– А ты парень не промах! Ладно, пощупаем купчишку и, может быть, не оставлю тебя внакладе.
Громила сделал шаг к телеге, но Кионд остановил его вопросом:
– А с купцом и парнем что будешь делать – убьешь?
– Тебе жалко их что ли? – изумился громила, – Нет конечно! Не убью. Человек теперь снова стал товаром и очень даже прибыльным. Продам их вместе с остальными.
Он неопределенно махнул куда-то в сторону стада и снова двинулся к телеге. Не успел толстяк сделать и пары шагов, как рука Кионда взметнулась вверх, по воздуху вжикнуло копье и к шее главаря разбойников сверкнувшей молнией прилетело железо наконечника, уткнувшегося острием прямо под его кадык.
– Да неужели ты и впрямь смел подумать, что я отдам тебе на растерзание тех, кто доверил мне свои жизни?
Кионд, держа копье вытянутой вперед правой рукой, сделал маленький шажочек вперед, заставив толстяка попятиться назад. Тот комично прогнулся назад, размахивал руками, неловко силясь удержать равновесие, уйти от копья и при всем этом не свалиться навзничь. Его глаза дико вращались во все стороны и искали помощи у остальных оборванцев, застывших с дубинами и топорами в руках.
Кионд сделал еще несколько быстрых мелких шагов, заставляя пятится своего противника все дальше и дальше. Может Кионд не заметил, а может и специально так делал, но он вдруг оказался практически окружен разбойниками. Один из них не выдержал – широко замахнулся дубиной и с громким гиканьем набросился на Кионда сзади. Кионд резко присел и дубина глухо и сильно шлепнула рыжебородого в грудь. Тот рухнул на спину и застыл, улегшись на землю с широко раскинутыми руками, смотря пустыми глазами в чистое синее небо.
И тут я прыгнул так, словно под моими пятками разжались пружины. Подняв высоко вверх посох, я рванул вперед так, что послышался треск в сухожилиях. Весь вес тела я вложил в удар, что пришелся по сутулой спине ближайшего из разбойников. Тот был с головой поглощен своей собственной атакой, его топор уже выцеливал шею Кионда, когда мой удар стал для него крайне неприятной неожиданностью. Разбойник издал булькающий звук, попытался повернуться в мою сторону, но не смог завершить движение – провернулся на пятках и просто рухнул лицом в сухую землю. То ли удар был так силен, то ли посох не прочен, но у меня в руках осталась лишь его половина.
Я огляделся, бешено вращая головой. Кионд успешно теснил ловкими взмахами копья двух разбойников, еще один пытался достать Шандала, который отмахивался от разбойничьей дубины коротким палашом находясь на вершине повозки. Быстро поняв, что именно купцу нужна моя помощь в данный момент, я крикнул что есть мочи:
– Шандал, держись!
Разбойник, что кружил у повозки заметил и меня, и все, что осталось от посоха в моей руке. Он далеко сплюнул сквозь зубы, провел грязным рукавом по губам и сделал ко мне несколько быстрых шагов, широко от плеча замахиваясь дубинкой. Я совершенно растерялся и уже готов был просто принять на себя удар или попытаться хотя бы отскочить в сторону, как моя рука, послушная инстинкту, резко махнула. Расщепленный конец обломка посоха прошелся прямо по лицу разбойника как небольшая связка бритв. Тот громко взвыл, выронил свою дубину и, обхватив ладонями лоб и щеки, упал на колени. Сквозь его скрюченные пальцы вдруг брызнула и побежала густыми струйками темно-алая кровь. Мои глаза смотрели на него застынув, словно меня моментально заморозило. Я мог лишь тяжело и с трудом дышать и едва воспринимал умом произошедшее мгновение назад.
Через несколько вдохов-выдохов, я заставил себя двигаться и осмотреться. Противники Кионда уже валялись на земле – один обхватил себя за брюхо и медленно перекатывался по земле с бока на бок, другой лежал плашмя, прижатый копьем, и поднял руки, сдаваясь на милость победителя.
– Связать их! – прорычал Кионд впившись глазами в поверженного разбойника.
Шандал уже бежал от повозки с мотком крепкой веревки, словно именно для таких случаев она всегда у него лежала под рукой. Пока мы туго стягивали валявшимся на земле разбойникам руки за спинами, наш великан словно тигр ходил поперек дороги с копьем на изготовку.
– Где-то еще как минимум двое было! – прорычал он.
Его грудь широко раздвигалась при каждом вздохе. Глаза пристально, по-орлиному, смотрели то в одну, то в другую сторону, выискивая притаившихся врагов.
Привязав разбойников, на всякий случай, еще и друг к другу, мы втроем осторожно двинулись к коровам, которые опустили к земле свои головы и щипали траву, словно ничего такого страшного вокруг и не происходило. Это были великолепные, ухоженные коровы, но чудовищно загнанные неумелыми погонщиками. Шандал ходил между ними, шепча что-то ласковое каждой. Он вытирал им морды чистой тряпкой, оглаживал бока и чесал головы.
И тут мы с Киондом, к своему изумлению, наткнулись на необычную картину: двое мужчин со связанными за спиной руками сидели на третьем, распластанном лицом вниз на колючей прошлогодней траве. Лежащий, по виду, был такой же бандит, как и те, которых мы сейчас успешно успокоили и спеленали веревками. Сидящие же на нем явно не принадлежали к этой компании. У обоих виднелись следы побоев, множественные кровоподтеки украшали лоб и скулы, разбитые губы сильно опухли.
Первый мужчина, как мне показалось лет сорока, был несколько смугл кожей, чем резко отличался от нашей относительной бледнокожести, а его темно-карие глаза смотрели спокойно и пристально, отмечая каждое наше движение. Густые темные волосы, достававшие до середины шеи, были когда-то весьма ухожены, а теперь лежали в полном беспорядке, впрочем совершенно не смущая этим своего хозяина. Плотная коричневая туника, украшенная белыми узорами спускавшимися двумя неширокими линиями спереди и позади рукавов, свободно сидела на широкоплечем незнакомце не скрывая крепкую фигуру.
Второй из сидевших поверх кряхтящего разбойника, выглядел минимум лет на десять помоложе первого, и смотрел на нас живыми, подвижными серыми глазами, с хитроватым прищуром. Под прямым тонким носом с едва видимой горбинкой на его лице уютно расположились густые темные усы, спускавшиеся до нижней челюсти, чем он немного напоминал Кионда. Его самой выдающейся и заметной частью был абсолютно лысый блестящий череп, слегка бликовавший на послеполуденном солнце.
– Еще один успел убежать, – сказал сероглазый, поведя плечами в сторону видневшегося недалеко соснового леса, – наверняка не догнать уже – поскакал как заяц от гончих.
Кионд молча присел и провел лезвием ножа по веревкам. Путы упали на землю и недавние пленники принялись усиленно растирать запястья, морщась от боли. Кионд подхватил одну из веревок и сунул мне:
– Свяжи пока этого, – кивнул он на лежащего разбойника, – да покрепче.
Веревку мягким и ловким движением перехватил обладатель лысого черепа.
– Дайка я сам его стреножу. Как барана свяжу! – сказал он с нескрываемой злобой, заломил лежавшему руки за спину и обмотал запястья так крепко, что тот всхлипнул от боли, – они с дружком гнали нас своими дубинами не отличая от коров – все плечи и бока отбили.
Он кивнул мне и мы вдвоем рывком подняли разбойника на ноги. Тот смотрел на нас с диким испугом, челюсть его тряслась так, что того и гляди полились бы мольбы о пощаде вперемежку с плачем. Уже впятером, мы вернулись к телеги, где с грозным видом стража и с обнаженным тесаком прогуливался вокруг скученной банды Шандал. Двое, освобожденных нами, увидев всю банду в сборе, яростно воскликнули что-то вроде проклятий и медленно подошли к связанным. Гнев этих двоих был настолько силен и очевиден, что разбойники заелозили по земле, пытаясь отодвинуться от них. Но бывшие пленники не стали ни бить их, ни пинать, а лишь слегка задержались взглядами на главаре. Тот втиснул голову в плечи и всеми силами старался увести взгляд в сторону или в землю. Я резким толчком, не мало не церемонясь, присоединил к общей куче последнего разбойничка и мы с освобожденными из плена мужчинами отошли к повозке.