Б а р д и н. Пентрексил. Звонили.
Х а б а р о в. Удалось?!. Ай да лапочка!
О р л о в а (для Бардина). Человека со Шпицбергена дождались. Из-под земли доставали.
Б а р д и н (для Орловой). Не из Дании, не из Дании.
О р л о в а. Еще раз большое спасибо, Петр Васильевич, за поздравления! (Уходя.) Поверьте, тут действительно нечего сказать — я счастлива!..
Х а б а р о в. Стой!.. (Бардину.) И ты.
Орлова и Бардин останавливаются.
О главном! Садитесь… О Коноярви.
Б а р д и н. Действительно… Как будем выкручиваться?
Х а б а р о в. Выкручиваться не будем. Кончать будем с привычными и удобными временными решениями постоянных проблем. Будем Коноярви корректировать.
Б а р д и н. Какая инициатива со стороны генерального руководства!
Х а б а р о в (помедлив). Инициатива, да…
Б а р д и н. Какой жест!.. (Вдруг.) Двойной план вырисовывается?
Х а б а р о в. Надо!.. Нам надо, самим. Уважать себя иначе перестанем! На Коноярви будет двадцать пять тысяч по комсомольским путевкам, и то, как им там, молодым и красивым, будет жить и работать, плакать или веселиться, — зависит сегодня от нас. (После паузы.) Что, целая речь?
Б а р д и н. Действительно, сколько лишних слов.
О р л о в а. Действительно!
Х а б а р о в. Тогда разрешите ваши единодушные аплодисменты считать… (Бардину.) Будешь обсчитывать варианты по мере выдачи из подразделений…
Б а р д и н. Понято.
Х а б а р о в. Готовь программы. Татьяна, ты…
О р л о в а. Уже обдумываю, Петр Васильевич! Додумаю и пойду запущу всех своих!
Х а б а р о в. Отлично. А я… Я звоню тогда генеральному, и… И договорюсь о корректировке и с ним.
Б а р д и н (присвистнув в изумлении). И с ним!..
О р л о в а. При всем к вам уважении, Петр Васильевич… Это мы всё — без команды генерального директора?!
Х а б а р о в (после паузы). Мы что, изобретаем теорию относительности? Ставим остродискуссионные проблемы живой клетки или квазаров, пульсаров и гипотетических галактик? У нас рядовая инженерская работа, где дважды два — четыре. Неужели доказать элементарную необходимость этой работы будет труднее, чем создать теорию относительности?
О р л о в а. Петр Васильевич, я — с вами, звоните генеральному!
Б а р д и н. Звони… Но приготовься понять шефа. Представлен на Героя, вот-вот! Промашка, заминка с Коноярви может бросить тень… Чисто по-человечески пойми, если откажет. (Без перехода.) Сетевой график корректировки, с этого начать?
Х а б а р о в. Сэкономим неделю-полторы, верно!.. Стой! В отпуск ты ведь хотел?
Бардин, скомкав заявление, бросает его на ходу в корзину.
Б а р д и н. Значит, буду минут через тридцать — сорок и приступлю. (Быстро выходит.)
О р л о в а. Петр Васильевич, генеральный… Он — на месте сидит, на своем месте, он — санкционирует, звоните! Он из руководителей старой закалки и закваски, но сумел, смог перестроиться, он мыслит сегодняшними категориями, звоните! Пошла запускать сектор.
Х а б а р о в. Пошла. Полозова мне пригласи… Спасибо, Таня!
О р л о в а (уже в дверях). Сам направляется!
О р л о в а исчезает, входит П о л о з о в.
П о л о з о в. Разрешите, Петр Васильевич?
Х а б а р о в (идя навстречу). Матвей Григорьевич, ну, что вы скажете о ситуации с проектом Коноярви?
П о л о з о в. С этим и шел к вам… Вы убедили меня, Петр Васильевич, понедельник для принятия безотлагательных принципиальных решений — уже наступил!
Х а б а р о в. Матвей Григорьевич, я весь внимание, излагайте!
П о л о з о в. Петр Васильевич, ведь если мы возьмем, скажем, принципиальную энергетическую схему Западного Берлина… (Чертит.)
Х а б а р о в. Или Демократического… (Чертит.)
П о л о з о в. Или Гамбурга… (Чертит.) Типичного скандинавского города…
Х а б а р о в (чертит). Наконец, новые районы Москвы…
П о л о з о в. Или новостройки Ленинграда… (Чертит.) А ведь эти оптимальные схемы создаются в корсете проблем, напластовавшихся десятилетиями!..
Х а б а р о в. Тем важнее нам сейчас эти проблемы предвидеть и предупредить, пока Коноярви еще — на бумаге!
П о л о з о в. С учетом этого и перспективы развития предпочтительней, на мой взгляд, было бы с самого начала заложить такое вот постоянное решение схемы… Как вам? (Прерывая себя.) Петр Васильевич, извините, я спешил к вам и совсем забыл сказать, что я дозвонился насчет…
Х а б а р о в. Пентрексила!
П о л о з о в. Да-да-да! Со мной учился, еще при нэпе…
Х а б а р о в. И сестра его жены — шишка в Главном аптечном управлении!
П о л о з о в. Да-да, так вот, этот мой однокурсник, оказывается, умер от инсульта… три года назад.
Х а б а р о в. Жаль!
П о л о з о в. Но я разыскал сестру его жены. (Разведя руками.) Она уже не шишка, и вообще на пенсии шестой год… Как жизнь уходит! Но я спешил принести рецепт, вот он, так лечили моего сына, правда… тридцать лет назад. Не подойдет, нет?
Х а б а р о в. Все равно спасибо вам, Матвей Григорьевич!
П о л о з о в. Я так понимаю вас! Моя внучка, тоже первоклассница, пропускает уже вторую четверть, просто с ног сбился!..
Х а б а р о в. С ног сбиваться должен бы ваш сын.
П о л о з о в. Он же… в разводе!
Х а б а р о в (с иронией). С дочерью?
П о л о з о в (разведя руками). Другая семья! Ребенок… Не его.
Х а б а р о в. Что же мать, бывшая жена сына?
П о л о з о в. Тоже — новая семья… Сыну — достается, подрабатывает вечерами: алименты!.. Правда, он тоже получает их.
Х а б а р о в. Не понял?
П о л о з о в. В новой семье сына на ребенка идут алименты от того отца, но тот зарабатывает весьма скромно, идут гроши, сын выплачивает куда больше… Подрабатывает, надо же разницу как-то компенсировать? А бывшая жена сына нуждается в алиментах потому, что ее новый муж платит в свою старую, брошенную семью! А в той, в старой его семье, уже бывшая жена платит бывшему первому мужу, который, кстати, и был когда-то мужем новой, второй жены моего сына. (Разводя руками.) Кольцо!
Х а б а р о в (рассмеявшись). Любовь — кольцо!.. (Со злостью.) Сволочь!
П о л о з о в. Да-да-да… Кто?
Х а б а р о в. Дети — страдают!.. (Пауза.) Извините.
П о л о з о в. Понимаю вас, Петр Васильевич! Когда ваша только еще родилась, помнится, грудная еще была, вы уже разыскивали школьного приятеля, ставшего профессором в университете, и строго предупреждали, что девочка будет поступать к нему на биологический… через семнадцать лет! Так все смеялись…
Х а б а р о в. Напомнил Лешке, что, если бы не давал ему списывать математику с первого класса, — в жизни бы ему не выйти в большие ученые!.. (Возвращаясь к чертежам.) Итак… Итак, наконец-то поработаем мы с вами, Матвей Григорьевич! Житья не давал этот Проклов…
П о л о з о в. Пока вы его не сняли.
Х а б а р о в (рассмеявшись). Я?
П о л о з о в. Говорят!..
Х а б а р о в. Снимал генеральный директор, а вопрос ставили местком, партбюро…
П о л о з о в. Конфликт у Проклова был с вами.
Х а б а р о в. Конфликт у Проклова был с коллективом.
П о л о з о в. Коллектив помалкивал, в кулуарах разве… Кроме вас.
Х а б а р о в. Решил — или вышибу, или уйду сам. Но единственное, к чему не стремился, — занять его место. Впрочем, не верят!..
П о л о з о в. Я верю!
Х а б а р о в (вдруг). Кстати, а почему?
П о л о з о в (помявшись). Не ваше это дело, Петр Васильевич, не обижайтесь… Не ваше призвание, что ли? А Проклова трудно было снимать, говорят, директор колебался…
