Попытаться отмотать время назад? Ничего не изменится. Допустим, я выиграю пару минут, на большее меня уже не хватит, но какой в этом смысл? Если полиция успела оцепить всю территорию побережья, значит, они были здесь ещё до начала поединка, а сил у меня не хватит на более дальний скачок. Да и ехать отсюда с Мурманска не ближний свет, а значит, нас всё равно накроют.

Среди стражей порядка я заметил осунувшееся лицо Гронского. Судя по всему, ректора попросили присутствовать на задержании. Сейчас стражи крутили зрителей и выводили по одному в большие машины, а Гронский посмотрел на меня и бросил лишь одну фразу:

— Уведите!

По дороге к машине меня атаковали репортёры.

— Издание «Арктика сегодня». Как вы прокомментируете своё участие в подпольном турнире? Как вы думаете, какое наказание ждёт вас?

— Наказание? — я остановился, чтобы посмотреть прямо в камеру, а стражи порядка решили не подгонять меня. — Я считаю, что мы не заслуживаем наказания. Мы — студенты Арктической академии, будущие защитники Заполярья, должны быть готовы к суровой реальности. В академии нас слишком опекают, а занятий у Георгия Максимовича Платонова явно недостаточно, чтобы подготовиться к суровым испытаниям и столкновениям с контрабандистами и врагами страны. Нас лишили турнира в этом году, поэтому мы провели его самостоятельно.

— Вы не находите, что подвергали себя опасности? Такие подпольные турниры часто заканчиваются летальным исходом для участников…

— Нисколько! Хочу отметить высокий уровень организации мероприятия — поединки проходили честно, по правилам студенческих турниров: три раунда по три минуты. За здоровьем каждого спортсмена следили целители.

— А что скажете на счёт ставок на исход поединков?

Надо же, и о ставках им известно. Кажется, кто-то проговорился заранее, или намеренно слил нас по полной, чтобы снова насолить академии. Пришлось отпираться до последнего — если подпольные бои нам ещё могут простить, то букмекерство — это совсем другой уровень.

— Ставки? Поверьте, мы проводили этот турнир не ради денег. Не думаю, что кто-то догадался бы делать ставки на результаты поединков.

— Что вы там мнётесь? Уведите его! — распорядился какой-то офицер, и меня повели дальше. На этом моё интервью завершилось. И что-то мне подсказывает, что на этом завершится и моё обучение в академии…

Дорога до Мурманска казалась мне вечностью. Даже два часа в пути в Териберку перед финальным поединком показались одним мгновением в сравнении с дорогой обратно. Сюда ехал в компании друзей и невольно отвлекался от волнительных мыслей, а сейчас я ехал в отдельной камере автомобиля, словно какой-то особо опасный преступник.

Уже в центральном отделении полиции Мурманска меня пригласили в комнату для разговора. Внутри находился сам начальник стражей порядка города и Гронский.

— Да, натворил ты делов, Арсений! — вздохнул ректор, постучав пальцами по столешнице.

— И что теперь, Борис Ефимович? Отчисление?

— С чего бы это? — удивился Гронский. — Конечно, давно стоило отчислить тебя, чтобы ты не создавал проблем, но после каждой твоей выходки у императора откуда-то берётся необъяснимая благосклонность к нашей академии, а от желающих поступить нет отбоя. Хоть бери и заставляй тебя творить какой-нибудь абсурд, чтобы улучшить нашу приёмную кампанию. Правда, ты и сам прекрасно с этим справляешься. Что на счёт нарушения, я просил вас не проводить дуэлей, но в этот раз вы их и не проводили. К счастью, на это у вас ума хватило.

— Выходит, мы не виноваты?

— Не скажи! Общественный порядок вы всё-таки нарушили — провели массовое мероприятие в непредназначенном для этого месте, затруднили работу порта: образовали препятствия в работе персонала и создали опасность аварийной ситуации.

— Да какой там порт? Это же свалка списанных кораблей!

— Не кипятитесь, юноша! — перебил меня главный полицейский Мурманска. — Вы уже и так наломали дров.

Гронский ухмыльнулся и покачал головой, а затем продолжил:

— К тому же, нарушили покой местных жителей, так что придётся искупить вину общественными работами сроком на пятнадцать суток. Хоть пару недель отдохну от тебя, Чижов! А заодно подумаю что бы подобное провести в академии. Что ты так на меня смотришь? Ты ведь на камеру заявил, что у вас был турнир, организованный собственными силами. Что же мне с вами делать, инициативными такими? Выходит, студенты молодцы, а ректор плохой, не заметил, не поддержал. Опять от императора нагоняй получать. К счастью, хотя бы не придётся для этого ехать в Москву.

Я не говорил ни слова, а в душе ликовал. Общественные работы — ничто по сравнению с отчислением. Тем более что меня отправили в порт Мурманска, где за время работы я узнал массу всего полезного о распорядке дня на корабле, жизни моряков и работе порта. Пятнадцать суток исправительных работ показались мне небольшим отпуском. По крайней мере, сменил обстановку и отдохнул от тренировок у Платонова.

Олимпиаду я пропустил, пока находился на исправительных работах, зато в академию возвращался героем.

— Сень, ты представляешь, это Елагин нас сдал! — выпалил Родион, увидев меня. — И в порту на посвящении это он слил информацию стражам порядка, а сам закрылся с Лизкой. Пусть радуется, что сбежал подобру-поздорову, иначе я бы с ним поговорил!

— И тебе привет. Рад видеть тебя после двух недель отсутствия. Это всё, что ты хотел сказать?

— Да ладно тебе дуться! — стушевался парень. — Думал, тебе будет интересно.

— Ладно, и что там с Елагиным?

— Говорю же, это он сдал нас на посвящении и на турнире!

— А зачем? Какой ему от этого толк?

— Гаранин! Семён надеялся, что Колю отчислят, а дом Гараниных попадёт в опалу. Таким образом, ему удалось бы подвинуть дом Гараниных с важных постов в городе и дать своему дому шанс захватить влияние. Не вышло, поэтому Елагиным пришлось спешно покидать Мурманск, спасаясь от мести.

— Подумать только! А ведь Елагин, как хвост, повсюду таскался за Колей. Да уж, с такими друзьями и врагов не надо. И кстати, твоя теория на счёт Кислова не сработала. Сам посуди: общагу сжёг Колмыкин, на посвящении стражам наводку дал Елагин, он же и сдал турнир. Выходит, Платошка наш чист, как мужик после бани.

— Плохо ты натуру кисловскую знаешь, — ответил Родион. — Вот увидишь, засветится ещё этот негодяй. Кстати, Погодин ведь тоже смотался с академии! На следующий же день после финала турнира умчался со всем банком. Ребята говорят, что где-то двести тысяч забрал.

— Мелковато, как для московских банкиров, не находишь? Было бы там двести миллионов, я бы ещё понял.

— Думаю, причина другая. Рус рассчитывал, что академию закроют, поэтому и дал дёру. Выходит, он заранее знал, что нас сдадут, понимаешь?

— Да, вот это действительно интересная мысль. И связи между Елагиным и Погодиным не прослеживается.

— Я знаю, почему Погодин сбежал! — вмешался Кеша. — На него завели дело из-за ставок, он даже давал расписку о невыезде из города.

— И всё равно сбежал? Это же безумие. В любой части страны его за это по голове не погладят.

— Думаю, Руслана уже давно нет в стране, — настаивал на своей версии Уваров. — Эти деньги как раз пригодились ему, чтобы подкупить рыбаков и добраться до Финляндии, а там он уже ничем не скован. Тем более что его семья покинула страну парой дней ранее, спасаясь от службы императорской безопасности. Вы разве не читали, что у банка Погодина отозвали лицензию, а в его имении провели обыски?

— Выходит, Руслан обо всём знал и спланировал бегство заранее. Ладно, давайте решать проблемы по мере их поступления. Как там было, мы уже не узнаем.

На занятиях по геологии не происходило ничего необычного. Разве что вместо Кеши Уварова справа от меня села Алиса Малиновская. Профессор Калитвинцев читал лекцию о полуострове Таймыр, и я уже приблизительно понимал, куда мы отправимся на предстоящей весенней практике.

А вот на занятиях у Платонова моё возвращение не прошло бесследно: