— Я думал, он не заметит, — заскулил Славка. — Да ладно тебе, Рудик. Он же не поймал нас, а? Я просто пошутил.

— За такие шутки в зубы дают, — Митяй с наслаждением дал Славке пинка. — Ты нас когда-нибудь угробишь своими дебильными шуточками!

— Ага, когда-нибудь нам рога обломают по твоей милости, — поддержал Митяя Алексей, — У тебя что, мозги отшибло?

— Во-во. Мозгов у него как у Балбеса из фильма. — Митяй попытался снова поддать Славке ногой, не иначе как в отместку за издевательства и ушибленный локоть, но тот убежал вперед, проломился через кусты и исчез из виду.

— Давайте все-таки сходим на хату у старой котельной, — предложил Алексей. — Я там спрятал свой самострел. Ну помнишь, Рудик — тот, что мне Андрюха Немцов подарил прошлой весной. Отпадная вещь!

— Шняга что надо, — согласился Рудик. — Могли бы чаек на свалке пострелять. Как думаешь, Лёха, он возьмет чайку?

— Если подобраться поближе и прицелиться, думаю возьмет.

— А зачем ты его на хату засунул? — спросил Митяй.

— Родители дома держать запретили. Сказали, я обязательно что-нибудь разобью.

— Но ведь ты же не собирался стрелять из него дома?

— Конечно нет, но попробуй им объясни.

— Эй-ей! Всем привет! — впереди на огромной автомобильной покрышке, поставленной «на попа» поперек грязного потока, стоял Славка и размахивал руками.

— Тру-ля-ля! Эй, Митяй! Спорим, такой толстый парень как ты сюда не за что не заберется! Ай-ля-ля!

Митяй закатил глаза:

— Держите меня, люди. Совсем шизанутый!

— Слезай оттуда, Славка! — крикнул Рудик. — Мы на хату идем.

Они перебрались через речку по трубе теплопровода, подвешенной над водой на металлических распорках и углубились в овраг. Примерно в пятидесяти метрах справа от них речка исчезала в железобетонной щели коллектора. За стальным сетчатым забором виднелись кирпичные строения ткацкой фабрики похожие на тюремные бараки. К югу кусты превращались в настоящий лес, граничащий с городской свалкой. На северо-западе к пустырю подступала Измайловская парковая зона.

Мальчики взобрались на песчаный откос, миновали несколько исковерканных автобусов и вступили в заброшенный частный сектор. Людей выселили четыре года назад, но старые дома еще не сносили, хотя в планах на этом месте должен был вырасти новый микрорайон. Впереди, между деревьями показалась ржавая металлическая крыша и окно, заколоченное гнилыми досками, словно глаз, закрытый бельмом.

— А знаете, пацаны, здесь в прошлом году парня убили, — неожиданно произнес Славка, с подозрением поглядывая на дом, почти полностью скрытый среди одичавших яблонь и разросшихся кустов крыжовника.

— Кончай заливать, трепло! — отмахнулся Рудик.

— Не-не. Я тоже слышал про этого малого, — Митяй переминался с ноги на ногу. — Мама запретила мне сюда приходить. Сказала, что этого парня закопали рядом с бойлерной. Рабочие меняли кабель и нашли отрезанную голову.

— А я слышал в школе, что того беднягу сначала кастрировали и только потом зарезали, — добавил жути Алексей. Он слышал что-то подобное от одного парня из параллельного класса по фамилии Зубов. Отец у него работал в милиции и, якобы, при всем присутствовал. Вообще-то Алексей не сомневался, что Зуб наврал с три короба. Но сейчас, глядя сквозь листву на мрачную коробку дома, ему стало не по себе.

— Да, да, Лёха, так мы тебе и поверили! Конечно того парня кастрировали, оттяпали ноги-руки, облили кислотой и затолкали голову в жопу! — отчеканил Рудик. — Кончай пороть туфту! Мы полезем за твоим самострелом или нет?

— А как это «кастрировали»? — тихо спросил Митяй.

— Кастрируют — это когда тебе отрезают яйца, дурила! Здорово, а? — с видимым удовольствием просветил его Славка.

— Ужас какой, — вырвалось у Митяя. Он ощупал спереди джинсы, словно проверяя, на месте ли его собственные причиндалы. Славка хохотнул, но смех оборвался слишком резко, словно магнитофон выдернули из розетки. В этом месте смеяться совсем не хотелось, да и говорить получалось только шепотом.

— Вдруг там до сих пор прячется убийца? — прошептал Митяй.

— Там маньяк Фишер поковыряется ножиком в твоем жирном брюхе! — Славка залился нервозным хохотом, но почти сразу сбился, и все четверо вздрогнули.

Алексей стиснул кулаки так сильно, что ногти впились в ладони. Появилась неприятная трясучка под коленками. Он уже жалел, что сам предложил зайти сюда за самострелом. Что если внутри и правда кто-то скрывается? Вдруг он сейчас смотрит на них из пыльной глубины дома и по подбородку его стекает слюна, как у собаки Павлова?

Но в тоже время заколоченные окна манили его к себе.

— Где лежит твой самострел, Лёха? — спросил Рудик, Он не трясся, как остальные, но это место ему определенно было не по вкусу.

— Сразу за порогом, под половицей, — пробормотал Алексей.

— Тогда пошли возьмем его и уберемся отсюда к чертовой бабушке!

Мальчики обошли наглухо заколоченную веранду и приблизились к крыльцу. Кругом между яблонь горами лежал разный строительный мусор. Фундамент дома крошился и проваливался в сырую, замшелую полутьму. Оттуда пахло плесенью и старым мышиным пометом. Облупленная деревянная дверь, исполосованная потеками голубой краски, оказалась не только закрыта, но и приперта изнутри какой-то тяжелой мебелью. Рудик несколько раз толкнул дверь плечом, потом с разбега ударил по ней ногой. Алексей попытался просунуть плоскую железяку между дверью и косяком, но у него ничего не вышло.

— Неделю назад здесь все было открыто, — сообщил Рудик.

— А может ну его — этот дурацкий самострел! Пойдемте отсюда, а? — начал было Митяй, но Алексей бросил на него убийственный взгляд.

— Все окна заколочены, но можно залезть через второй этаж, — предложил Рудик, — Напротив бойлерной есть пристройка. Мы там прятались от ухарей с Парковой.

На восточной стороне дома окна отсутствовали. В двадцати метрах к востоку виднелась заброшенная котельная. Вдоль обшарпанной бетонной стены лежали какие-то запчасти, карданный вал от грузовика, ржавые трубы, автомобильные покрышки.

К дому примыкала низкая хозяйственная постройка. Склад садовой утвари или мастерская. Рудик первым забрался по стволу яблони и перепрыгнул на рубероидную крышу сарая. Казалось, ветхое строение сейчас рассыплется на куски. Гнилые доски угрожающе заскрипели. С крыши потекла застоявшаяся в щелях вода.

Алексей вскарабкался следом за Рудиком.

— Слушайте, пацаны, я здесь не поднимусь, — канючил снизу Митяй. — Эта ветка обломится подо мной. Наверняка обломится. Я лучше здесь подожду.

— Скажи лучше сдрейфил, пердила! — крикнул Алексей.

— Точно сдрейфил, — нервно захихикал Славка. — Думает там и вправду добрый дядя Фишер сделает ему чик-чик между ножек.

Митяй застонал, обхватил двумя руками ствол яблони и начал медленно пониматься. Он то и дело вскрикивал и пыхтел как трактор «Кировец» на пониженной передаче. Алексею и Рудику пришлось перетащить его на крышу с протянутой вперед ветки дерева. Через пару минут Славка присоединился к остальным.

Они подошли к противоположному краю, где начиналась высокая двускатная крыша дома, обшитая листами кровельной жести. Рудик указал на узкий, изъеденный ржавчиной карниз, проходящий под окном мансарды. Рама выломана, слева свешивается размокший кусок оргалита, а справа зияет дыра, ведущая внутрь дома.

— Нам туда.

Алексей склонился над срезом крыши и посмотрел вниз. Среди лопухов и крапивы скалился битый кирпич и острые, как зубы пираньи, осколки бутылочного стекла. Кроме всего прочего прямо под окном из земли высунулись две устрашающего вида железяки. Когда-то они были двумя частями автомобильного бампера.

— Я не полезу туда! Не полезу! — запищал Митяй. В его голосе угадывались признаки паники. Глаза забегали по лицам друзей в поисках понимания.

— Если ты не полезешь, то будешь считаться жалким трусом и сосунком, — жестко отрезал Рудик. — Никто из нас не станет водиться с трусливым предателем, так что можешь катиться домой, под юбку к своей мамаше!