В затянутом табачным дымом кабинете яблоку негде было упасть от количества находящихся здесь людей и главное все были при деле. Тихие разговоры склонившихся над картой офицеров, которые под тусклый свет настольных ламп наносили данные текущей обстановки на фронте, сменялись яростными спорами окружающих их коллег. Давно остывшие кружки с чаем и забытая в пепельнице папироса лучше всего показывали напряжение собравшихся в кабинете офицеров.

Наблюдая за работой штабистов, язык не поворачивался назвать их просиживающими штаны тыловыми крысами. Осунувшиеся лица, темные круги под глазами, накал эмоций за неудачи и успехи своих боевых товарищей на передовой. Хотя, что говорить многие из присутствующих в кабинете офицеров имели боевой опыт во время Русско-Японской войны.

Если поменять форму, то они вполне сойдут как за участников Великой Отечественной Войны, так и военнослужащих более поздних конфликтов современной России. Поэтому устоявшееся мнение среди некоторых «граждан» об офицерах Первой мировой войне, как о плохих профессионалах в корне неверное. Хватает, конечно, и полных бездарей, но пока процент кадровых военных не упал до критических значений.

Ситуация на фронте заставила меня задержаться в Варшаве дольше, чем я изначально рассчитывал. Наступил ответственный момент, когда немец впал в ярость берсерка и укладывал солдат на наших укреплениях без счета, буквально слой за слоем удобряя землю на западных рубежах империи. Мы долго готовились к этому моменту, но все равно отступали. Медленно, без повального бегства, занимая заранее подготовленные позиции.

План положить Российскую империю на лопатки не увенчался успехом, что могло вылиться в серьезные последствия уже во Франции, поэтому генералы Рейха обязательно предпримут еще одну мощную попытку прорыва нашей обороны и на этом остановятся. Исходя из этого перед нами стоит судьбоносный выбор: держаться до конца или повторить историю и полностью выйти из Польши, чтобы сохранить армию. В прошлом, к сожалению, получилась только масштабная сдача в плен и большие потери. Значит будем надеяться на лучшее и готовиться к худшему.

Наконец, командующий Западным фронтом генерал Флуг отошел от карты и своих подчиненных, отдал несколько указаний и направился ко мне. Я не видел причин вмешиваться в работу штаба фронта без серьезной на то необходимости, поэтому ждал пока командующий будет готов доложить текущую обстановку.

— Ваше императорское высочество, спасибо за ожидание. К сожалению, у меня не самые приятные новости. Обстановка на данный момент тяжелая и стремится к ухудшению. На всем протяжении фронта участилось использование газов для прорыва нашей обороны как с помощью снарядов, так и впервые германцы применили газобаллонную атаку. В связи с этим у противника есть успехи на ряде направлений. Серьезные успехи, — без долгих расшаркиваний начал доклад генерал.

— В связи с этим к вам, Василий Егорович, возникает несколько вопросов. В каком количестве войска обеспечены противогазами и как проходит обучение личного состава по их использованию?

— Средствами защиты обеспечено более половины имеющихся у нас войск. С солдатами проведены занятия по быстрому надеванию противогаза и изготовлению марлевых повязок. Они мало помогают против газовых атак, но лучше, чем ничего…

Количество потерь от химического оружия не дотягивало даже до одного процента от общего числа погибших в Первую мировую войну. Зато газ имел куда больший эффект на моральном состоянии солдат, чем обычный артобстрел и вполне мог спровоцировать бегство или масштабную сдачу в плен. Никто не хочет, чтобы его травили, как крысу. По изначальным подсчетам к лету мы должны были обеспечить все окопные части средствами защиты. Вот только противник у нас не самый простой. Впрочем, как всегда.

Из-за диверсий почти на месяц было остановлено производство средств химзащиты на ряде предприятий. Директор и несколько мастеров из немцев парализовали работу внося изменения в конструкцию противогаза, умышленно ломали станки и подожгли несколько складских помещений с готовой продукцией. Контрразведка в очередной раз облажалась, поэтому оставалось только стиснуть зубы и усилить работу с подданными немецкого происхождения. Попытки Брусилова, других генералов и некоторых чиновников полностью очистить пограничные земли от немцев и устроить гонения я считал ошибкой. Нельзя всех под одну гребенку, но и сидеть на месте тоже нельзя, а значит у жандармов появится еще больше обязанностей и полномочий.

— В конце месяца прибудет новая крупная поставка, что позволит нам полностью обеспечить войска первой линии противогазами. Не забудьте позже доложить мне о закрытии этого вопроса, а сейчас предлагаю перейти непосредственно к текущей ситуации на фронте. Как далеко продвинулись германцы и каковы ваши дальнейшие шаги?

На карте, принесенной начальником штаба Западного фронта, я детально рассмотрел удерживаемую нами территорию, после чего довольно усмехнулся про себя. Сейчас мы имеем то, что было у Российской империи к концу четырнадцатого года с небольшими изменениями в нашу пользу. Жаль лишь, что полгода форы могут растаять, как утренний туман из-за одного неверного шага.

— Противник стремится взять нас в клещи или скорее гигантский мешок, который захлопнется, если мы вовремя не отступим. Проведение контрударов поможет ослабить натиск врага и восстановить утерянные позиции, — посмотрел мне в глаза генерал и добавил. — Именно данного шага ожидают от нас.

Флуг прямо намекал, что дальше все зависит от моего решения. Я не мнил себя великим полководцем. У меня нет привычки лезть туда, где ничего не понимаю. Двигать сотнями тысяч солдат без специального образования и опыта прямой путь в бездну, но задать общую стратегию я вполне способен. К тому же, в Российской империи хватает талантливых генералов, способных на масштабные операции, наши солдаты храбры и выносливы к тяготам войны. Осталось наладить снабжение и вырвать победу зубами.

— Мы не готовы к наступлению, поэтому было бы неплохо спровоцировать Гинденбурга на более активные действия. Если организовать рукотворный прорыв фронта, сохранив при этом фланги, может быть немцы клюнут и отправят на расширения прорыва значительные силы. Как вы считаете, Василий Егорович?

— Прорыв фронта может грозить обрушением флангов и тогда наше положение станет еще более неустойчивым. Удержать фронт с каждым днем все сложнее. Разведка у германцев лучше нашей и скорее всего план операции сразу же будет раскрыт. Ловушка хорошая идея, но…

— Мы на войне! И должны быть готовы идти на риск. Тяжелые орудия немцев со временем сточат любую нашу оборону. При таком превосходстве в артиллерии и снарядах это лишь вопрос времени. Проработайте с вашим штабом всевозможные варианты развития событий и доложите мне о результате. Если вы будете уверены в неудачи операции с ловушкой тогда будем готовиться отступать к крепостям.

Кивнув, задумчивый Флуг вернулся к подчиненным. Несомненно, генерал прав, если бы не один момент. Каждый день мы теряем тысячи опытных солдат убитыми и раненными. И счет далеко не в нашу пользу. У нас есть шанс только на один выверенный удар, задействовав подготовленные резервы. Цена ошибки слишком велика, но и бездействие опасно.

Стоит лишь раз ошибиться, как меня сразу же сожрут вместе с потрохами. И не поможет даже то, что командующие фронтами мои ставленники. Генштаб и Ставка под руководством великого князя Николая Николаевича не пойдут на обострение только до того момента пока я на коне. Впрочем, они должны понимать я не лезу в их грязное белье… только до определенной поры. Эх, с большим удовольствием вернулся бы в Москву или Петроград, чтобы лично следить за переходом страны на военные рельсы, чем нести ответственность за исход всей компании пятнадцатого года.

Вернувшись в расположение Штурмового полка, напряг Каппеля отправкой разведки за линию фронта, а жандармов усилением контрразведывательных мероприятий. Получить информацию с той стороны можно, но не факт, что получится, поэтому постараемся хотя бы свои тайны сохранить. Конечно, полностью концентрацию войск не скроешь. Особенно в таком количестве.