И то потому, что он ухватил меня за руку и заставил обратить на себя внимание.

— Ну, здравствуй, Адель, — произнес он, разглядывая меня с интересом. — Надо же, как похорошела. Ни дать, ни взять, хозяйка таверны!

Сердце мое так и ухнуло вниз, в самые пятки!

Я отняла у него свою руку почти со злостью, отряхнула ее брезгливо.

— Что тебе нужно? — холодно осведомилась я.

Нет, я его не боялась.

Прав у него на меня никаких не было.

Если он вздумает напасть и попытается отнять вырученные деньги, я налью водочки жене Бъёрна и позову ее на помощь.

Но он как будто не собирался нападать и улыбался мне как старой знакомой.

— Всего несколько дней прошло, — произнес муж, внимательно меня рассматривая. — А ты так изменилась. Стала красивее, увереннее. Нарядная вон какая. Как будто не служанка, а прямо хозяйка дома!

Мое платье, прибранные косы.

— Раньше за тобой такого не было замечено, — продолжил он. — Отца с матерью прогнала, а бывало, и слова им боялась сказать наперекор.

— Ты за родителей пришел с меня спросить? — резко произнесла я. — Напрасно. Их хозяин на воровстве поймал. Пусть скажут спасибо, что папаша Якобс на них не заявил. А то бы сидели сейчас в кутузке за свою наглость.

Муж с прищуром смотрел на меня.

Будто видел в первый раз.

— Нет, не за них я пришел спросить, — ответил он. — У них свои головы на плечах. Сами должны думать.

— Так зачем ты тут?

— Интересно стало, — он мерзко улыбнулся. В его улыбке мне почудился какой-то нехороший, сальный намек. — Что ты сделала, чтоб раскрутить старого скрягу на денежки? Все знают, что с папаши Якобса легче шкуру спустить, чем добраться до его монет. А ты вот смогла. Пиво, мясо… сама как королева.

Он подался вперед. Придвинулся ближе, заглядывая мне в глаза.

— Что ты сделала? — отчетливо произнес он. — Как ты это сделала? Признайся, ты ведьма? С меня особо взять было нечего, вот ты и не цеплялась? Так, поголосила для вида, а сама вприпрыжку помчалась к Якобсу, чтоб поискать у него в сундучке?

Я вспыхнула до корней волос. В памяти всплыл тот день, когда этот скунс меня продал. День, полный стыда и страха. Мне показалось, что в груди у меня что-то взорвалось, и волна этого мерзкого чувства обдала все кругом.

— Ах ты, скотина, — прошептала я, качая головой. — Немного цеплялась? Да что ты знаешь о том, каково мне было?! Ты меня продал, продал, как скотину! Как вещь! Даже если б Якобс меня убил, а голову сварил в холодце, ты бы сказал, что ничего страшного!

Муж ухмыльнулся.

— Да ты просто актерка, — произнес он. — Столько слов! Гляди, еще немного, и слезы польются! А у самой волосы отмыты дочиста, платье золотыми нитками вышито. Сразу видно, как ты страдаешь!

Я невольно рванула вперед с целью огреть чем-нибудь этого засранца по голове. И если б нас не разделял стол-стойка, я бы точно тюкнула этого говнюка по темени половником!

— Ну, ну, — снисходительно произнес муженек. — Не дрыгайся. И не выдавливай слезы, а то глаза на лоб вылезут. А мы же не хотим этого, не так ли? Я же не просто так сюда пришел. Я к тебе по делу.

— Нет у нас никаких дел! — рявкнула я.

— Может, все же есть? — настаивал муженек. — Давай, не огрызайся мне тут. Я, знаешь, на тебя посмотрел и передумал.

— Чего? — я оторопела. Невольно себя Карлом почувствовала.

— Думаю, ты можешь вернуться ко мне, — продолжил он совершенно серьезно.

— Прости?..

— Ну, вернуться. Ко мне. Снова. Будешь опять моей женой.

Я адски расхохоталась, да так, что слезы брызнули у меня из глаз.

— Твоей женой? — отсмеявшись, произнесла я. — Чтоб ты снова продал меня? Благодарю покорно, но нет! А шутка хороша. Лучшая шутка этого года, пожалуй!

— Ничего смешного, — меж тем серьезно заметил муженек.

— Наоборот, очень смешно. Я же не твоя мамаша. Я не собираюсь воровато удирать от Якобса, слушая его вопли за своей спиной. А он непременно погонится! С учетом того, какую сумму он выставил за меня в виде выкупа, погонится.

— Я выкуплю тебя, — серьезно ответил муженек.

— Он запросил дюжину серебра! Поищи по своим карманам, найдется ли столько? — смеясь, ответила я.

— Найдется, — хладнокровно ответил муженек и выложил на стол золотой.

У меня перехватило дыхание.

— Вот, значит, как, — мой голос больше походил на невнятное шипение. — Деньги у тебя есть. А ты говорил — разорен! Все проиграл!..

— Вчера проиграл, сегодня отыгрался, — спокойно ответил муженек. — Ты же знаешь, что я собираюсь в Белый Город. А без денег там делать нечего.

— А я тут причем?

— А ты бы мне помогла их побольше заработать.

— Я?! Как?

— Весь город в курсе, что таверна Якобса ожила с твоим приходом. Только и судачат о том, что кормить лучше стали, — небрежно ответил муженек. — Якобса сейчас нет в городе, и вернется он, скорее всего, дней через пять. Так что ты вполне можешь почистить его сундучок с деньгами и прийти ко мне, — он мерзко усмехнулся. — Цена на тебя на рынке взлетит до небес. Теперь ты не просто хорошенькая замарашка, а умелая хозяйка. Я продам тебя еще разок…

— Хорошенькое предложение!..

—…ты обчистишь нового хозяина, и мы вдвоем рванем в Белый Город с денежками. Как тебе план?

— Нет!

В голове моей вихрем пронеслась незамысловатая картина того, как этот скунс собирался моими руками обобрать горожан и смыться, бросив меня на произвол судьбы.

Ему-то что; отвечать за воровство пришлось бы мне. И за побег от хозяев, и за украденные денежки. И просто розгами я б не отделалась. Вздернули б меня на потеху толпе.

А в том, что он меня кинул бы, я ни на миг не сомневалась.

— И не подумаю воровать! — рыкнула я. — Да и тебе не советую. Еще немного, и ты доиграешься в своем народном театре…

— Что? — не понял сбитый с толку моими странными словами муженек.

— Тебя рано или поздно прижмут за твои делишки, — грубо пояснила я. — Работать ты не любишь, только в карты играешь да шляешься. Такой образ жизни никого до добра не доводил. Лучше б тебе оставить свои опасные занятия и подумать о доме и о семье. Родители твои ходят, побираются…

— Это потому, что стыда у них нет, — грубо перебил он меня. — Уж они-то совсем не бедствуют!

— Мне все равно, — не менее грубо ответила я. — Просто сделай так, чтобы я больше ни тебя, ни их тут не видела. Забудьте уже обо мне.

Муженек прищурился:

— Свободу отвергаешь? — с подозрением спросил он.

— Отвергаю твои грязные предложения, — ответила я. — Ты ведь не свободу мне предлагаешь, а преступницей стать. Но я лучше полы у папаши Якобса в таверне буду всю жизнь драить, чем воровать и мошенничать!

Я развернулась было, чтоб уйти. Но этот говнюк вдруг с нечеловеческой прытью кинулся вперед и ухватил меня за руку, пребольно сжав запястье.

— Я сказал, — прошипел он, выкручивая мне руку и тараща злые глаза, — ты сделаешь так, как я велю! Забыла мою палку, сучка? Распоясалась совсем?

Видимо, прежняя его жена, Адель, была девушкой кроткой, тихой, послушной и запуганной, если он так уверен был, что она его угроз испугается и сделает так, как ему хочется.

И на помощь никого не посмеет позвать, ибо стыдно. Или страшно, что господин муж — хоть и бывший, — отлупит ее снова.

По крайней мере, я просто остолбенела, не в силах даже крикнуть. Внутри меня все похолодело от ужаса, когда этот гад ломал мне руку. Я и правда слова выкрикнуть не смогла, чтоб позвать того же Бъёрна мне на помощь.

Но этого и не понадобилось.

У горла муженька вдруг опасно блеснуло лезвие остро отточенного ножа, и голос, высокомерный и холодный, как горная река, рванул нервы.

— Леди же ясно сказала «нет», — неизвестный в капюшоне, непонятно откуда взявшийся, прижал шейку муженька сильнее. И тот вытянул ее длиннее, изо всех сил стараясь не пораниться о сталь. — Так отчего вы так назойливы?!