Пламя факела испуганно задрожало, парень остановился, трясясь всем телом и чуть не плача. Большая лапа с когтями выметнулась вперёд, схватила его и прижала к земле. Факел выпал, блики от мечущегося пламени осветили длинную морду. В пасти бьётся алый язык, короткие рога откинуты назад. При таком неверном свете непонятен цвет дракона, зато пахнуть так может только чешуя — броня древнего ящера.

— Ну?! Снова людишки? — взревел дракон. Сердце дрогнуло, парень трепыхается, прижатый лапой, но до головы дракона около десяти шагов… Такого большого существа не видел никогда! Думал, что обхитрить дракона просто, но над ним нависает махина, а решимость бросить порошок куда-то пропала… Дракон, на свою беду, приблизил морду, недовольно рявкнул так, что стены пещеры затряслись. посыпались мелкие камушки:

— Говори!

— Мы… Мы пришли почтить тебя, о Великий…

Голос дрожал, но рука метнулась к заветному карману. Бутылочка выскочила легко, будто этого и ждала, с шипением вылетела пробка. Он швырнул бутылку с порошком прямо в морду дракона, заклубилось синеватое облачко.

Оглушительный звук ударил по ушам, проник в самое основание черепа, он смутно понял, это закричал дракон. Синеватая пыль взвилась в воздухе, начала оседать на длинную морду, тускло блеснули несколько искорок. Дракон прижал лапу к морде, замотал головой, хвост с силой ударил в стену в нескольких метрах от них. Ящер прорычал громовым голосом:

— Глупец! Что ты наделал!

— Это средство для дракона! — торжествующе крикнул Красная Рубашка. — Сейчас ты умрёшь! А мы заберём сокровища!

— Какие сокровища, идиот! Это средство для дракона!

Красная Рубашка не понял, торжествующе ухмылялся, потрясая кулаком. Громадный ящер перестал извиваться, замер, синеватая пыль исчезла, в его облике ничего не изменилось. Молниеносный бросок второй лапы, Красная Рубашка повис на вытянутом когте, дракон жив-здоров и даже не собирается подыхать!

— Как… Как? Почему?!

— Это средство для дракона, дурья твоя башка!

— Тогда почему ты…

Дракон устало махнул лапой, длинные когти неприятно процарапали по камню. Ппарень из деревни лежит ни жив, ни мёртв, даже не пытаясь откатиться. К самому лицу Красной Рубашки приблизилась длинная морда, клыки размером с его ладонь, в алом зеве вьётся длинный язык, сейчас одним укусом обдерёт ему лицо, сорвёт череп и вырвет позвоночник…

Дракон повторил раздельно:

— Это — средство для дракона, тупица! Не от дракона! Не чтобы изводить дракона! Идиот! Это средство для дракона!

Разбойник сжался в лапе, мотал головой, всё ещё ничего не понимая. Дракон опустил его на пол пещеры, сгорбился, крылья опали, морда вытянулась, весь облик выражает некое поражение:

— Теперь наши с тобой жизни связаны. Теперь ты не можешь меня убить, и я тоже. Это средство… соединяет судьбу дракона и человека. Один чувствует примерно то же, что и другой. То же, что видит глаз, что слышит ухо… так же бьётся сердце.

— Значит… — Красная Рубашка, не веря своим ушам, поднялся со слежавшихся камней, уставился на дракона. — Значит, я проживу столько же, сколько и ты?

— Держи карман шире, — огрызнулся дракон. — Чуть дольше обычного человека! Будешь немного сильнее, чуть-чуть быстрее… на суперсилы не рассчитывай! Летать не сможешь! И плеваться огнём — тоже. И последний дар я тебе не отдам.

— Какой ещё последний дар?

— Обойдёшься, — грубо оборвал дракон. — Я тебя не убью, но и видеть не хочу. Пшёл вон, мне такой союзник не нужен.

— Но я ведь…

— Не морочь мне голову! Глаза дракона видят ложь. И истину. Я вижу, кто ты. Сам сказал, зачем пришёл! Убирайся! Иначе размажу, пришлёпну! Да, проживу послбе этого недолго, два — три дня. Но и ты своего не получишь!

Красная Рубашка медленно попятился назад, нога наткнулась на лежащий факел, тот почти погас. Колеблющийся огонёк освещает огромный силуэт во тьме, искорки прыгают, разгоняя тени. Он махнул факелом, огонь взбодрился, фигура дракона стала чуть более чёткой. Красная Рубашка о чём-то напряжённо раздумывал.

— Чуть дольше обычного человека? А оружие мне вредит? Яды, стрелы? Насколько прибавилось силы?

— Сам выяснишь, — устало прорычал дракон. — Ты почти не изменился… как и я. Мне оружие не вредит, тебя любая стрела проткнёт так же охотно, как и раньше. И вообще, почему я должен тебе что-то объяснять?

— Если убьёшь меня… проживёшь недолго. Два-три дня…

— Попался, да? — фыркнул дракон. — А так пришёл бы в деревню, как победитель дракона! И не мечтай! Умру я — следом и ты. Через день, максимум два.

— А… сокровища? — осторожно спросил Красная Рубашка.

Дракон грозно поднял голову, на кончиках рогов мелькнули алые язычки, чешуйки заблистали синими огоньками, крылья распахнулись. Сердито взревев, он поднялся на лапы — Красная Рубашка уже со всех ног бежал прочь из пещеры. Парень из деревни в ужасе скрючился и ожидал конца…

Выбравшись из пещеры, Красная Рубашка привалился спиной к скале, переводя дух. Свежий ветерок ласково гладил по щекам. Он чуть не подскочил — увидав выходящего из тёмного свода парня. Тот ошарашенно улыбался:

— Он меня отпустил! Он не такой… Я думал, он как дракон! Из сказок! А он меня пожалел…

— Пожалел? — выдохнул Красная Рубашка. — Как и меня…

— Да! Он нас обоих…

Голос парня оборвался — он со страхом смотрел на обнажённый кинжал. Красная Рубашка пошёл прямо на него, лицо не делал страшным, не кривился в злой ухмылке. Парень попятился, упал, слабо отталкиваясь ногами, вход в пещеру чернеет за спиной. Красная Рубашка наклонился над ним, носком сапога ударил в грудь, быстро придавил коленом.

Кинжал одним резким движением резанул по горлу, тут же с чмоканьем вошёл меж ребёр. Несчастный захлебнулся в булькающем крике, но вскоре затих. Красная Рубашка поднялся, с будничным видом отряхивая руки, вытер лезвие. Осмотрел ладони, брезгливо протёр от крови о штаны парня и сообщил убитому:

— А я вот не пожалею.

— Вот как было дело.

По пещере прокатился порыв жаркого ветра, это дракон вздохнул так тяжело, будто на его спине все Светлогорье разом.

— С тех пор эта сволочь бродит по миру, вытворяя разные мерзости. Убивает людей, ворует, иногда и насилует… И каждый раз, когда он совершает зло, мне становится больно. Раньше я чувствовал своих братьев, знал, кто где находится. Сейчас, хоть этот гад совсем не брат мне — я чувствую боль тех людей, кому он причинил зло. А ему это в радость…

Дракон замолчал. На площадке стало тихо. Наконец Герда негромко и жалостливо произнесла:

— Бедный ты, бедный… И сердце болит, и видишь людей какими есть…

И сделала движение рукой, будто погладить большую чешуйчатую голову. Дракон чуть приподнял верхнюю челюсть, показать самый краешек клыков, но с места не двинулся. Герда сообщила тем же печальным тоном:

— Для нас благо не видеть друг друга такими, какие есть. Человек прикидывается, маскируется, старается показать себя с лучшей стороны… но это и есть жизнь! Нам даже интересно, а вдруг очередной встречный окажется не полной сволочью…

Маг вдруг словно очнулся от сна:

— Погоди. А мы здесь при чём? Это печальная история, не спорю, но каким боком тут мы?

— Да помоги же мне! — вдруг рыкнул дракон так, что вздрогнули камни, по площадке пронёсся горячий ветерок, а в ближайшем лесу испуганно взлетела стая ворон. — Помоги! — продолжал он уже тише, нетерпеливо ударив хвостом, камни жалостливо скрипнули. — Найди средство, зелье… в конце концов, найди этого гада! Убей его! И тогда боль прекратится…

— Но и ты умрёшь, — вдруг ясным голосом сказала Герда. Клавус задумчиво посмотрел на неё.

— Нет, — дракон даже головой мотнул. — Я проживу немного дольше. Зато без боли. А так, у меня сердце хоть и большое, но… слишком часто страдаю.

В пещере воцарилась тишина. И хотя слышно тяжеловатое дыхание дракона, с присвистом, слышно, как скрипят камушки под сапогами мага, что начал неторопливо расхаживать туда-сюда — но люди привыкли, что если все молчат, это называется тишина.