Этого я никогда не видел воочию, слышал лишь пересказы стариков, а остальное дорисовывало мне воображение ребенка шести лет от роду.
– Дион! Сынок!
Ласковый голос мамы повернул мою голову. Я улыбнулся и помахал, высоко задрав руку и привстав на цыпочки. Пристально глядя на меня, мама улыбалась мягко и чуть печально. Стоявший рядом с ней мой отец, высокий и мускулистый, обнял ее за плечи и помахал мне в ответ широкой ладонью воина.
Сверху между нами непрошено упала серая прозрачная шаль, сделав фигуры родителей расплывчатыми и скрывая тонкие черты родных лиц.
– Мама! Отец!
Я протянул к ним руки и попытался побежать, но с трудом смог сделать лишь пару шагов. Ткань между нами становилась все плотнее, постепенно закрывая от меня тот мир, где остались мои родители.
Страшное отчаяние одиночества душило меня выплескиваясь наружу теплыми ручейками слез.
– Ничего не бойся, Тери-Дион! – прозвучал сильный голос отца, – надежда и вера – вот твоя сила! Сила, которая никогда не уйдет от тебя, будь ты хоть даже старым или больным! Такую силу от тебя никто не отнимет!
– Береги себя, сынок! – добежал до меня нежный голос матери.
Всего три слова, но сколько устремленной ко мне любви! Фигуры размылись, почти пропали и превратились в два сияющих золотистых облачка. Они взмыли стремительно вверх к воротам меж белых облаков и где-то там пропали. Я замер, сложил ладони на груди и, пристально глядя вверх, ожидал, что вот сейчас отдернется эта завеса и я снова увижу любимые лица.
Земля вдруг затряслась и раздвинулась. Раздался грохот гигантских барабанов и я полетел спиной вниз, раскинув широко руки и обреченно ожидая удара, безмолвный и бессильный что-либо сделать.
– Дион! Подъем лежебока!
Я сдернул с себя тонкое шерстяное одеяло и рывком сел на жесткую тахту, не дожидаясь, когда на лицо польется струя холодной воды.
Мой слуга, старый вояка Артос, в данный момент громко стучавший кулаком в обшарпанную деревянную дверь моей комнаты, сызмальства приучил меня к молниеносному подъему, когда работает одно лишь тело, а голова все еще находиться в королевстве снов.
Курсантам-выпускникам Императорской военной академии по уставу уже позволялось жить не в казарме, а на съемных квартирах вместе со слугами. Это приближало нас к статусу состоявшихся командиров. Точнее – почти состоявшихся. Все это позволило Артосу вернуться к моему воспитанию, чему я был иногда очень даже рад.
Денежного содержания едва хватало на две комнатки в мансарде ветхого дома на далекой от престижности восточной окраине огромного столичного Мертогра – города, испещренного многочисленными улочками, укрытых даже солнечным днем серым полумраком тени от тесно стоявших каменных домов. Недалеко от моего пристанища поселилось несколько друзей по академии, с вечно пустыми карманами, но всегда чудесным образом наскребавших мелочь на кружку местного пойла. Самыми верными были Настис и Дракс – такие же как и я молодые парни, отцы которых верно служили во имя Империи и особо отличились на полях битв и сражений, там же и полегшие в сиянии славы Империи.
С трудом продрав глаза, сонно покачиваясь на краю тахты, я поглядел прямо перед собой. На мутном стекле окна едва-едва проклюнулась красноватая точка отблеска рассвета.
– Артос, почему так рано? – хрипло прошептал я, а голову снова потянуло в сторону призывно манящей подушки.
– Эх, Дион, мальчик мой! Ты в своих увеселительных вечерних прогулках по городу, совсем память растерял! Сегодня из южных земель прибывает Большое посольство. На девять утра назначено всевойсковое построение на Портовой площади. Вспомнил?
Артос слегка вперевалочку передвигался по комнате короткими шагами и, не переставая громко ворчать, от огарка поджигал расставленные его хозяйственной рукой свечи, так что в моей тесной комнатушке становилось светло и даже чуть теплее.
Точно! – громко бумкнуло у меня в голове – Построение!
Торжественный парад, встреча заморских гостей и после переговоров дипломатов с обеих сторон, по большому счету формальных, как уверяли знающие люди, состоится крупнейший за последние сто лет военный поход за Хребет всего Имперского войска! Причем в союзе с новыми южными друзьями.
Мощь подобной армии трудно было даже вообразить простому обывателю. Уже как месяц только про это всё громче и громче шепчутся во всех тавернах, трактирах, кабачках и харчевнях.
Наши герцоги и графы тоже не сидят без дела, а уже делят между собой куски новых земель, и про это я точно достоверно знал от их младших сыновей, которые обучались в нашей Академии.
Все еще с усилием фокусируя зрение, я обвел глазами свою, не отягощенную излишком мебели, комнатку – лишь кровать, маленький кривой стол для занятий и пара табуретов, на одном из которых уже стоял большой медный таз для умывания, а кувшин с водой призывно покачивался в крепких кряжистых руках слуги.
Артос был ниже меня на полторы головы, но в плечах шире раза в два. Не смотря на уже преклонный возраст, Артос был настолько могуч, что подковы, гнувшиеся в его руках, казались просто толстыми кусками кожи. Длинные темно-рыжие волосы без единого вкраплений седины, как обычно были стянуты на затылке в тугой пучок толстым кожаным шнуром. Такого же цвета густая борода опрятно расположилась на выпуклой мощной груди закрывая ее до середины. На лице борода сливалась единым монолитом с усами, над которыми гордо навис широкий мясистый нос со следами неоднократных переломов. Красивым в этом лице можно было назвать лишь темно-зеленые глаза, которые поблескивали под защитой крепких, как горные хребты, надбровных дуг и кустистых бровей.
– Артос, ты вообще спишь когда-нибудь? – промямлил я еле ворочая опушим языком.
Мало того, что он выглядел в такую рань невероятно опрятно и бодро, так уже и был во всеоружии – кольчуга почти до колен с разрезами по бокам, сапоги грубой кожи на толстенной подошве. На перевязи висел его меч, широкий и короткий, таким, при определенной сноровке, и дрова можно было бы порубить. Вообще вся эта амуниция вышла из употребления с десяток лет назад, если не больше, и стала символом грубятины и отсталости.
– Не волнуйся – сплю! И даже больше чем положено. Этот город слишком изнеживает человека и воин здесь превращается в отвратительного щеголя и тряпку!
– Это камень в мой огород? – подошел я к нему пошатываясь.
Струи холодной воды потекли на мои ладони и я размазал влагу по лицу.
– Это не камень, это булыжник, – проворчал Артос себе в усы, и еще тише добавил, – отец твой другим был.
– Каким? – удивился я, – Ты же всегда говорил, что мы с отцом очень похожи?
Старик еще несколько раз плеснул мне воды в сложенные ладошки. Затем я с удовольствием подставил под струю шею и бодрящий холодный ручеёк растекся по спине и затылку, потек по лицу, попадая в глаза и нос, заставляя меня фыркать и отплевываться. Постепенно свежесть проникла через все мельчайшие клеточки кожи и оживила меня. В голове наконец-то прояснилось и я был готов прожить еще один день.
– Так каким был мой отец? С чего это мы вдруг стали с ним не похожи с сегодняшнего дня?
Артос подал мне свежее полотенце и неспешно присел на свободный табурет, который тут же принялся со скрипом молить о пощаде.
– Внешне – ты сущий слепок со своего отца. У тебя его глаза, фигура, сила и стать. Тут не поспоришь, всякий, кто знает род Балионов, тут же определит твою породу, но… – Артос положил ладони на колени и опустил голову.
– Что, но? – спросил я, не сумев совладать с приливом раздражительности. – Нет ничего хуже твоих "но"!
Память об отце всегда вызывала во мне гордость и уважение. Он погиб когда мне не исполнилось еще и семи лет от роду и я с большим трудом мог вспомнить что-либо связанное с ним, но наш большой замок был полон рассказов и легенд о подвигах моего отца и его воинов. Поговаривали, что людей в свой отряд отец набирал лично, по только ему известным меркам и лекалам. Одним из его людей и был Артос, ставший для меня нянькой и воспитателем вскоре после гибели отца.
