– И перестав тусоваться, ты осталась собой?

– Даже узнала себя. Оказывается, я жаворонок, и мне нравится встречать новый день раньше всех.

Запиликал телефон.

«Девочки, в Москве холодно, колготки, куртки – обязательно, – прислала Яна в "ЛЯМ", оторвав меня от беседы с самой собой и напомнила о предстоящей свадьбе. – Вы как?»

– Привет-привет. Никита будет? – решила я не скрывать своего беспокойства.

– Скорее всего, нет, вроде с делами не получается. Ты хочешь его видеть? – ответила Яна.

– Думаю, она хочет понять, к чему быть готовой, – ответила за меня Луна.

– Я не хочу портить ни себе, никому настроение, – написала я, но мы все знали, что Луна права.

– Думаю, не все так просто, не все точки над «и» расставлены, – написала Яна. – Еще прояснится.

– Ты так говоришь, потому что он твой друг. А завтра станет еще и родственником, – и я поставила в конце сообщения три сердечка и картинку невесты. – Вы уже в гостинице?

– Да, прилетели вчера. В Израиле еще в море купаются, а тут в шубах ходят, – ответила Яна и прислала фотографию из аэропорта, где она целует в щеку Артема, обнимая за шею, на том самом пальце красуется обручальное кольцо, а из-за ее плеча выглядывает смешная голова в гигантской черной шляпе и пейсы.

Забавно, конечно, родиться в маленьком городке, расти как все, а потом переехать в областной центр и узнать, что есть кружки фехтования, рекламные баннеры высотою с дом и… евреи. Нет, я слышала анекдоты с недоступным ребенку юмором про Сарочку и пренебрежительные фразы из разговоров взрослых а-ля «махровые евреи». Но кто они? Как они выглядят? Да как мои подруги Яна и Луна.

Мы начали дружить еще во время учебы на факультете журналистики. Однажды сидели в столовой между парами на первом курсе, и к нам подошел парень из параллели. Разговорились, и он наконец решился спросить: «Луна, а ты кто по национальности? Армянка или еврейка?» Я уперла взгляд в Луну – нос, губы, рот, волосы. Все как у меня. Я испытала шок: «Луна другая? Она не как я?» Стоило только заострить внимание на этом открытии, как в моей жизни появились Пейсах, Ханука, маца и «Сохнут»1. Странно, что дело не дошло до Синагоги.

Почти сразу после окончания университета Яна транзитом через Москву переехала в Израиль и спустя три года получила от давно живущего в Израиле своего парня Артема предложение руки и сердца. Кстати, брата Никиты, того самого, с которым я провалила свидание. Но расписаться там они не смогли – Израиль женит только иудеев, то есть религиозных евреев, соблюдающих заповеди Торы. Артем и Яна – ребята светские, а значит, официально стать мужем и женой они могли только двумя путями – сделав гиюр или расписавшись в другой стране.

Именно поэтому нам с Луной предстояла поездка в Москву, где Яна нашла подходящее для свадьбы место.

Дворец бракосочетаний располагался в историческом комплексе, окруженном постройками в древнерусском стиле. Пока новобрачные фотографировались с родителями, мы с Луной пошли прогуляться: она по магазинам, а я – на ярмарку. Песцовые шубы, масляные пейзажи, старая швейная машинка в виде комода с резной дверкой, леденцы на палочке, коралловые бусы, расшитые бисером кокошники, столовые приборы с гравировкой – я засматривалась на пестрые ряды, трогала все подряд, придумывала истории о владельцах антиквариата и спустя минут двадцать поняла, что заблудилась. Осмотрелась по сторонам – ни площади не видно, где мы с подругой разошлись, ни куполов загса.

– Простите, а как выйти к… – обратилась я к продавщице фигурок из янтаря, но не договорила, потому что метрах в пятнадцати увидела знакомое черное пальто с меховой оторочкой. Никита стоял ко мне спиной у прилавка: взял у продавца какой-то бумажный сверток размером с книгу и засунул его в полу куртки. Я смотрела на него, но не окликнула, потому что была совсем не готова к этой встрече.

Я так и не позвонила. Ну что я бы ему сказала: привет, спасибо, что спас, такое бывает и моим паренькам нравится, а тебе чего, не зашло, что ли? Или – все, теперь я больше не пью, давай опять встретимся в баре? Или так: я тут недавно тусила и связку порвала, да так, что все, больше никаких тусовок, по утрам в спортзал, по вечерам – сериал в одиночестве, потрогай попу – орэх!

Поэтому просто последовала за ним.

Никита шел быстро и, к моему счастью, не оглядывался: меньше всего мне хотелось подбирать слова деликатности и тянуть улыбку, будто у нас нет истории. Огибая прилавок с караваями и баранками, он остановился, повернул голову и посмотрел мне прямо в глаза. «О господи, улыбнуться? Или надменно отвести взгляд?» Я замерла, потому что не знала, что делать, и просто ждала его реакции. Но он отвернулся и пошел дальше. «Господи, господи, господи. Как подло». Я сжала зубы и подняла лицо вверх, чтоб ни одна капля не выступила. Обида – это ожидания, которые человек не оправдал.

«А почему он должен оправдывать твои ожидания? Пошел к черту! Не он первый, не он последний! Ты тоже не должна оправдывать ничьи ожидания! Как я теперь появлюсь там в загсе?»

Он зашел в здание Дворца бракосочетаний, а я осталась у входа еще на пять минут, чтобы дождаться, когда он разденется и уйдет из холла. Как только время вышло, я поднялась по ступеням и открыла тяжелую металлическую дверь, но Никита все еще стоял в куртке у гардероба.

– Привет, – я включила свою самую приторную улыбку, которую использую, если встречаю вне работы кого-то из нелюбимых коллег или рабочих контактов.

– Мари. Как ты? – произнес он на удивление мягко. Его глаза заулыбались, и в этот же момент он полез во внутренний карман куртки и достал то, что спрятал еще на ярмарке. Я постаралась не смотреть, чтобы скрыть свой интерес.

– Это тебе, – сунул мне в руки.

– Мне? А что там? – почти шепотом сказала я, остолбенев.

– Позже посмотришь. Надо идти. Мы же не хотим опоздать?

Я еле впихнула сверток в сумку и последовала за Никитой в зал, где уже были Луна и остальные гости.

«Сейчас выйдет невеста. Сейчас один из самых важных моментов в жизни моей подруги. А я не могу думать ни о чем, кроме как о свертке. Что там? Это шутка? Что это значит?» Голова начала гудеть. Я посмотрела на часы – начало через минуту. «Если я не выясню прямо сейчас, всю церемонию мысленно я буду не тут. Успею ли?»

Проскользнув в фойе, оттуда в туалет, я залетела в кабинку, опустила крышку унитаза, села на нее, достала сверток и один за одним стала сдирать слои бумаги. Убрав последний, я откинулась назад и расслабила плечи, не в состоянии сложить в голове обстоятельства и увиденное: у меня на коленях лежало десертное блюдце молочного цвета, на ободке которого переливалась зеленая надпись курсивом «Общепит», такая же, как и на остальных тарелках в моей коллекции.

У входа в зал я столкнулась с Яной:

– Какая ты красивая!

– Спасибо, – она поправила волосы. – Ты видела Никиту?

– Да. Он мне подарил вот, – я показала ей край блюдца из сумки.

– Я же говорила, – она улыбнулась и обняла меня.

Мы зашли в зал одновременно – только я с гостевого входа, а она – с центрального. Высокий, с копной черных, беспорядочно вьющихся волос и густой бородой Артем поплыл в простодушной улыбке, смотря на свою будущую жену. При виде этого в любой другой день я бы мысленно пустила скорпионий яд из серии «а потом он скажет, что не готов к детям и не уверен, что хочет их вообще». Но тогда я стояла в дверях зала бракосочетаний и просто смотрела, как моя близкая подруга меняет медленный шаг на быстрый и почти бежит к своему любимому со словами: «Миленький мой». И мне верилось: верилось, что у них все будет хорошо, не так, как было у меня.

Стараясь быть незамеченной, я начала протискиваться меж гостей, чтобы найти Луну и рассказать ей о тарелке и Никите, но кто-то коснулся моей ладони, осторожно схватив за кончики пальцев. Я замерла. Было страшно повернуться, казалось, что если посмотрю, то все окажется неправдой. Почувствовала, как пальцы Никиты переплелись с моими и сжали ладонь. Я не могла дышать, я онемела, я дрожала, я боялась спугнуть. Но, закрыв глаза, сдалась и ответила, сомкнув свои пальцы так, что подушечками коснулась его руки.