Эверс побежал за ней, его ботинки неуклюже скользили по истёртым хрустальным ступеням. Девушка впереди него теперь не виляла попой и не подпрыгивала — её длинные ноги двигались, как у антилопы. Одурманенный усталостью, Эверс запыхался, добравшись до крыши.

Под сиянием потока солнц, опоясывавшего небо, простирался запутанный лабиринт сверкающих крыш. Перезвон хрустальных колоколов был здесь, наверху, оглушительно громким, он доносился со всех сторон, но громче всего был впереди. Затем он увидел на соседней плоской крыше старого валлоанца, который сидел на корточках перед двойным рядом причудливых хрустальных колоколов конической формы и постукивал по ним маленькими молоточками, добавляя свой особый ритм к звону, пульсировавшему в ночи. Мысленно Эверс проклял пристрастие валлоанцев к их странной музыке, из-за которой некоторые из них проводили полночи на крышах.

— Всё в порядке, старый Ориден ничего не замечает вокруг, когда звонит в колокола, — сказала девушка. — Нам лучше поторопиться.

Эверс согласился, что лучше поторопиться. К первой сирене присоединились другие, со стороны комплекса Федерации. Он пошёл по крышам за девушкой, не спрашивая, куда они направляются.

Она спустилась по лестнице, находившейся в центре крыши, и он последовал за ней в коридор, где было почти совсем темно. Он был рад, что теперь перезвон слышен не так сильно.

Она открыла дверь, и он последовал за ней в комнату, столь же тёмную, как и коридор. Дверь закрылась, и Эверс издал короткий возглас, прищурив глаза. Она внезапно зажгла лампу, и он на мгновение ослеп. Мягкое слабое пламя лампы ярко отражалось от гранёных хрустальных стен, пола и потолка.

— Как вы можете выносить всё это хрустальное… — начал он, а затем остановился. Он подозрительно посмотрел на неё. — Что это за место? И кто ты?

— Я Шарр, — сказала она. — И это моё место. Ты здесь в безопасности… на какое-то время.

Эверс огляделся и подумал — чертовски странно, что его великая мечта, великое дело, которое совершили он, Строу и Линдеман, должно было привести его лишь сюда — на захолустную окраинную планету, в бедно обставленную хрустальную комнату к валлоанской девушке с рыжими волосами и сексуальной фигурой, которая стояла и с любопытством разглядывала его зелёными глазами.

— Ты подставилась не только потому, что ненавидишь полицию, — сказал ей Эверс. — Почему ты это сделала?

Она пожала обнажёнными плечами.

— Земляне богаты. Все это знают. Я подумал, что может быть ты хорошо заплатишь, чтобы избежать ареста.

Эверс устало провёл рукой по лицу и сказал ей:

— У меня есть несколько кредитов, но не слишком много. Но позже у меня будет больше, и…

Он остановился. Шарр его не слушала. Она смотрела мимо него, на дверь, находившуюся позади, и её зелёные глаза были широко раскрыты от страха, а рот приоткрыт.

Эверс мгновенно развернулся, его рука лихорадочно шарила в кармане в поисках оружия.

Позади него вообще никого не было.

Он услышал, как девичья рука со свистом рассекла воздух, но не успел вовремя обернуться. Ошеломляющий удар пришёлся по нервным центрам на его шее, и в голове у него что-то взорвалось.

Очнулся он неизвестно через сколько времени, с жуткой головной болью. Прошло несколько минут, прежде чем он начал осознавать что-либо, кроме стука в голове. Когда он полностью пришёл в себя, то обнаружил, что лежит, прижавшись лицом к гладкому хрустальному полу.

Эверс начал вспоминать. Вне себя от ярости, он попытался подняться и сразу обнаружил, что его запястья туго связаны за спиной.

Он перевернулся. Шарр сидела в низком кресле в трёх футах от него, закинув одну обтянутую шёлком ногу на другую, и улыбалась ему счастливой улыбкой.

— Ты думал, я не знаю, кто ты? — спросила она. — Как ты думаешь, почему я последовала за тобой и рискнула отбить тебя у этого человека из ГК? Ты — удача, идущая мне прямо в руки!

— Ты не в своём уме, — хрипло сказал Эверс. — Я же сказал тебе, сколько у меня денег.

Шарр рассмеялся.

— Важно не то, сколько у тебя есть, а то, сколько ты принесёшь. Ты Вэнс Эверс. Один из людей, отправившихся в галактику Андромеда.

Хрустальные колокола Валлоа тихим шёпотом проникали в комнату сверху, их пульсирующий звон нарастал и затихал в окружающей тишине.

Эверс лежал и смотрел на девушку, а потом невесело рассмеялся.

— Ты хоть представляешь, как далеко находится галактика Андромеда?

— Говорят, очень далеко, — ответила Шарр. — В новостях говорили, насколько именно далеко. — добавила она. — Ты знаешь, мы теперь получаем сводки новостей, поскольку Федерация решила цивилизовать нас.

Эверс ничего не ответил. Эта рыжеволосая особа была умна, и её нельзя было обмануть, а значит он влип по самые уши.

— В сводках говорилось, — сладко продолжила Шарр, — о человеке по имени Эрик Линдеман, который был учёным Федерации, космическим инженером-конструктором, как они его называли. И как он хотел заставить звездолёт летать быстрее и дальше, чем когда-либо прежде.

Да, тяжело задумался Эверс. Большая мечта Линдемана. Она привела их всех сюда, всех троих. И всё же, даже сейчас, он не мог сожалеть об этой мечте и их страсти в её достижении. Дело того стоило.

Давным-давно человек завоевал звёзды, изобретя овердрайв, с помощью которого корабли двигались в гиперпространстве со скоростью, в тысячи раз превышающей скорость света. Корабли, торговля и цивилизация Федерации распространились по всей галактике и достигли тысяч солнц и миров.

Но за пределами нашей галактики, за бескрайним океаном космического пространства, мерцали другие огромные континенты звёзд, другие галактики. Смог бы корабль пересечь эту пропасть, смог бы человек покорить и эти галактики, если бы овердрайв был разогнан настолько, чтобы сократить время пространственного перехода с помощью увеличения скоростей в десятки тысяч раз?

Линдеман был уверен, что смог бы. Он уточнил, что теоретически это всегда было возможно, просто никто ещё не пробовал. А он попробует. И он заразил своих помощников — Эверса и Строу — собственным энтузиазмом. Они с нетерпением разрабатывали планы строительства привода Линдемана.

А затем от начальника их Бюро поступил категорический приказ прекратить исследования как «непрактичные и ненужные в настоящее время». Все апелляции и доводы были отклонены в категорической форме.

Разочарованный и разгневанный Линдеман уволился из Бюро — и забрал с собой Эверса и Строу. Они решили сами строить привод. Если не для Федерации, то для себя. У Линдемана в прошлом было несколько патентов, которые принесли ему неплохую прибыль. Он использовал их, чтобы купить четырёхместный экспресс-круизер, и они втроём встроили в него привод Линдемана. Человек собрался выйти в межгалактическое пространство.

Но вскоре они узнали, что не всё так просто. Из Галактического Контроля, подразделения, регулирующего все космические путешествия, пришла официальная директива, подкреплённая решением самого Совета. Ни сейчас, ни в ближайшем будущем экспериментальные путешествия за пределы галактики не должны осуществляться.

«В нашей галактике есть тысячи окраинных планет, которые нуждаются в развитии», — говорилось в директиве. — «На наших собственных звёздных путях найдётся работа для многих поколений. Если мы начнём звёздные исследования другой галактики, это может фатально подорвать упорядоченное развитие нашей собственной. В разрешении отказано».

С Линдемана было достаточно. На его корабле был установлен привод, и он был готов к полёту. Он проклял Совет, ГК и все Бюро, он объяснил Строу и Эверсу, каким наказаниям они подвергнутся, если нарушат официальную директиву, а затем они втроём взлетели, покинули галактику и направились к Андромеде.

И это, с горечью подумал Эверс, оказалось их возвращением из того путешествия. Строу был ранен, и Линдеман прятался с ним на корабле в джунглях, а он лежал здесь, связанный, как свинья, и валлоанская девка злорадствовала над ним.