Из доклада Славы следовало, что Власов Олег Николаевич имеет два высших образования. В детстве был паинькой. Закончил школу с золотой медалью. Уже в те годы он научился делить людей на нужных и ненужных и умело этим пользовался. Его юридическое образование помогло ему в этом. Закончив юрфак и просчитав все до мелочей, он выгодно женился на в общем-то неприметной девчонке, единственным достоинством которой была фамилия, приводившая в трепет как уголовный мир, так и высокопоставленных чиновников. Новоиспеченному тестю понравился смышленый зять, и он приобщил его к делу. В течение многих лет у родственников не было претензий друг к другу. Зять четко выполнял поставленные перед ним задачи, порой предугадывал события, был в курсе всех дел и снискал этим огромное доверие своего тестя, который открыл для него не только сейфы, но и свою душу. Его голова не кружилась от успехов, в ней уже зрел коварный план захвата не только всей собственности, но и кресла своего благодетеля, который вскоре вполне благополучно скончался в автомобильной катастрофе: на безлюдной улице спального района его машина почему-то столкнулась с КАМАЗом.
— Как вы догадываетесь, КАМАЗ был угнан, а злополучного угонщика, естественно, не нашли, — комментировал события Слава.
Я внимательно слушал собранную им информацию, сопоставляя ее с той, что знал сам, и она совпадала. Узнавая о деяниях Власова, за которыми тянулся кровавый след, я был поражен тем, что этот подлец никогда не гнушался подставить близкого ему человека. Расправившись с тестем и присвоив его капитал, он все же не смог занять его место. В это высокое чиновничье кресло посадили человека Москвы. Власов счел это личным оскорблением и, хлопнув дверью, ушел в частный бизнес, где имел мощные наработки и обширные связи.
Поставки нефти, мазута, угля замерзающему Приморью давали неплохой доход, но жадность этого человека не имела границ. Он не брезговал живым товаром, поставляя глупых заблудших «овечек» за бугор. Немалые деньги давал и наркобизнес, поэтому Власов всегда стремился принять долевое участие в крупных сделках. Конкуренты устранялись физически.
Несколько вооруженных и хорошо обученных охранных групп, имеющих все необходимые лицензии, находились у него на службе, выполняя поручения любой сложности.
Сам же Власов представлялся мне личностью сложной и коварной. Его первая жена так и не смогла родить ему долгожданного наследника. После смерти своего отца, которого она боготворила, вскоре распался их брак. Прожив несколько месяцев в уединении, она умерла. В заключении судмедэкспертов значилось, что причиной смерти стала передозировка сильнодействующим снотворным.
— Темное дело, — мимоходом бросил Слава. — Она никогда не жаловалась на свое здоровье. В ее больничной карте нет ничего серьезного, кроме того, что она способна была рожать. Это подтверждают многочисленные обследования и анализы. Власов бесплоден; к счастью, он не может производить себе подобных. Выяснилось, клиент заставляет проходить строжайшую медицинскую комиссию всех девиц, прежде чем они попадают к нему в постель. Никогда не пользуется средствами защиты, на чем и попался.
Одна из обожаемых им фотомоделей, делившая с ним постель, но не забывающая при этом своих прежних дружков, преподнесла ему долгожданную беременность и создала их брачный союз. Она и сама могла бы поверить в это, если бы не испытывала отвращения от немыслимого притворства, изображаемого день за днем перед человеком, которого ненавидела и жутко боялась. Власов изменил бы себе, если бы не решил устроить экспертизу на предмет отцовства, о чем не замедлил уведомить новоиспеченную супругу. Ей было от чего запаниковать. Она знала, где дала маху, и у нее случился выкидыш. Несмотря на это, ей все-таки удалось убедить разгневанного мужа, что следующая попытка будет удачной, что она ляжет на сохранение, и что, наконец, она обязательно подарит ему сына. Ее языком говорил страх, и она почти верила тому, что говорила. Поверил и он, но атмосфера в доме накалилась до предела. Он не сводил глаз с ее живота, который, вопреки его страстному желанию, не округлялся, и это порождало в нем лютую ненависть ко всем беременным женщинам… Много внимания уделяет животным. Имеет двух огромных ротвейлеров. Их ошейники инкрустированы серебром тончайшей ручной работы.
В любимцах — персидский кот, за которым он, никому не доверяя, ухаживает только сам. Вычесывает и посыпает кота тальком, прыскает духами «Импров». Кормит и выгуливает по ночам. С недавнего времени, после того, как недалеко от его дома было совершено двойное убийство, прекратил свои ночные прогулки с котом за территорией участка…
Далее в докладе шел перечень финансовых махинаций, которые наш «подопечный» прокручивал через сеть подставных фирм, и за всем этим постоянно тянулся кровавый след.
Казалось, что даже Славин офис стал наполняться холодом от ледяных колючих глаз, которые рисовало мое воображение после каждого нового эпизода. Даже скупой казенный язык протокола рисовал жуткие картины из жизни зверя в человеческом обличии. Он потерял всякий страх и, возомнив себя выше закона, словно взбесившийся бульдозер, подминал все на своем пути.
К заключительной части доклада прилагались списки с адресами и телефонами контактных с ним людей: поваров, садовников, врачей, парикмахеров, массажистов — словом, всех тех, кем обставляют себя обожающие комфорт люди.
Слава закурил и вплотную придвинулся ко мне. Какое-то время взгляд его был строгим, потом слегка оттаял, и он тихо произнес:
— Андрей, почему ты не сказал мне об истинных мотивах этой «охоты»?
— Поясни! — попытался парировать я.
— Что пояснять? Одна из ниточек привела меня на Морское кладбище, и я чуть слезу не пустил у твоей могилы. Ну, рассказывай, где жену прячешь — Анжелику?
— Погоди, Слава, здесь не все так просто. Там действительно — она. Только меня волей случая заменил мой друг. Так уж получилось…
Аналитический ум опера, просчитав кое-какие даты и сопоставив их, пришел к заключению: не срастается. Тут что-то не так. Неужели ошибка? Придется кое-что перепроверить. А вслух он сказал:
— Ну как, ты нашу работу принимаешь?
— Да, вы сделали все и даже чуточку больше.
— Андрей, теперь мне известно многое, но поверь, распутывая этот клубок, я не выходил за рамки поставленной тобой задачи, и еще я понял, как Власов тебе нужен. Прости, но я прошу тебя, отдай его мне, все-таки закон должен стоять выше таких выродков, и будь спокоен: ему воздастся по заслугам!
— Бери, если сможешь.
Слава по-военному кивнул, но сразу спохватился. К этому его офицерскому жесту не доставало только: «Честь имею!» Мы расхохотались, поняв друг друга. Сергей нетерпеливо ерзал на стуле, и было видно, что его мысли давно уже витают вокруг предстоящей сегодня операции.
Мы тепло попрощались со Славой, отправив его отдыхать, и, наконец, остались вдвоем. Сергей подробно изложил мне свой план. Ситуация складывалась следующим образом: Власов сделал крупный заказ на партию наркотиков. Ему их доставили, и сегодня в двадцать два ноль ноль в одной маленькой бухточке состоится сделка. Поставщики — люди серьезные, и проколов никогда не прощают. Но накануне у Власова пропал миллион долларов, и он не сумел набрать необходимую сумму для сегодняшнего расчета. И тогда он решился на очередной коварный шаг: собрал своих головорезов и приказал силой завладеть товаром, при этом не оставляя никаких свидетелей.
Раньше подобные поручения чисто и профессионально выполнял Генерал, но теперь, получив огнестрельное ранение, он спрятался в тень, и отыскать его не представлялось возможным. План Сергея был предельно прост: нужно будет заблаговременно прибыть на место встречи, изучить обстановку, продумать возможные варианты отхода на случай провала, но так или иначе надо изъять и уничтожить этот груз, остановив таким образом этих торговцев «сладкой смертью».
За два часа до роковой встречи мы были уже на месте. Я впервые увидел в Сергее настоящую боевую машину войны, полную хладнокровия и уверенности в себе. Детально изучив план местности и выгодно расположившись у отвесной скалы, откуда бухта была как на ладони, он раскрыл уже знакомый мне чемоданчик и привычными движениями собрал свою «игрушку». Затем бережно закрепил оптику, прильнул к окуляру, многократно сократившему расстояние, и начал внимательно всматриваться в прибрежную полосу.
