—  Как здесь красиво! — сказала Настя, посмотрев в окно. — Край света. Я всегда мечтала здесь побывать. Однажды папа привозил меня сюда, еще в детстве. Вот с тех пор и мечтала.

— А что было потом? — спросил я.

— А потом была школа, выпускные экзамены, Хабаровский медицинский институт, диплом и распределение во Владивосток. Да, встретил меня город, ничего не скажешь…

— Как ты попала в эту историю?

— Не знаю. Всегда была умной девочкой. Я бы никогда не стала останавливать джип, в котором сидят двое мужчин. Теперь я понимаю, насколько эти подонки были хитры и безжалостны.

«Профессионалы», — подумал я.

— Когда я сошла с поезда, то остановилась на привокзальной площади, — продолжала свою историю Настя. — Дело в том, что сумку с документами я положила в чемодан, но адрес у меня находился в кармане. Пока я его доставала, проехал джип, едва не коснувшись меня. Я успела отпрянуть, но он задел мой чемодан. Я уже хотела возмутиться, но тут из джипа вышел мужчина, знакомый мне по поезду, и стал извиняться. Интеллигентный, вежливый. Объяснил, что спешит. Потом спросил, в какую мне сторону. Я прочитала адрес. Он с неподдельной радостью сообщил, что нам по пути и что с удовольствием меня подбросит. Взяв мой чемодан, он поставил его в багажник, любезно открыл мне дверь и усадил на переднее сиденье. Только потом, когда мы тронулись с места, я увидела второго, сидящего сзади. Он всю дорогу молчал, но я чувствовала на себе его взгляд!.. — Настя еще отпила коньяка и продолжила: — Водитель пребывал в отличном настроении, шутил и смеялся. Взгляд у него такой цепкий, оценивающий. Потом он свернул с трассы на проселочную дорогу, пояснил мне, что так ближе, и заверил, что скоро приедем. Через несколько минут заехал подальше в лес, остановился и заглушил машину. — Настя закурила. — И только тогда, представляешь, только тогда я поняла, что ошиблась! Ты бы видел его лицо! Ведь это не человек — волк! В его глазах я увидела свою смерть. Он быстро нагнулся ко мне и надавил какую-то кнопку на кресле — спинка вместе со мной упала вниз. Я не успела опомниться, как оказалась на автоматически разложенном сиденье.

Я внимательно следил за рассказом Насти, пытаясь разобраться, не обманывает ли она меня.

— Я была так напугана, что потеряла дар речи, а он, обратившись ко второму, торжественно произнес: «Толян, это для тебя мой подарок, можешь делать с ней все, что хочешь, только аккуратно и недолго». Мерзкое животное с потными руками набросилось на меня, словно я была единственной женщиной в мире, — Настя брезгливо сморщилась.

Плеснув коньяка, я подал ей стакан. Сделав глоток, она задержала дыхание и, немного успокоившись, добавила:

— Зато я его укусила!..

Дальнейшие события мне были известны, но я хотел, чтобы она выговорилась до конца, поэтому не стал ее прерывать. Коньяк делал свое дело: зализывая раны, он развязывал язык.

Слушая ее рассказ, я понял, что во Владивосток молодой врач-терапевт ехала поездом «Океан». Вместе с плацкартными и купейными вагонами рядом с рестораном был прицеплен спецвагон класса «люкс». Зайдя в вагон-ресторан и глянув в меню, Настя смогла заказать только кофе. За окном стройные кедры уступали место пихтам и елям.

«Скоро я буду жить у самого синего моря, — мечтала девушка, рассматривая пассажиров. — Возможно, кто-то из них станет моим пациентом». Ее внимание привлек мужчина, внешний вид которого говорил о богатстве и благополучии. Он аккуратно и с удовольствием ел, поглядывая на Настю.

«Вот за таким, наверное, бабы чувствуют себя как за каменной стеной. Не то что мой Димка: аспирант, умница, но в жизни — полный профан. Если бы я осталась в Хабаровске и вышла за него, то мы бы половину жизни копили на квартиру, а потом на прочую бытовую ерунду», — подумалось ей.

Владивосток открывал для нее совершенно иные перспективы. Город-порт стремительно развивался. Местные врачи давно уже работали с импортной медицинской аппаратурой. Полученные Настей знания в психотерапевтической области, в клинической эпидемиологии, а также биостатистике, конечно, создавали определенные условия для профессионального роста.

«Теперь уже не нужно быть «жилеткой», в которую плачет пациент от безысходности». — Настя допила кофе и перед тем, как пойти в свое купе, еще раз взглянула на элегантно одетого пассажира, довольного собой. Он доброжелательно улыбнулся ей в ответ.

Снова они встретились на привокзальной площади, когда ее улыбчивый попутчик «нечаянно» сбил чемодан и любезно усадил Настю в свой джип, обещая подвезти.

Из ее рассказа я легко представил картину происходящего, окончанием которой стало мое внезапное появление.

Остановив часы, мы все равно не сможем остановить время; его нельзя повернуть вспять, даже если перевести стрелки.

Но чему быть, тому не миновать. А может, само провидение свело нас этой ночью?..

Я вспомнил разговор в лесу: ведь речь шла о каком-то грузе, который лежал в чемодане и находился в багажнике джипа.

Но перед тем, как его бросить, я тщательно осмотрел салон: там ничего не было. Сюда я принес два чемодана, причем маленький, напоминавший кейс, был тяжелым. Он находился под кроватью, куда я его поставил.

«Может быть, это и есть тот груз?» — мелькнула догадка.

 — Настя, а что у тебя в этом кейсе такое тяжелое? Будущая докторская диссертация? — попытался пошутить я.

— В каком кейсе? — удивилась она.

— Вот в этом, — и я вытащил увесистый кейс из-под кровати.

— Это не мой, — твердо сказала девушка.

Два кожаных ремня стягивали кейс по углам; вместо пряжек на них были замки, которые открыть не представлялось никакой возможности. Я перерезал ремни ножом. Мне пришлось еще потрудиться над двумя замками в кейсе, прежде чем они поддались моему ножу. Осторожно приподнял крышку. Можно было представить все, что угодно, но только не это: пачки долларов, обтянутые целлофаном. Кейс был набит ими доверху. Я ошеломленно замер.

Увидев мою реакцию, Настя встала с кресла и подошла к кровати, на которой лежал раскрытый кейс: его содержимое потрясло и ее.

Мы долго молча смотрели на несметное богатство.

— Что это, наследство или приданое? — спросил я, прервав тишину, и вытащил из кейса один долларовый «кирпич».

Разрезав ножом целлофан, извлек несколько купюр. Они были подлинными. В «кирпичике» находилось десять пачек стодолларовых купюр. Значит, сто тысяч в одном, а их всего десять. Итого — миллион! Мои губы нервно дернулись, а пересохший от волнения язык дважды коснулся верхнего нёба, и я выдохнул слово, осмыслить которое не мог:

— Мил-лион!..

— Миллион?.. — переспросила Настя.

Давно став достопримечательностью Владивостока, бухта Шамора в последнее воскресенье лета, как всегда, собирала гостей со всей России. Из всех ее уголков слетались и съезжались авторы и исполнители самодеятельных песен, выступления которых длились всю ночь до утра. Такое шоу невозможно забыть никогда. Зрелище притягивало зрителей.

Песчаный берег заставлялся множеством палаток и возникал город со своими неписаными законами, где улицы имели свои названия. Здесь можно было прогуляться по Бродвею и попасть в Лас-Вегас, где лица кавказской национальности предлагали шашлык, жареных цыплят, а также любые горячительные напитки, которые имелись в ассортименте.

Фестиваль бардовской песни «Приморские струны» ожидали все. Зрители, заняв места, целыми днями загорали и купались. Хозяева торговых палаток завозили товар; музыканты, празднуя встречу, выпивали и репетировали. Палаточный город жил своей жизнью.

Санек, имеющий свою торговую точку на окраине Лас-Вегаса, тоже готовился к фестивалю. Его приятель Лось, специализирующийся на угоне автомобилей, получил хороший заказ на крутой джип и теперь сидел у него каждый вечер за крайним столиком, поцеживая колу.

Лось считал себя профессионалом и всякий раз, успешно сбыв украденный автомобиль, мог бы пару месяцев развлекаться, загорать на пляже и не думать о деньгах. Но не таков был Лось. Увести крутую тачку у богатого лоха из-под самого носа, испытать чувство опасности доставляло ему большое удовольствие. Но за несколько дней до начала фестиваля не представилось ни одной реальной возможности, да вдобавок ко всему хлынул дождь, разгоняя отдыхающих. «Да, сегодня работы не будет, — огорченно подумал Лось и решил выпить, чего никогда не позволял себе в «рабочее» время. В небольшой спортивной сумке с необходимым для угона инструментом всегда лежала фляжка с водкой. Из нержавейки, плоская, она, казалась небольшой, но тем не менее вмещала в себя целых поллитра.