Сердечек было много.

Просто нескончаемая лавина какая-то. И мы с Карлом принялись обрезать с них жилки, чтоб управиться.

Обрезав все лишнее, мы разрезали сердечки на несколько частей и отправляли их в чистую большую посудину. Туда же Тильда отправляла мелко нарубленные яйца.

Надо отметить, что она орудовала ножом ловко. Пожалуй, грубовато, но очень быстро. Что за чудо-помощница!

Да и с яйцами она управилась намного раньше, чем мы с мелкими сердечками.

— Тильда, займись грибами, — велела я ей. — Вынь их и тоже наруби мелко. И сюда же.

— Чудеса, — пробормотала Тильда, вытирая руки о старый фартук и заглядывая в котел, где лежало вперемешку мясо с яйцами. — Ну, чисто как поросятам…

Мы с Карлом так и покатились со смеху, хотя Карл и глянул тревожно на меня.

Но я и опасений не разделяла.

— Принеси-ка ведро майонеза, Карл! — скомандовала я, пока Тильда отвлеклась на грибы. — И добавь его в салат!

В общем, и тут получилось схитрить.

Когда мы, наконец, управились с сердцами, Тильда виртуозно покромсала грибы и покидала их в общий котел.

Я посолила ингредиенты, чуть поперчила и туда же отправила луковую золотистую зажарку. Она потекла огненной рекой на яйца и грибы под удивленными взглядами Карла и Тильды.

После я все перемешала как следует и протянула ложку Карлу.

— Пробуй, хозяин!

Карл попробовал новое блюдо с сомнением на лице. Но по мере того, как он распробовал его, улыбка появлялась на его губах.

— Выглядит непривычно, но очень вкусно! — сказал Карл и хотел было снова полезть этой ложкой в общий котел, но я остановила его.

— Но-но-но! Чистыми ложками, и только из своей тарелки! Тильда, отважишься?

— Пожалуй, — осторожно согласилась она. — Уж больно интересно, что вышло?

— Из хороших продуктов ничего дурного выйти не могло, — отрезала я. — Давайте миски, и за стол!

Пришло время и наши горшков с мясом.

Я вынула один, проверила на готовность картофель и мясо.

Картофель рассыпался, мясо было мягким. Овощи сварились и дали сок.

К этому бульону, которого было совсем немного, я долила чуток наваристого куриного, с потрошков.

На стол постелила самую новую, самую красивую скатерть.

Нарезала свежего хлеба большими белыми ломтями.

Каждому поставила по горшку мяса, и на тарелочку по чуть-чуть положила салата. На пробу.

Бъёрн тоже отнесся к салату с подозрением.

Он сначала выгреб все из горшка и съел, крякая и причмокивая. И весь бульон вычерпал и промокнул коркой хлеба.

Салат он придвинул к себе небрежно, раздумывая, есть его вообще или нет.

Но после первой же ложки его настроение изменилось.

— Однако, — глубокомысленно протянул он, жуя и задумчиво глядя в потолок.

— Вкусно? — с надеждой спросила я.

Он снова щедро черпанул ложкой и отправил порцию салата в рот, все так же задумчиво глядя в потолок.

После третьей ложки салат кончился, и Бъёрн с сожалением посмотрел в опустевшую тарелку.

— Неплохо, — подвел он итог. — А еще можно?

— Вот видишь! — воскликнула я, обращаясь к Карлу. — Этот вкус всем понравится!

— Было б неплохо, — ободренный, ответил Карл.

— Тогда вы управляйтесь здесь, а я пойду… и поработаю в другом месте, — сказала я. — Вернусь ночью, думаю.

— Хорошо, — ответил Карл. — Возьмешь с собой ужин? Вдруг проголодаешься?

Он более чем заботливо собрал для меня корзинку, поставив туда горшочек с тушеным мясом и миску с салатом, прикрыв ее ломтями хлеба.

Пока Тильда убирала посуду, а Бъёрн носил воду, я накинула плащ, взяла корзинку и проскользнула в комнату Карла.

Из тайника забрала золотую монету, крепко зажала ее в кулаке. Вступила в круг и только и успела, что вымолвить «Иду!», как меня перенесло в Белый Город.

Я оглянулась — это был все тот же покинутый пыльный тихий дом. Он так и стоял нетронутым; и, разумеется, в нем полно было работы, да и о посетителях говори было рано.

Но я знала, зачем рвалась сюда.

Я отела пораньше увидеть Феланора. Он ведь скоро прибудет в город!

И сердце мое замирало в предвкушении встречи.

***

В Белом Городе все было все так же празднично и шумно.

За стенами таверны слышны были музыка, смех. Горожане ждали своего правителя.

И я тоже.

Начать уборку я решила с зала. Комнаты, кухня — этого посетители не касались и не видели. А вот зал — это лицо заведения!

Здесь убираться было не в пример легче, чем в таверне Якобса.

Уж не знаю, чем он так умудрился ее заляпать, но даже в пустующем много лет доме не было такой грязи. Много пыли, да, паутины. Но не отвратительной зловонной жижи, не копоти и жира, которыми были заляпаны даже столы в таверне Якобса.

— Что ж ты за существо такое, Якобс, — пыхтела я, сметая веником мусор из углов. — Все испоганит одним своим присутствием!

Комнату под лестницей, подобие моей спальни, я привела в порядок первой.

Перетряхнула всю постель, выколотила одеяло, вымела полы.

Эта комнатка была такой крохотной, что я с ней провозилась всего час. А потом долго, долго сидела на постели, вдыхая запах чистоты и свежести, и аромат цветов, льющийся из раскрытого окна.

У меня было ощущение, что я вернулась домой.

Очень странное чувство, учитывая то, что в Белом Городе Адель, скорее всего, никогда не бывала…

Затем я приступила к уборке.

Воду я брала в колодце во дворе. Красивое место! Над колодцем росли цветущие деревья, и когда дул ветер, казалось, что идет снег из осыпающихся бело-розовых лепестков.

Столы я отмыла первыми. Поливала щелоком и скребла щеткой до скрипа, пока они не заблестели.

И оказалось, что они сделаны из благородного беленого дерева с черными и алыми прожилками. Очень красиво. По-эльфийски изысканно!

Стекла здесь были витражные, из светлых голубых, зеленоватых стекол.

Это я выяснила, когда смахнула пыль с окон.

Их отмыть было сложнее.

Ветер и дождь сделали окна снаружи серыми и шершавыми.

Я мыла их с величайшей осторожностью, чтоб не выдавить ни стёклышка.

Несколько раз меняла воду. Окатывала окно и принималась тереть его заново, пока стекла не стали прозрачными, а рисунок витража легким и светлым.

Влажной метлой прошлась по полу еще раз, сметя остатки мусора с потемневшей половой плитки.

Из темно-серой и шершавой она стала красно-коричневой, как обожжённый кирпич. До чистоты ее еще тереть и тереть, но в целом стало намного чище и свежее.

Растопила старую печь, кое-как справившись с высушенными до идеальной сухости дровами. Нужно было просушить помытый зал, мебель.

Я распахнула отмытые окна, чтоб проветрить душный зал. В ведре с чистой водой сполоснула руки и лицо. Привела в порядок волосы и платье, как могла.

И вышла на порог, заметенный бело-розовыми лепестками.

Ни раньше и ни позже.

Именно сейчас.

В тот самый миг, когда к таверне подходи Феланор.

— Здравствуй, эльфийский принц, — чуть улыбаясь, произнесла я, склонив голову к плечу и щуря глаза от оранжево-розового заката, облизнувшего небосвод. — Долго же ты шел домой. Я заждалась.

Феланор замер на пороге, потрясенный. Казалось, он очень хочет потереть свои эльфийские глаза. И сдерживается изо всех сил, чтобы не показаться смешным и нелепым.

— Адель?! Это ты? — не веря своим глазам, выдохнул он. — Что ты тут делаешь?! Как?! Или… ты только чудишься мне?

Он насмелился подойти и коснуться меня рукой.

Но я не распалась, не разлетелась розовыми лепестками.

Осталась стоять перед ним, уставшая, чуть улыбающаяся.

— Карл оказался полукровкой, полуэльфом, — весело сказала я, рассматривая его изумленное лицо. — Это старый дом его матери. И вот я здесь! Пришла встретить тебя.

— Но как ты догадалась, что я приду сюда?!

— Это ведь твой город. Ты наверняка видел этот дом раньше. И не мог не заметить его сходства с таверной. Я подумала, — тут моего сердца вдруг коснулась печаль, — что если ты заскучаешь обо мне… ты сюда придешь.