– Сначала огонь разведем и мясо подогреем, – выручил меня мой великан-покровитель, а Колмак не дождавшись ответа отошел от нас подальше осматривая местность вокруг лагеря.

Кионд взял самые тонки и сухие ветки, добавил к ним небольшой комочек мха, поколдовал над ними кресалом и вскоре у нас был небольшой и жаркий костер. Бадеро в это время уже нанизал на тонкие прутики ломти мяса и расположил их вокруг костра, повтыкав заостренные концы веток в сухую землю. Он достал чистый плат и разложил на нем пол круга хлеба, знатный кусок сыра и круглую флягу с водой. Кионд приложил ладони к губам и мелодично пропел какой-то птахой в сторону Колмака, тот резко обернулся и, увидев призывный взмах рукой, еще раз осмотрелся по сторонам и быстрым шагом направился к костру.

Все сели у импровизированного стола – кто на колени, кто скрестив ноги. Кионд по праву старшего промолвил густым басом молитву, в которой поблагодарил Бога за пищу и отдых, перекрестил еду и перекрестился сам. Мы все перекрестились вслед за ним и протянули руки к уже нарезанному хлебу.

Ели молча, чуть торопливо, но сохраняя некую степенность. Пришло чувство сытости и я закинул в рот еще один маленький кусочек сыра и дожевал остаток своего куска хлеба. Хотелось пить и я жалобно посмотрел на флягу с водой. До сих пор к ней никто не притронулся и я, боясь нарушить какие-либо местные, совершенно неизвестные для меня, обычаи, сидел молча, терпеливо перенося жажду. Наконец Бадеро взял в руки вожделенную мной посудину и открыл плотно подогнанную к неширокому горлышку деревянную пробку, подвязанную к емкости тонкой серой бечевкой и передал флягу Кионду. Мой друг сделал несколько глотков и передал флягу по кругу, а к моему счастью, ближайшим к нему оказался именно я. Живительная влага холодной струйкой потекла вниз к желудку. Оторвавшись от фляги, я облизнул губы и передал воду Колмаку.

Кионд, дождавшись момента, когда жажду утолит последний из нас, снова прочитал молитву и перекрестился. Перекрестились и мы. Я уже как-то бессознательно совершал это движение рукой, абсолютно не понимая смысла действа, но и сильно не задумываясь – ведь точно так же крестился мой Артос, а значит ничего плохого в этом точно не могло быть.

– Так что там с тобой приключилось? – обратился ко мне Колмак.

– Да, расскажи нам, кто это в лесу наставил тебе столько ссадин на лицо и руки? – поддакнул Бадеро.

Кионд же лишь с хитрым прищуром молча глядел на меня. Я неловко замялся не зная с чего начать.

– Видимо просто заблудился, – промямлил я, – казалось иду в нужную сторону, даже голоса ваши как будто слышал, а потом выяснялось, что на самом деле уходил в чащу еще глубже.

– Заблудиться? Здесь? – удивленно воскликнул Колмак, – в этом березняке и малыш не заплутает!

– Вот малыш мне и помог выйти, – заявил я.

Все замолкли. Через несколько долгих биений сердца, Кионд с нескрываемым любопытством поинтересовался:

– Какой такой малыш?

– Зеленый такой, лохматый от макушки и до пяток, – ответил я в ожидании дружного хохота, – ростом едва мне до пояса и то если на цыпочки встанет.

Как ни странно, никто не хохотнул, лишь Бадеро громко хмыкнул и стал собирать остатки нашего походного обеда. Кионд потер подбородок и снова спросил:

– Значит где-то вот такой он был? – приподнял он ладонь над землей.

– Ну да, примерно, может даже чуть пониже, – ответил я.

– И весь мохнатый кроме круглого большого пуза? – продолжил вопрошать меня Кионд.

– Точно, пузо голое, – ответил я и удивленно спросил в след, – а ты откуда знаешь?

Кионд притворно по-стариковски кряхтя поднялся на ноги, стряхнул сухие листья с колен и наконец ответил мне:

– Довелось тебе повстречать ауку. А теперь быстро собираемся и в путь!

– Что за аука такой? – с нетерпением спросил я повернувшегося ко мне спиной Кионда.

– Если к ночи дойдем до болота и найдем хижину для ночевки, то расскажу все, что знаю о нем, – бросил он через плечо и взвалив сумку на спину стал медленно идти к дороге.

Я подхватил свою покалажу, провел пальцами под лямками, что бы не давили на ключицы и благодаря разыгравшемуся любопытству гораздо бодрее поплелся за Киондом.

Мы построились на подзаросшей травой дороге в привычном порядке – Кионд впереди направлял нас, а позади, зорко оглядывая окрестности и чуть отстав от общей группы, со своим небольшим охотничьим луком в полуготовности, двигался Колмак.

Несмотря на сумасшедшую беготню по лесу с дровами в руках, я все же несколько восстановил силы, и хотя ноги продолжали гудеть, упругости в шаге прибавилось. Широченная спина Кионда колыхалась пред моими глазами из стороны в сторону задавая нужный темп нашему маршу.

Изрядно поредевшие холмы остались далеко позади наших спин, земля выровнялась в зеленовато-коричневую скатерть, а березки становились все ниже, приземистее и корявее.

"И что же это делается! – вертелось в голове. Монотонный и размеренно-быстрый темп нашего отряда отрешил меня от окружавшего нас мира и все мои мысли и вопросы ушли глубоко внутрь, – куда забросило меня! В каком направлении и как далеко мой дом? Где мой лучший друг и хранитель Артос и что с ним приключилось? Жив ли мой ворчливый и строгий старик?"

Мысли пчелиным роем кружили и неприятно щекотали мой разум. Где-то под ребрами снизу вдруг все накрыло леденящим вихрем от стрелой влетевшей в душу мысли, что я больше никогда не увижу родных краев.

"Да и зачем? – нашептывало мне нечто, – вспомни покрытую кровью и телами набережную, все друзья твои остались там. Лишь одному тебе невероятно повезло!"

Я зло мотнул головой отгоняя непрошеную гостью и сделал несколько глубоких вдохов освобождая грудь от внутреннего холода. Что бы меня больше не изводили подобные мысли, я попытался найти другую захватывающую тему для ума и первое, что пришло в голову, так это размышление на тему – кто же такие эти единобожцы и почему так важно быть таковым для этих людей? Я постарался сложить в голове мозаику из того, что мне уже удалось увидеть и услышать. В принципе ничего страшного пока не выходило. На практике это оказались очень дружелюбные и порядочные люди, но при этом и не простаки какие-то – если что, то и топор со щитом в руки возьмут и отпор врагу дадут. А как же мое чтиво про "подставить другую щеку"? О любви к врагам? Может их дела расходятся с их учением? Как же много еще непонятного в этой теме.

А главное и меня к исповедующим единобожие приписали! Может и правда отец окрестил меня в младенчестве, но Артос или кто-то другой просто не успели мне про это рассказать? В любом случае надо этот вопрос изучить, что бы впоследствии не попасть впросак, а то не так перекрещусь, невпопад помолюсь и неизвестно, что со мной сделают местные.

– Кажись скоро придем! – прогрохотал Кионд, развернувшись на ходу вполоборота к нам.

Я встрепенулся и огляделся. Глубоко уйдя в размышлениях я совершенно не обратил внимания на то, что на землю надвигались сумерки. Прямо перед глазами красный диск солнца почти на половину опустился за горизонт и свет потихоньку уступал место серой мгле.

– Смотрите внимательнее по сторонам! Где-то рядом должна быть хижина, про которую говорил Хартмар, – обратился к нам Кионд.

Не останавливаясь он вытягивался на цыпочках и пытался разглядеть что-то впереди.

– Только далеко от дороги не разбредайтесь! Тут можно и в болотину угодить, а потом всю ночь грязь с одежды счищать будем.

Я чуть отошел в сторону от Кионда, что бы его широкие плечи не загораживали мне обзор и стал смотреть по сторонам ища хоть что-то напоминающее жилье. Иногда приходилось все же опускать голову и глядеть себе под ноги из-за попадавшихся кочек, об одну из которых я неосторожно споткнулся и едва не растянулся поперек дороги.

– Кажись вон там виднеется что-то, – звонко проговорил Колмак и подойдя к Кионду ткнул пальцем куда-то в темноту.