«Пора» — сказал себе Алексей и проснулся окончательно.

Он не знал, как долго отсутствовал. Ему снился сон. Голубоватые огоньки отражались во множестве зеркальных граней. Свет становился ярче. Вращение зеркал ускорилось. Вспышки мелькали в бешеном ритме пока не слились в одну тонкую белую линию, в концентрированный пучок фотонов. Пространство свернулось узлом, потом раскрылось как цветок лотоса во всей своей непознанной многомерности. День и ночь сменили друг друга, перемешались, стали единым целым. Из хаоса родился порядок. Тьма поблекла, открыв устойчивые формы предметов и явлений.

Снова пустынный пляж и волны с шелестом накатывают на песок. Снова язычки пламени пожирают сухие водоросли. Алексей поднял взгляд на Посредника. Тот наблюдал за ним, и в его темных глазах плясало пламя костра.

— Ты особенный человек, Странник. — сообщил Жар голосом, приходящим издалека. — В твоих жилах спрятан ключ ко всему. Возможно когда-нибудь ты доберешься до самой сути. Сумеешь ли сохранить себя или сольешься с тенью? Этот груз ты разделишь со своей совестью. А теперь пришло время заглянуть в огонь.

Жар протянул руку с четками вперед, и его сжатый кулак проник в самую сердцевину пламени. Костер вспыхнул и заискрил. Вокруг него как усики насекомых шевелились тени. Алексею захотелось отвернуться. Во рту стоял привкус желчи.

Посредник вынул кулак из костра. Рука до локтя покрылась сажей, но не пострадала от огня. Неужели колдовство? Или это какой-то трюк?

— Посмотри сюда, Странник: числа и их сочетания определяют твой путь. Вот три зерна, дающие всходы, и в каждой — три ступени к пьедесталу. А если сложить их вместе, получается единица. Обрати внимание на эту цифру. Это уже не ноль, но еще и не двойка. Единица очень важна, ибо с нее начинается любой отсчет.

Первая бусина скатилась по шнурку вниз.

— Трое первых станут испытанием. Двое образуют с тобой неразрывное единство, но сначала причинят боль. Их цвет зеленый. Третий окажет тебе услугу, но его сущность двулика. Его цвет — цвет черной полыни. Его слово рождает яд.

Второе зерно сбежало по верви и ударилось о первое. Алексей смотрел на него сквозь причудливую игру теней, затаив дыхание.

— Следующая тройка, суть, один над всеми. Он заключает в себе силу троих демонов. У него нет своего цвета. Он постоянно меняется, живет во всех временах, не умирает и не воскресает, а продолжается до тех пор, пока для него есть работа. Он никуда не исчезнет и навсегда останется твоей второй тенью.

Неуловимый ветерок растревожил костер. Еще одна бусина последовала за двумя предыдущими. Гарь облетела с нее, но от этого она не стала светлее.

— Третья тройка заключена в тебе самом, и это твоя человеческая сущность: любовь, сострадание и старые привязанности. Третья ступень будет стоить тебе крови и слез, но без нее единица так и останется нулем.

— Ты смеешься надо мной? Как единица может быть нулем?

— Похоже на бессмыслицу, да? — Жар подбросил топлива в костер. — Я не гадаю на костях и не предсказываю будущее. Мои слова, как уравнение со множеством неизвестных. И все же оно имеет решение. Это решение — ты, Килар.

Алексей неожиданно рассердился.

— Ты не ответил ни на один вопрос. Ходишь вокруг да около. Пока я вижу только кучу метафизического дерьма в блестящей обертке!

Жар усмехнулся:

— Наши глаза видят лишь то, что хотят видеть. Я сказал все и ничего.

Страх пришел неожиданно. Спина Алексея покрылась гусиной кожей, а короткие волоски на руках встали дыбом как при статическом разряде. Пространство деформировалось, мигал болезненный голубой свет. Костер и фигура возле него утратили объем, стали черно-белой миниатюрой на грязном холсте. Алексей хотел предупредить о чем-то Жара. Он знал, что Посреднику угрожает опасность. Она притаилась в песке у него под ногами… Только это вовсе не дюны. Это океанские волны. И Посредник стоит на них, покачиваясь, как на ковре-самолете. Тьма наполнилась отдаленным ревом. Три горящих ока образовали в небе равносторонний треугольник. Они разглядывали Алексея, словно запоминая. Черные зрачки сверкали в окружении языков пламени…

— Бык! — пробормотал он, поднимаясь на ноги. Почему три пламенных ока заставили его подумать о быке? Алексей отбросил эту мысль, убедив себя, что еще успеет вернуться к ней, когда и, если все закончится благополучно. На самом деле ему просто не хотелось погружаться в это слишком глубоко. Но силуэт рогатого исполина все еще маячил перед глазами. «Бык. Он может убить Жара. Он может убить всех нас!»

Алексей подошел к двери, взялся за ручку. Потянул...

Заперто.

Что-то противно екнуло в животе.

«Заперто, вашу мать!»

Он дернул сильнее. Повертел ручку вправо и влево.

Заперто!

Он позволил себе уснуть, а они в это время пришли и закрыли его на замок. Алексей стукнул по двери ногой. Звук короткий, тупой — сплошное прессованное железо. И скрытые петли поворачиваются вовнутрь. Не отогнешь и не выбьешь. Он сложил потные ладони вместе, приложил ко лбу, потом вытер их о штаны.

«Дерьмо! Что же теперь делать?»

Весь его первоначальный план летел к черту.

Алексей прошелся по центральному проходу и постарался совладать с назревающей панической атакой. В ушах шумело.

«Нет, только не сейчас! Не теперь! Может никогда больше!»

Он вернулся к двери и осмотрел запорное устройство. Вместо привычной замочной скважины — хромированная планка с овальной выемкой под указательный палец. По ней узкая щель. Наверняка считыватель для магнитной карты. Обмануть сканер отпечатков конечно не получится и карты у него тоже нет. Значит шах и мат? Алексей взглянул в окно. Полоса на западе из ослепительно-алой стала желтовато-зеленой, цвета осенних листьев. Она делалась тоньше с каждой минутой. Он прислушался. Ни звука. Только шум прибоя и потрескивающие крики «головозадых» с берега. Разбудивший его выстрел оказался единственным. Но надолго ли?

Алексей проверил рамы окон и крепления жалюзи. Рамы наглухо вмурованы в стены и закреплены анкерными болтами, а направляющие железных штор — привинчены к их закраинам массивными шурупами.

«Ведь это что-то значит для тебя? Думай!»

Алексей сбросил напряжение, позволил мыслям струиться свободно. Он даже прикрыл глаза рукой, чтобы ничто не отвлекало.

Техническое помещение никогда не задумывалось, как тюрьма. Шурупы можно отвинтить и вынуть внутреннюю раму вместе с жалюзи. Как это сделать? Только не голыми руками. Потребуется какой-нибудь инструмент вроде крестовой отвертки, чтобы справиться с шурупами. Но за прошедшие часы он обошел пакгауз раз десять вдоль и попрёк, и не обнаружил никакого штатного инвентаря.

«Думай! Думай, Странник, ты можешь!» — Голос Жара, казалось, прочно обосновался у него в голове на пассажирском месте. — «Напряги память. Она способна преподнести немало сюрпризов!»

Алексей сосредоточился на поиске слесарных инструментов.

«Память может преподнести немало сюрпризов? Один-ноль в твою пользу, старый пердун!» — Алексей отправился в дальний угол здания, к водяному насосу.

Разложенные на картонке инструменты скрывались в нише между стеной и основанием колонки. Алексей выбрал электрическую дрель и большую отвертку с черной стекловидной ручкой. Вернувшись к окну, он сразу отложил дрель в сторону. Шурупы можно высверлить за пару минут, но шум могут услышать. Сверло лучше оставить на крайний случай, если положение снаружи осложнится до того, как он закончит с рамой. Тогда на еще один посторонний звук никто не обратит внимания. Он выбрал крайнее окно на «теневой» стороне здания, развернутое в сторону ограды, и взялся за дело.

Ему предстояло отвинтить в общей сложности двенадцать шурупов: четыре справа, четыре слева и по два вверху и внизу. Алексей нервничал, и у него временами начинали дрожать руки. Шум в ушах то делался глуше, то снова нарастал. Пропилы в головках болтов постоянно срывались. За сорок минут он вывинтил шесть шурупов. Два с нижней секции рамы и четыре — по правой стороне. Рана вновь разболелась, но закинуться анальгетиками Алексей не решился. Третий укол подряд может вызвать передозировку. От работы в неудобном положении ломило шею и поясницу. Пот тек с него ручьями. На первом верхнем шурупе он застрял и перешел к левой части рамы.