в спине, во всем теле, прорвалось:

— Ты определись: жить без меня не можешь или от слежки моей страдаешь?

— Я не страдаю, я, ангел мой, понимаю тебя. Тебе тяжело, потому что жизнь внесла коррективы, а ты не хочешь этого принять.

Голос Константина, глубокий, бархатный баритон, обволакивал, а пальцы виртуозно касались шеи, груди, руки опускались всё ниже… Сознание Гели умоляло остановить любовника, а тело плавилось в ласковых руках и желало одного — чтобы он не останавливался. И тут заиграла весёлая мелодия, «Светик мой Светлана», — запел солист Нэнси. Костя быстро вытащил телефон и отключил звук, но старая попса из дорогого смартфона Константина обрушилась на Ангелину ушатом холодной воды.

— Поговорил бы с женой, а то ещё подумает, что по бабам пошёл, — высвободилась из объятий Геля.

Константин попытался вновь обнять девушку, она отстранилась, и вдруг он оттянул её волосы назад, и одним рывком повалил на кровать. Всё произошло так неожиданно, что Геля опомнилась лишь когда Костя навалился на неё, яростно пытаясь раздвинуть ей колени.

— Нет! Нет! Не смей ко мне прикасаться! — попыталась вырваться Ангелина.

— Да раздвинь ноги, сука! — прохрипел Константин и руками зафиксировал Гелины запястья.

Сцена была ужасна: девушка яростно сопротивлялась, пыталась царапаться, тушь со слезами стекала по щекам, с губ ежесекундно срывались стоны, а мужчина грубо, животно, вошёл и вбивался в мягкую плоть, пока его тело наконец не содрогнулось. Кончив, он ослабил хватку, но Геля продолжала метаться и кричать, пока до неё не дошло, что никто больше её не держит. Костя встал, застегнул брюки.

— Прости. Нашло что-то, — не поворачивая головы, выдохнул он. — Я от тебя пьянею.

Ангелину пробрала дрожь, она удивленно открыла глаза, и в шоке уставилась на высокий потолок, украшенный лепниной.

За Константином давно закрылась дверь, а Геля всё лежала, потрясённая похотью и яростью, обрушившимися на неё. Потом побрела в ванную, стала перед зеркалом, рассматривая засосы на шее, синяки на запястье: «Нежно меня нежный отделал». Вернулась в комнату, вытащила из шкафа дорожную сумку и стала аккуратно складывать вещи.

В холле отеля у ресепшен стоял Борис и что-то объяснял администратору. Увидел вышедшую из лифта Ангелину, подошёл, протянул руку к сумке:

— Добрый вечер! Давайте я помогу Вам.

— Спасибо!

— Уезжаете?

— Да. Срочные дела возникли.

— Ваш автомобиль на какой стоянке? — Борис остановился на крыльце, определяя, куда идти: на территории отеля парковок было две — гостевая, при въезде, и большая, крытая, за административным зданием.